Мечников. Расцвет медицины (СИ) - Алмазов Игорь - Страница 15

— Кстати, вы так и не пояснили, что с вами случилось. Как я понимаю, вам удалось сбежать из Тёмного мира. Это для меня очевидно, — заключил Кораблёв. — Но раз сбежали вы, значит, мог сбежать и Чижиков, верно?

— Сбежал бы, если бы его не разорвали к чёртовой матери какие-то некротические псы, — ответил Синицын. — Нет больше Чижикова. Как говорится, клин клином вышибают. Этот болван мечтал открыть портал в мир некротики. В итоге некротика его же и убила.

Дверь в кабинет главного лекаря распахнулась. И в комнату вошёл Иван Михайлович Сеченов.

— Иван Сергеевич, к нам в госпиталь поступил тяжёлый пациент с… — начал Сеченов и резко замолчал. Я заметил, как побледнела его кожа. — … с подозрением на острую непроходимость кишечника…

Я решил, что медлить сейчас нельзя.

Рванул на Сеченова, вытолкнул его из кабинета в противоположную комнату. Там находилась смотровая, в которой время от времени спал Эдуард Родников. Я знал, что ключи от неё всегда находятся в двери.

Закинув Сеченова в смотровую, я запер дверь до того, как за нами увязались Кораблёв и Синицын.

— Приветствую, Иван, — произнёс я. — Думаю, нам с тобой стоит серьёзно поговорить.

— Алексей, не спеши с выводами… — попытался оправдаться он.

— Почему все мои патенты оказались у тебя⁈ — воскликнул я и вопреки клятве лекаря зажёг обратный виток.

Сеченов, судя по ярко-жёлтому сиянию вокруг его рук, сделал то же самое.

Глава 6

Удивительно, но клятва лекаря не сработала, когда мы одновременно нанесли друг по другу по одному удару обратными витками. Я не пытался поранить Сеченова, лишь хотел обездвижить его, чтобы он не сбежал от предстоящего разговора, да и изначально мне не понравился его агрессивный настрой, словно и он не рад моему воскрешению.

Я вызвал спазм его поясничных мышц, но и сам Иван мне серьёзных увечий не нанёс — всего лишь перенапряг связки в руках, чтобы я временно потерял возможность сражаться с ним.

— Всё… Всё, Алексей! — тяжело дыша, прошептал Сеченов. — Давай успокоимся, ладно?

Любопытно… Кажется, я понял, почему клятва лекаря не отреагировала на нарушение заповеди «Не навреди». Мы атаковали друг друга одновременно. Поэтому магия посчитала, что опасность угрожала, как мне, так и Сеченову.

— Я успокоюсь, когда ты объяснишь мне своё поведение, — произнёс я. — Знаешь, если бы я плохо тебя знал, решил бы, что ты действительно решил навариться на моей смерти. Однако ты — не такой человек. Я не верю, что так поступил из-за банальной жадности. Так что же тобой руководит на самом деле?

— Сейчас же откройте дверь! Выходите оттуда! — послышался крик Кораблёва, тарабанящего в смотровую, где мы с Сеченовым и укрылись.

— Сеченов, если ты причинишь вред Алексею, я тебя… — принялся угрожать Синицын по ту сторону двери.

— Не беспокойтесь, Иван Сергеевич! — произнёс я. — Мы просто поговорим. Никакого смертоубийства. Лучше последите за Лебедевым. Мы скоро к вам присоединимся.

— Я бы с радостью поговорил с тобой прямо сейчас, Алексей, но ты ведь слышал! — воскликнул Иван Сеченов. — У меня пациент с подозрением на острую кишечную непроходимость. Я как раз и пришёл, чтобы позвать кого-то на помощь. Что-то у меня не получается его восстановить самостоятельно. Ни одна известная мне методика не работает!

Ладно, тут я спорить не могу. Сначала нужно помочь человеку, а уже потом решать мои проблемы. Как ни крути, а здоровье больных для меня всегда было на первом месте.

— Хорошо, Иван, я помогу тебе, — кивнул я, придерживая свою ноющую левую руку за плечо. — Однако учти. Наш разговор ещё не закончен. Если я почувствую, что ты меня обманываешь — пеняй на себя, Иван. У меня к тебе ещё много вопросов.

— Как и у меня к тебе, — усмехнулся он. — Мой старый партнёр восстал из мёртвых. Хотя, скажу честно: в отличие от остальных, я с самого начала догадывался, что ты ещё жив.

— И каким же образом ты пришёл к этому выводу? — поинтересовался я.

— А об этом поговорим, когда закончим с пациентом. Идёт?

— Резонно, — вздохнул я. — Пойдём. Чем быстрее спасём больного, тем быстрее решим остальные проблемы.

А у меня их ещё навалом.

Я отпер дверь, затем заглянул к Кораблёву и произнёс:

— Если что — я в госпитале. Пожалуйста, займитесь пока что моей справкой о смерти. Пусть орден лекарей всё исправит. Я готов возвращаться к работе.

Иван Сергеевич только и успел кивнуть, а я уже помчался вслед за Сеченовым. Дело идёт к вечеру, а я до сих пор так и не разобрался с большей частью своих проблем.

Справка, Сеченов, завод, мои похороненные вещи! Да уж, есть, чем заняться!

— Стой, Алексей! — крикнул мне вслед Синицын. — Помощь нужна?

— Нет, Илья, лучше останься с Кораблёвым. Разберись с нашими справками о смерти и заодно проследи за Лебедевым! Если Игорю станет хуже, сразу сообщи мне об этом. Его нужно вытаскивать из этого состояния.

— Ладно! — кивнул он. — А ты, Иван, теперь оборачивайся почаще! Ты мне никогда не нравился. И в конечном итоге я насчёт тебя оказался прав!

Сеченов лишь тяжело вздохнул, проигнорировал слова Синицына и направился в госпиталь вместе со мной.

Вообще, в каком-то смысле Синицын прав. Ему Сеченов не понравился с первого взгляда. Но Илья привык мыслить эмоциями и на их основании принимать решения. А такой способ оценки людей далеко не самый лучший. Если я буду мыслить, как он, вскоре после этого я потеряю близких друзей и приобрету ещё больше врагов. Это как минимум будет иметь для меня негативные последствия.

Когда мы с Сеченовым вошли в здание госпиталя, я сразу же услышал истошные крики только что поступившего пациента. На помощь к нему собрались остальные представители среднего лекарского персонала. Юрий Сапрыкин и Анна Елина. Увидев меня, они оторопели и даже не смогли произнести ни слова, но у меня не было времени объяснять каждому встречному факт своего «воскрешения».

— Расскажи подробнее, что с больным, — остановившись около кушетки с пациентом, спросил Сеченова я.

— Сам он адекватно изъясняться не может из-за сильного болевого синдрома, — сказал Иван. — Но его родственники рассказали мне, что он так уже несколько дней мучается. В туалет сходить не может, живот раздувает, частая рвота.

— Иван, а дай-ка мне свой тонометр, — попросил я. — Фонендоскоп я свой сохранил, а вот тонометром пришлось пожертвовать в битве с… Сам знаешь, с кем.

Я решил не упоминать лишний раз о некроманте при пациенте, которому сейчас и так приходится худо. Слухи о тёмных магах его здоровью явно не помогут.

Иван передал мне свой тонометр, я поспешно измерил давление и обнаружил, что оно рухнуло ниже ста на шестьдесят. Сеченов, похоже, не больно-то понимал, зачем я сейчас этим занимаюсь. Местные лекари практически не видели связи между сердечно-сосудистой системой и пищеварительной.

Однако распространённая фраза «в организме всё взаимосвязано» на самом деле близка к истине гораздо сильнее, чем может показаться.

При инфекционных воспалительных процессах в кишечнике практически всегда происходит падение давления. Токсины бактерий и продукты распада веществ, находящихся в кишечнике, приводят к выделению в кровь огромного количества ядов, приводящих к резкому расширению сосудов. Именно поэтому падает давление, а уже после компенсаторно поднимается пульс и возникает тахикардия.

Больной был покрыт крупными каплями холодного липкого пота.

Однако тот факт, что он до сих пор испытывает сильную боль, в каком-то смысле — даже хорошая новость.

Судя по тому, что я услышал, приложив головку фонендоскопа к его животу — парез кишечника, то есть отключение его двигательной активности — ещё не произошёл. Волны перистальтики — ритмичные сокращения кишки — пока что никуда не делись. И именно они являются причиной болевого синдрома.

Но! Наличие боли — благоприятный признак при острой кишечной непроходимости. Вот если бы боль резко исчезла, тогда бы пришлось бить тревогу. Поскольку это бы означало одно — нервные волокна отмерли, начался некроз. И теперь часть кишечника невозможно спасти априори, а за судьбу самого пациента придётся бороться на грани своих возможностей.