Мечников. Расцвет медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 28

Имеет смысл спросить напрямую. Ефремов создаёт впечатление человека, который не склонен уходить от вопросов. С такими людьми, как он, лучше разговаривать откровенно.

— Скажите честно, господин Ефремов, — положив руки на стол ректора, произнёс я, — а в чём кроется проблема? Вы ведь не просто так поставили мне столь жёсткие условия?

Глаза ректора вновь разъехались в разные стороны, и он тихо засмеялся. В этот момент я понял, что он и без магии чем-то напоминает хамелеона.

— О вас в последнее время ходит много новостей, Алексей Александрович. Я читал ваши статьи, пользовался вашими изобретениями, но… Так уж вышло, что мне хватило мозгов заказать выписку о вашей успеваемости. Санкт-Петербургская лекарская академия с радостью предоставила мне результаты всех ваших экзаменов. А я, если вы ещё не поняли, терпеть не могу таких, как вы.

Теперь всё встаёт на свои места. Мой предшественник учился исключительно на двойки. И лишь благодаря влиянию отца ему ставили тройки, лишь бы перевести на следующий курс. Кто бы мог подумать, что Ефремов запросит выписку.

— Я искренне не верю, что ленивые и бездарные студенты могут измениться. Именно поэтому я предоставляю вам возможность доказать, что я ошибаюсь, — сказал он. — Попробуйте переучить «Группу 3В». Если вам это удастся… Что ж, можете быть уверены — я позабочусь о том, чтобы вам дали учёную степень.

Интересный выходит расклад! Учёная степень — это то, что мне нужно. Да, Ефремов, конечно, считает меня конченым идиотом, но это — не проблема. Я смогу доказать ему обратное, когда начну преподавать в университете. Если хотя бы шесть человек из моей группы получат те знания, которыми я владел в прошлой жизни… Да они со временем смогут стать легендарными врачами!

Я ведь даже из пироманта сделал достойного врача. Значит, с лекарями должно быть несколько проще.

— В таком случае позвольте приступить к работе, — сказал я.

Ефремов, усмехнувшись, кивнул, затем протянул мне пару документов. Я подписал их и официально приступил к работе.

Группа «3В» ожидала меня в своей классной комнате. Благо их смогли всех собрать ради моего приезда. Сейчас посмотрим, что они из себя представляют.

Я вошёл в класс и… даже не успел представиться.

Девять человек окружили одного-единственного студента, который лежал на полу. И, как мне показалось, он совершенно не дышал.

А затем все учащиеся группы показали друг на друга пальцем и хором заявили:

— Это он его убил!

Глава 11

«Лучше» начала для первого рабочего дня в качестве преподавателя сложно даже представить. Только вошёл в кабинет, а на полу уже валяется бездыханный студент. Причём все его одногруппники указывают друг на друга пальцами, как бы заявляя: «Его прикончил кто угодно, но только не я!»

Но с виновными я разберусь позже. Для начала стоит разобраться, действительно ли здесь было совершено убийство. Если оно и случилось, то, скорее всего, непреднамеренное. В воздухе витает аура лекарской магии. Такое впечатление, что студенты ставили какой-то эксперимент, который в результате ни к чему хорошему не привёл.

— А ну, быстро разойдитесь! — велел я и подскочил к валяющемуся на полу телу.

В голове случайно промелькнула совершенно негуманная мысль.

«А если они действительно убили одного студента, Константин Фёдорович посчитает, что я уже отклонился от выполнения своего плана?»

Тьфу ты! Ну что поделать с подсознанием? Время от времени оно и такие мысли подбрасывает. Хотя на деле это абсолютно неважно. В идеале нужно помочь пострадавшему и как можно скорее. Если, конечно, такая возможность ещё есть.

Первым делом я прощупал пульс молодого человека, лежащего на полу.

Пульса нет.

Я мигом достал из своей сумки тонометр и фонендоскоп. Давление нулевое, дыхания нет, сердце тоже не бьётся. Проклятье… Неужели и вправду убили?

Странно, но лекарская магия не издала ни единого возгласа. Клятва молчала. Это могло означать только два варианта. Либо студент уже мёртв, и клятва понимает, что помочь я ему никак не могу — слишком поздно.

