По прозвищу Святой. Книга первая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич - Страница 6

— Разыгрываешь?

— Честное комсомольское. Могу перекреститься, если хочешь.

— Комсомольцы в бога не верят.

— У нас, в будущем, верят. Кто хочет. Свобода вероисповедания, брат. Великая вещь. Позволяет никому не ссориться и спокойно всем вместе строить коммунизм.

— Угу. Сколько лет вперёд, говоришь?

— Сто пятьдесят четыре. Я из две тысячи девяносто пятого года.

Лётчик протянул руку и пощупал ткань универсального комбинезона на Максиме.

— Странный материал. Никогда такого не видел. И что, у вас в две тысячи девяносто пятом до сих пор коммунизм строят?

— Строят, Коля, строят. Создают. Светлое будущее или, как вы его называете, «коммунизм» — не цель, а процесс. Прекрасный идеал, к которому можно и нужно стремиться. Но быстро его достичь не получится. Если вообще получится.

— Как это?

— Как в известной поговорке про идеал.

— Не знаю такой.

— Идеал потому и прекрасен, что недостижим, — сказал Максим.

— Гипербола игрек равен единице, делённой на икс, — продемонстрировал знание математики Николай. — Стремится к осям координат, но никогда их не достигает.

— Похоже, — кивнул Максим.

— Ты сказал: космический корабль.

— Да.

— Я помню про замедление времени при субсветовых скоростях, читал про теорию относительности. Ты должен был попасть в будущее, а не прошлое.

— Коля, я не врач, но тебе точно лучше помолчать. Ранение очень серьёзное.

— Какое? Куда меня ранили?

Максим молчал.

— Давай, кореш, колись. Я бывший беспризорник, правды не боюсь. Наоборот, только она мне и нужна. Какой бы ни была горькой.

— Уверен?

— Что ты тянешь кота хвост, как баба? Уверен, не уверен… Уверен.

— В сердце тебя ранили, Коля. Если честно, не понимаю, как ты вообще жив до сих пор. Пуля застряла в правом предсердии.

Теперь замолчал Николай, обдумывая слова Максима.

— Ясно-понятно, — произнёс, наконец. — То-то я чую, что жить мне недолго осталось. Смерть в изголовье стоит, — он поднял глаза и сказал, обращаясь к кому-то невидимому:

— Погоди, сестричка, немного. Дай хоть узнаю как там, в будущем.

— Эй! — воскликнул Максим. — А ну отставить пораженческие разговорчики. Приказываю, как старший по званию.

— О как, — улыбнулся лётчик. — Так ты что, военный?

— Был. В запасе сейчас. Звание — старший лейтенант.

— Неужто летун?

— Пехота, — покачал головой Максим. — Разведка.

— Тоже нехреново. Так у вас там, в будущем, что, воюют?

— А ты как думал? До полной победы коммунизма ещё далеко, а капиталисты с империалистами как были жадными неуёмными сволочами по своей природе, так ими и остались. Приходится ставить их на место, когда совсем берега теряют. В том числе с помощью военной силы.

— Ясно-понятно, — повторил Николай, и Максим подумал, что это, вероятно, его любимая присказка. — Но всё равно, товарищ старший лейтенант, приказывать ты мне не можешь. Расскажи лучше, как ты всё-таки умудрился попасть в прошлое.

Максим рассказал. Про нуль-пространство, в котором можно передвигаться со скоростью, намного превышающей световую. Про нуль-привод, который позволяет в это пространство «нырнуть». Про три удачных запуска: два «Вишенки-1» и один «Вишенки-2» с собаками Елкой и Гайкой. Старался говорить коротко и просто, не вдаваясь в технические подробности.

— Мой полёт был четвёртым, — закончил он. — Должен был за орбитой Юпитера прыгнуть на двадцать астрономических единиц за границы Солнечной системы, развернуться, разогнаться и прыгнуть назад. Результат — сам видишь. Аварийная посадка в болото. Хорошо хоть два вспомогательных двигателя работали, сумел сесть. А то бы сгорел, к чёртовой матери, в атмосфере.

— А с кем ты разговаривал?

— Это КИР — Корабельный искусственный разум. Незаменимый помощник во всех делах, без него вообще никакого полёта бы не случилось.

— Искусственный разум… Робот, что ли?

— Ты знаешь это слово? — удивился Максим.

— Я вообще-то читать люблю, — сказал Николай. — Пьесу Карела Чапека «ВУР» [1] читал, там у него про роботов, интересно.

— Ясно-понятно, — сказал Максим, улыбнулся и подмигнул. — В какой-то мере — да, робот. Только без тела.

— Как это может быть?

— КИР, — позвал Максим. — Поговори с нашим гостем.

— Ему вредно разговаривать, — подал голос КИР. — Но вижу, что он всё равно будет говорить, характер такой.Здравия желаю, товарищ младший лейтенант. Я — КИР. Корабельный искусственный разум. Живу в компьютере корабля. Компьютер — это такая счётно-вычислительная машина, в которой хранится и обрабатывается информация.

— Ух ты, — восхищённо сказал лётчик. — А какая информация?

— Любая.

— Так-таки и любая? — недоверчиво прищурился младший лейтенант.

— Задай мне любой вопрос, — сказал КИР.

— Хм. Ладно. Столица Франции?

Максим не выдержал, засмеялся.

— Ты меня обижаешь, — сказал КИР. — Париж. Посложнее ничего не можешь придумать?

— Посложнее? Ладно. Тактико-технические характеристики немецкого истребителя «Ме-109».

— Хорошо. Вот некоторые тактико-технические характеристики немецкого истребителя «Ме-109». Он же «мессер», он же «худой»

Экипаж: один человек.

Вооружение: в плоскостях две 20-мм пушки MG FF с боезапасом по 60 выстрелов на ствол, в фюзеляже два 7,9-мм пулемёта MG 17 с боезапасом на 1000 выстрелов на ствол (или с 600 выстрелами при условии установки MG FF/M).

Дальность полёта: 700 км.

Вес: собственный — 1900 кг, полётный — 2665 кг.

Силовая установка: один 876-кВт (1175 л. с.) 12-цилиндровый V-образный поршневой двигатель Даймлер-Бенц DB 601.

Габариты: размах крыльев — 9,86 м, длина — 8,74 м, высота — 3,4 м, площадь плоскостей — 16,16 м².

Лётные характеристики: скорость — 560 км/ч на высоте 4438 м, практический потолок — 10 500 м.

Николай слушал КИРа, приоткрыв рот.

— Охренеть, — сказал он, когда тот умолк. — Просто охренеть.

— Могу дать информацию по любому самолёту любого времени и любой страны, начиная с первого самолёта братьев Райт и заканчивая самолётами две тысячи девяносто пятого года, — сообщил КИР.

— И не только по самолётам, — добавил Максим. — Ты представить себе не можешь, каким количеством информации оперирует КИР. Ленинская библиотека в Москве отдыхает. Вместе с другими крупнейшими библиотеками мира.

— Как это — отдыхает? — не понял Николай.

— В смысле, в них информации меньше, чем у КИРа. У всех вместе взятых.

— Даже так? — хитро прищурился Николай. — Ну-ка, КИР, скажи, какое боевое задание получил 234-й истребительный полк ПВО тринадцатого августа 1941 года?

— Нет такой информации, — ответил КИР.

— Попался, — улыбнулся Николай.

— Твоё задание? — спросил Максим.

— Ну да… Ты думаешь, как я здесь оказался? Нас придали бомбёрам. СБ-2 машины. Те должны были по житомирской железнодорожной станции ударить. А там зенитки и «мессеры». Моего ведомого сбили, я стал уводить «худых» от бомбёров, они были главнее. Крутился, как мог, и сам не заметил, что за линий фронта уже. Не так чтоб далеко, но всё-таки… Дальше ты видел, наверное. Пришлось драться. Одного завалил, а потом… — он побледнел, его лицо исказилось.

— Погоди, Коля, -сказал Максим. — Давай так сделаем. Ты пока полежишь спокойно и помолчишь, а мы с КИРом покажем тебе кино. Любишь кино?

— Кто ж не любит! Мой любимый фильм — «Чапаев»! Пять раз на него ходил. «Весёлые ребята» тоже ничего, «Трактористы». Как там Крючков пляшет, а? Вот как надо, милая моя, — процитировал он, смеясь. — А ты растерялся!

— Потом можем и «Чапаева» показать и «Трактористов», и всё, что захочешь. Но пока… КИР, что у нас есть такое, общеобразовательное, по новейшей истории? СССР, России и вообще мира. Начиная с сорок первого года и до нашего две тысячи девяносто пятого. Конспективно. На полчаса — сорок минут.

— Готового ничего, но конспективно я могу смонтировать такой фильм за минуту.

— Давай. И выведи нам немцев пока сюда на экран. Где они там?