Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич - Страница 38

Кот с улыбкой исполнил в мой адрес легкий поклон.

В ухе на короткой цепочке болтается серебристая серьга-монета, на шее – кулон в виде пары черных игральных костей с белыми точками. К туловищу сбоку приторочен ремешками кожаный чехол, размером и формой напоминающий колоду карт.

– Что будешь пить, приятель? – спросил Фараон.

Пятнистый кот улегся, лапа отстегнула кнопку на чехле. Я обратил внимание, черные и белые пятна на шерсти по форме схожи с классическими знаками карточных мастей: крести, пики, буби, черви, – прилажены друг к другу, словно кусочки пазла.

Из чехла, как пули из пулемета, одна за другой вылетают карты, кружат и укладываются на каменную поверхность перед выпустившим их котом. Через несколько секунд шорох стих, все карты лежат «рубашками» вверх, образовав плотное кольцо.

Кот поднялся, лапы внесли его в центр кольца.

Крутится, осматривает свое творение…

Наконец, хвост поддел, вскинул случайную карту, она перевернулась, кот в развороте поймал зубами. Когти передней лапы, вопреки законам анатомии, взяли карту за краешек, словно пальцы, показали всем нам.

На лицевой стороне печатные буквы:

«Зеленый чай».

Фараон покачал головой.

– Не повезло, приятель…

– Может, переиграешь? – предложила Книжка.

Пасьянс увидел надпись последним.

– Судьба вынесла решение, – говорит невозмутимо, как буддийский монах, – и оно не подлежит оспариванию.

– Бедняга, – вздохнул Фараон.

– Беден не тот, у кого нет, – изрекает Пасьянс, пока его карты шелестят, возвращаясь в чехол, – а тот, кому не хватает. Зеленый чай мне, будьте любезны!

Призрачная официантка направилась к нему.

– Фараон, а ты почему без кубка? – спросила Книжка.

В ответ золотой кот встал, прошелся до края шезлонга и прыгнул… в бассейн! Который появился перед ним за те мгновения, пока кот шел. Этих мгновений хватило, чтобы плиты стали зыбкими, как песчаный туман, просели, а пустота заполнилась светлой золотистой жидкостью, в которой играют пузырьки, а на поверхности плавает пена.

Похоже, шампанское!

Фараон вынырнул с другой стороны от шезлонга, передние лапы легли на берег, золотой и круглый, как те кубки, из которых мы пьем, только площадью с джакузи. Две призрачные служанки тут же исчезли с шезлонга, возникли рядом с господином, вылизывают довольную морду, которую Фараон уложил на лапы…

Подмигнул Книжке.

– Я без кубка, потому что в кубке.

Девушка в очках засмеялась, чаша приподнялась над головой, мол, твое здоровье.

Захмелевший Раунд икнул.

– Больше понтов,

Больше пафосных фраз!

Больше котов,

Мы живем один раз!

У меня голова кругом. Может, из-за алкоголя, а может, впечатлений через край, прям как шампанского у кое-кого из присутствующих. Столько новых имен, ярких деталей, превращений и других чудес… Ребята болтают о перемире, о людях, о том, в каких местах побывали, о всяких мелочах, а я слушаю вполуха, почти не говорю, и меня к тому, хвала всем котам, не толкают. Просто наслаждаюсь мимикой, жестами, взглядами, звуками голосов… Мы с Карри сидим рядышком друг с другом, наши плечи и головы иногда соприкасаются, амфора подливает в чаши. И несмотря на изобилие магии вокруг, половину моего внимания все равно забирают изумрудные глаза, рыжие волосы, веснушки, раскрасневшиеся щеки, влажные от мартини губы… Карри улыбается, смеется, звонко говорит, смотрит с живым блеском…

Ох, кажется, надо отвлечься. Не то мои желания вырвутся на свободу, но в данной ситуации будут не совсем уместны.

– …вот так я и обвела вокруг хвоста этого выскочку! – закончила историю кошка в черной чешуе.

Карри показала большой палец вверх.

– Лампа, ты супер!

– А почему она Лампа? – спросил я свою рыжую возлюбленную.

– Мальчик, я не кусаюсь, – говорит обладательница эротического голоса, – по крайней мере, если сам не захочешь. Можешь обращаться ко мне напрямую, без посредников.

