Её сила и любовь (СИ) - "ilya301090" - Страница 22

— Не ври, – бросил Хэдли, жёстко глядя на него. – Ни один зверь не вырежет сердце так ровно. Это работа человека.

Сойер поднял руки в успокаивающем жесте:

— Послушайте… Возможно, это сделали те бандиты после нашего ухода. Вернулись и издевались над телом, кто их знает, каннибалы ж…

Куин вскочила на ноги, пистолет мгновенно нацелен на Сойера:

— Хватит. Дальше ложь не пройдёт.

Сойер отшатнулся, впервые в его лице мелькнуло истинное выражение – звериное, хитрое:

— Аккуратнее, милая… Ствол-то дрожит. – Голос его изменился, потеряв обворожительные интонации, стал низким и холодным.

Хэдли с ужасом смотрел то на окровавленного Карта, то на Сойера: у него в голове картина уже складывалась.

— Это… это ты сделал? – еле выговорил он. – Зачем?

Сойер прищурился:

— Что ж, карты на стол, раз уж догадались. – Он выпрямился, опуская руки. – Да, это моя работа.

Куин палец сильнее лег на спусковой крючок:

— Значит, нападения Цкев не было? Ты всё это инсценировал?

Сойер ухмыльнулся криво:

— Нападения не было. А Цкев – было. Только в другом виде. – Он наклонил голову, будто кланяясь: – Позвольте представиться как следует: Джеймс Форд по прозвищу Сойер, офицер-разведчик клана Цкев.

Хэдли схватился за копьё, чувствуя, как волосы шевелятся на загривке: они сами пригрели убийцу.

— Ты… шпион… – прошептал он.

— Дай ему договорить, – ледяным тоном бросила Куин, не спуская глаз с Сойера. – Зачем ты тут? Втереться к нам, выведать, убить?

Сойер пожал плечами, словно разговор шёл о делах житейских:

— Втереться – да, выведать – да. Убивать – по ситуации. Вообще-то, насчёт вас приказ был: если представляете ценность – доставить к нам, если сопротивляетесь – устранить. Я решил сыграть тоньше: завоевать доверие, подорвать изнутри. Карт подвернулся очень кстати: с ним можно было провернуть спектакль. Хотя… – он окинул ногой труп, – этот болван и так подозревал меня. Пришлось прикончить.

У Хэдли в висках стучала кровь:

— Но почему ты… вот это? – Он кивнул на изуродованное тело Карта.

Улыбка Сойера стала жуткой:

— А что? Мяса зря пропадать? – Он явно смаковал эффект своих слов. – У нас, в Цкеве, не принято разбрасываться ресурсами. Особенно, когда они ходят на двух ногах и доверчиво принимают тебя у костра.

— Мерзавец, – выдохнул Хэдли, позеленев лицом.

Куин почувствовала тошноту – не от вида, а от понимания, кого она пустила к огню. Ей вспомнился горящий взор Карта, когда он предупреждал о каннибалах… “Он был прав. А мы усомнились.”

Сойер меж тем покачал головой:

— Эх, Карт… с самого начала чуял, падла. Повезло мне, что вы ему не поверили. Но признаюсь, рисковал я изрядно. Зато как сладко было вас обвести вокруг пальца! – Он перевёл взгляд на Куин, и на миг в его глазах мелькнуло нечто болезненное: – Жаль только, ты не такая дурочка, как надеялся. Смелая, умная… и доверчивая ровно настолько, чтобы впустить волка в овчарню.

Куин держала пистолет твёрдо, хотя внутри все дрожало – от ярости и… от боли предательства. Да, она впустила его. Она вместе смеялась у костра, верила этому человеку. Частица её души, давно зачерствевшей, оттаивала рядом с ним. И вот – он вынимает её, истекающую кровью, как сердце бедного Карта.

Губы Куин чуть дрогнули:

— Зачем ты говоришь мне это? Думаешь, позлорадствуешь – и мы тебя пощадим?

Сойер дерзко усмехнулся:

— Нет, милая. Я так, для протокола. А пощады от вас не жду.

В следующее мгновение он метнулся вперёд – на земле валялся обломок камня, схватив его, Сойер с силой швырнул в сторону Хэдли. Тот успел закрыться рукой, камень ударил по плечу, Хэдли пошатнулся. В тот же миг Сойер сиганул к узкому просвету между скал – пытался скрыться!

Куин выстрелила. Один, другой раз – пули звеня от камня, промах. Она рванулась следом, словно дикая кошка. Хэдли выругался, хватаясь за ушибленное плечо, но поднялся поддержать.