Либо ситуация куда сложнее, чем мне кажется, и помощь студенту на самом деле не требуется. Но этот вариант в меньшинстве. Не могу даже придумать ситуацию, в которой больной без дыхания и сердцебиения ещё мог воскреснуть, миновав поддержку лекарской магией.

— Вы что… Действительно его убили⁈ — воскликнул я и тут же приступил к сердечно-лёгочной реанимации.

Тридцать нажатий, два вдоха. Прожимая грудную клетку больного, я перевёл взгляд на одного из ближайших студентов и узнал в нём Широкова. А ведь это — тот самый парень, который прошлой ночью выносил горшки за Кастрицыным. Один из помощников Александра Ивановича Разумовского. Вот уж не думал, что он тоже окажется среди отстающих студентов.

— Широков! — осознав, что группа «3В» не станет мне отвечать насчёт убийства однокурсника, я позвал знакомого лекаря. — Кажется, ещё вчера вы хотели со мной пообщаться?

А в голове, не прерываясь, звучал таймер. Шесть, семь, восемь…

Важно соблюсти соотношение нажатий на грудную клетку и совершённых вдохов. Только тогда появится шанс реанимировать пострадавшего.

— Д-да, я вроде вчера… Ну… Пытался с вами заговорить, — пробубнил Широков.

— Вот сейчас — самое время! — воскликнул я.

Одиннадцать, двенадцать, тринадцать…

— Как только дам сигнал, — сообщил я Широкову. — Вдыхайте в него воздух. Два раза!

За спиной студента, разумеется, послышались смешки. Видимо, они догадались, что конкретно я хочу от парня.

— Ч-через рот? — усевшись рядом с пострадавшим, спросил он.

— Да, через рот. А вы как думали?

И снова смех. Вот ведь болваны! О методике совершенно ничего не знают, зато смеются над тем, что их однокурсник будет вдувать воздух в рот другого парня.

— Смешно вам? — мысленно продолжая отсчёт, прикрикнул я. — Поступили в лекарскую академию — так будьте любезны убрать из своих голов дурацкие предрассудки. На первом месте стоит помощь человеку. Посмотрел бы я на вашу реакцию, если бы кто-то из вас оказался на его месте. Дыхания нет, сердцебиения нет, а никто из ваших коллег лекарей не хочет сделать искусственное дыхание параллельно с массажем сердца. Позорище!

Двадцать два, двадцать три…

Проклятье, да что же с его грудной клеткой? То ли он переборщил с тренировками, то ли костный аппарат страдает от какого-то редкого заболевания. Но прожимать грудь слишком тяжело. Будто мне не хватает сил. Так ещё и Широков никак не подготовился к искусственному дыханию! Тьфу ты!

Я бы мог поменяться местами с Широковым, но он точно не понимает, как надавливать на грудную клетку. Либо не дожмёт, либо наоборот, пережмёт и переломает к чёртовой матери все рёбра пациенту.

Особенно опасно сломать мечевидный отросток. Это — край грудины. И находится он прямо над печенью. А если он в неё вонзится… Скорее всего, это будет моментальная смерть. Тут уже никакие реанимационные процедуры не помогут.

Тридцать!

— Широков, вдыхайте! — скомандовал я.

Студент принялся набирать воздух в лёгкие.

— Да не в себя! — воскликнул я. — В него!

— А-а-а! — раздался вопль лежащего между нами пациента. Студент резко вскочил и сделал глубокий вдох. И тут же оттолкнул от себя Широкова, который уже потянулся к его губам. — С-стойте! Получилось, ребят! Я живой!

— Да-а-а-а-а! — проорала группа отстающих.

Ага… Интересно получается. Умер, воскрес. И всё как будто идёт строго по их плану. Некроманты среди окружающих не ощущаются. Значит, дело в чём-то другом. Они провернули этот трюк другим способом. Остаётся только разобраться, чего вообще добивались студенты группы «3В».

— Очень рад, что вы не погибли прямо перед занятием, — холодно сказал я студенту, который только что валялся бездыханным. — Вижу, все ваши показатели жизнедеятельности полностью восстановились. В таком случае именно с вас мы и начнём наше первое занятие.