Я смутился.

– О, прости… Так почему тебя зовут Лампа?

Змееподобная кошка сделала еще один изысканный глоток из золотого бокала. После чего произнесла:

– Как говорится, лучше один раз увидеть…

И закрыла глаза.

– Только не пугайся…

Свет вокруг начал медленно гаснуть. Оранжевые кристаллы, к которым я успел привыкнуть, всюду: в стенах, колоннах, трибунах, арене, где мы сидим, – начали терять яркость, будто кто-то неспешно поворачивает некое гипотетическое реле. Моя голова завертелась, взгляд инстинктивно ищет укрытие от наступающего мрака… Но укрытия нет. Затмение поглощает всю громаду зала, до потолка, до самого конца, и нет ни трещинки, ни маленькой бреши, в которой что-то мерцало бы ярче умирающего света…

Наконец, на мне сомкнулась, как саркофаг, абсолютная чернота.

В такой проще простого свалиться в перемир, споткнувшись о любую дурацкую мысль. Поэтому я вцепился в ладошку Карри излишне сильно. Плевать на синяки, вылечим, я же целитель. А вот потерять ее снова – нет уж!

Но вот…

В темноте проступили контуры мягкого света… и моя нижняя челюсть чуть не упала на пол. Даже не знаю, с чем сравнить зрелище…

Хотя нет, знаю. В детстве по телевизору показывали документальный фильм про обитателей океанских глубин, куда солнечный свет не проникает от слова «совсем». Там живут рыбы с прозрачными телами, которые сами излучают свет. Он переливается внутри них, словно жидкая радуга. Прямо как… сейчас!

Смотрю на точно такую же рыбу, только в форме кошки. Прозрачное желе, а в нем – разноцветные потоки, пучки, волокна, еще какие-то фигуры из света. Наверное, если бы всякие амебы, инфузории и другая мелочь под микроскопом были кошками – выглядели бы так!

Люминесцентное щупальце хвоста удерживает бокал рядом с мордой. На меня взирают две сияющие голубые жемчужины.

– Теперь понял, мальчик?

Я кивнул.

– П-понял…

Смочил пересохшее горло глотком мохито.

Потусторонне создание по имени Лампа грациозно направилось к шезлонгу.

– Ух, мурашки по коже! – призналась Книжка тихо.

– Браво! – сказал Пасьянс.

– В твоих лапах

Рассвет!

Тебе, Лампа,

Респект!

Героиня похвал улеглась бок о бок с Фараоном, который к этому моменту вернулся на шезлонг. Он лизнул ей ухо.

– Как всегда, впечатляет, детка.

– Лампа умеет вытягивать свет из окружающей среды, – шепчет мне Карри, – а затем излучать его. Это ее дар, как твое исцеление.

Все мы как-то, не сговариваясь, перешли на шепот. Будто собрались вокруг костра темной ночью, замышляем некое тайное дело. Смех тихий, заговорщический, даже Раунд читает рифмы с приглушением… Мимо меня снова прошествовала служанка Фараона, я взял с блюда рулетик из сыра и копченого мяса, амфора взлетела, наклонилась, в чашу хлынул ручеек с кубиками льда…

Служанка перешла к Карри, а я в какой-то момент заметил, что поверхность коктейля слегка рябит. Снова и снова. В одном ритме.

Я сосредоточил внимание на ступнях…

И подошвы сообщили, что плиты едва уловимо вздрагивают! В том же ритме, которым пульсирует рябь в кубке.

– Карри, ты слышишь?

– Что?

Она примерила на себя мою собранность, взгляд задумчиво скосился куда-то…

Затем вскочила.

– Ребята, ребята, тс-с-с!..

Поднесла к губам указательный палец, после чего тот поднялся восклицательным знаком.

Все умолкли, навострили уши.

– Слышите? – пробормотала Карри.

Не знаю, как остальные, но я услышал. Тихий ровный шум, а на фоне шума – стук. Не узнал его сначала лишь потому, что не ожидал встретить в таком месте.

Стук колес поезда!

Ту-дух, ту-дух… Ту-дух, ту-дух…

Ни с чем не спутаешь, если доводилось засыпать в купе или плацкарте.

Все головы почему-то повернулись в одну сторону. Я направил взгляд туда же, на трибуны, глаза щурятся.