Сойер, лавируя между валунов, был уже у кустов. Вот он выскочил на открытое место – ещё чуть-чуть и нырнёт в лес. Куин прицелилась в спину беглеца. Палец лег на спуск.

В этот момент, на острие секунды, её сознание вспыхнуло старым воспоминанием – словно молния в ночи.

…Горы, где-то далеко. Куин, молодая, но уже покрытая шрамами, ведёт свой небольшой отряд повстанцев по узкой тропе. Впереди маячит фигура проводника – их товарища, назвавшегося когда-то другом. Вдруг он оборачивается, глаза его горят лихорадкой: “Простите…” – бормочет он. И в ту же секунду горы взрываются автоматными очередями – засада! Куин видит, как падают её люди, скошенные пулемётным огнём. Она чудом остается жива, прикрытая телом соратницы. Позже, привязанная к стулу на допросе, она узнает: проводник продал их за прощение и награду. Он сбежал. Через год Куин выследила предателя в одном из городов. Помнит, как загнала его в тупик переулка. Как тот падал на колени: “Прости, не хотел…”. Помнит, как рука ее дрожала с пистолетом, а сердце вопило болью. Она тогда не выстрелила – не смогла. Его арестовали другие, а потом Federation все равно казнила. Но на душе Куин осталась заноза: она проявила слабость, ведомая былой привязанностью, и лишила себя и своих погибших товарищей мести.

…Сейчас история повторялась. Сойер – такой же предатель, только куда более чудовищный. Он также пытается ускользнуть. Но на этот раз Куин не собиралась дрогнуть.

— Стоять! – пророкотал её голос над скалами.

Сойер бросился в заросли, не оглядываясь.

Куин выдохнула и плавно надавила на спуск.

Раз, другой.

Тело Сойера дёрнулось от попаданий. Он сделал ещё несколько шагов, словно не веря, что его настигли, затем рухнул лицом в пыль под кустарником.

Куин опустила пистолет. В ушах стоял гул. Она медленно подошла к распростёртому телу. Хэдли догнал её. Сойер лежал на боку, глаза распахнуты, в них – удивление и постепенно гаснущий свет. Рана от пули темнела на спине и ещё одна – на боку. Он хрипел, хватая воздух, горло булькало кровью.

Куин склонилась над умирающим врагом. Сойер с трудом фокусировал на ней взгляд. Губы его дрогнули: то ли хотел что-то сказать, то ли усмехнуться в последний раз. Но не успел. Жизнь покинула Джеймса “Сойера” Форда, оставив на лице застывшую маску удивлённой ухмылки.

Куин долго смотрела на него, молча. На глаза навернулись слёзы – от ярости, от боли, от облегчения, от всего сразу. Но она мигом смахнула их тыльной стороной ладони. “Не теперь. Потом.”

Хэдли тронул её за плечо:

— Он… всё.

Куин кивнула, поднимаясь. Сойер лежал мёртвый у её ног. Тёмное пятно растекалось под грудью Карта. Небо роняло первые капли дождя – мелкий моросящий дождик начинался над скалами, смывая кровь с камней.

— Пойдём, – тихо сказала Куин. – Заберём Карта домой.

Похороны Карта состоялись тем же вечером. Дождь усилился, крупные капли стучали по свежесбитыми доскам крыши – дом их ещё не был закончен, но почти всех могла укрыть пока палатка и навес. Однако, когда пришло время прощания, дождь прекратился, словно небеса решили дать им время. Над западным горизонтом разгорелся багровый закат.

Могилу вырыли рядом с захоронением лейтенанта Лока, чуть сдвинув к краю рощи. Теперь там стояли два грубых каменных надгробия. Куин настояла, чтобы Карт был похоронен со всеми почестями, какие только они могли дать. Его тело обернули чистой тканью (пожертвовали одним из спасательных одеял). Повязку на горле наложили так, чтобы скрыть жуткую рану. Калеун смастерила венок из полевых цветов и положила на грудь покойному. Селла нарисовала угольком на плоском камне символ – простое солнце – и положила на могилу:

— Чтобы ему там было светло, – шепнула она.

У могилы собрались все пятеро выживших: Куин, Хэдли, Калеун, бледная, но стоящая, Конэрк – она настояла, что должна проститься, и, опираясь на плечо Хэдли, вышла из хижины – и маленькая Селла, прижавшаяся к отцу и матери одновременно.

Куин держала в руках старую шляпу Карта, единственную его принадлежность, сохранившуюся целой. Она говорила первой, как негласный лидер: