Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич - Страница 24

– Когда мучает жажда, – изрекает Карри в духе восточных мудрецов, – кажется, что выпьешь океан. Но не хочется уже после пары кружек.

Я не устаю крутить головой, глаза поедают мельтешащие, как пчелы, детали, мозг превратился в ненасытный желудок под названием «любопытство». Магия ночи преобразила толпу, которую вообще-то терпеть не могу, в волшебный танец призраков. Сумрак окрасил таких разных всех в некий единый оттенок, и теперь сборище туристов со всего мира с примесью аборигенов кажется чем-то цельным, как цветные ворсинки ковров, что продаются здесь на каждом шагу, собираются в одну картину.

Я кое-как отвлекся от хоровода вещей и спросил:

– А во-вторых?

– Что «во-вторых?»

Мои глаза опять смотрят снизу вверх, на восточную принцессу, что несет меня сквозь океан теплых красок.

– Ну, ты сказала, что, во-первых, делаешь мне экскурсию. А что во-вторых?

– Ах да… Во-вторых, мы сбрасываем хвост.

Пальцы проскользнули позади меня, вдоль гибкого кофейного отростка, что изогнулся знаком вопроса.

– Не бойся, я не про этот хвост, – сказала Карри сквозь смех. А затем продолжила более серьезно: – Не забывай, по моему следу идет одна неугомонная парочка, с которой ты уже имел честь повидаться на свою беду. Нельзя мне быть долго на одном месте, иначе они почуют, где я, и появятся рядом. Так что мой тебе совет, наслаждайся тем, что сейчас. Скоро нам придется отсюда исчезнуть.

Карри свернула с площади в лабиринт торговых палаток.

Слева и справа сплошь завешано предметами, какие только можно вспомнить. Блюдца, чайники, лампы, зеркала, кожаные сумки и ремни, птичьи клетки, платья, связки веток, бутылочки с маслами, сувенирные маски неизвестных демонов… Чем только не торгуют! Изнанка легких согрета запахом свежих лепешек, их жарят на наших глазах под открытым небом. А специи… Настоящая оргия для кошачьих носовых рецепторов. Расписные цилиндры бочек стоят шеренгами в несколько рядов, как строй солдат, готовых дать ружейный залп, и над каждой бочкой – горка приправы. И такие разноцветные пирамидки специй на каждом шагу! А некоторые дельцы прямо на мостовой выкладывают огромные пестрые картины из зерен, стручков, лепестков, сушеных трав и прочих пахучих пряностей. Что творится с моим носом, даже не описать…

Мы зашли в черт знает какую по счету лавку. Карри вертит в пальцах очередную тарелку, взгляд изучает паутину узоров, а я, сидя на плече, озираюсь по сторонам. Присевший было ей на уши продавец переключился на туристку в другом углу магазина. Видимо, непривычных к торгу иностранцев разводить на деньги проще, а Карри с ее одеждой и знанием языка умело выдает себя за местную.

Я воспользовался тем, что нас не слышно, и прошептал:

– Тут есть хоть что-то без узоров?!

Это был даже не вопрос. Здешний базар можно по праву назвать царством узоров. Почти любая посуда, ткань, светильник, дверь, какая угодно поверхность, – все в узорах. А внутри каждого узора – более мелкие узоры. И так далее…

– Они, походу, соревнуются, у кого рисунки сложнее, – добавил я.

– А тебе что, не по вкусу? – отозвалась Карри, не отвлекаясь от тарелки.

– Ну надо же повозмущаться для порядка.

– Это да, – согласилась моя проводница. – На все согласных тут не уважают, народ такой. Назвали цену – надо тут же предлагать вдвое меньше. А то оберут до нитки.

– Хорошо, что нет на мне ниток. Только шерсть.

Карри, наконец, оставила в покое кухонную утварь и переключилась на кожаные туфли. С вышивкой, разумеется, куда ж без нее.

А я обнаглел до такой степени, что позволил себе спрыгнуть с ее плеча и прогуляться около магазина в поисках чего-нибудь вкусненького. По итогу моей вылазки торговец выпечкой неподалеку отсюда стал беднее на одну булочку. Хорошо быть мелким, однако. Не то чтобы я настолько голоден… С другой стороны, почему нет? Карри дело сказала, надо ловить момент, пока ловится.

Стараюсь нести добычу, не задевая о дорогу и ноги окружающих. Надеюсь, Карри не побрезгует угоститься с той стороны, где нет моих зубов.

– А что это за башня? – спросила у гида толстая туристка в больших черных очках, соломенной шляпе и гирей фотоаппарата на шее. Ее палец указывает на прямоугольное строение, оно высится над прочими, как маяк над утесами.

Местный гид, усатый, почти черный и тощий, как высохший на жаре куст, отвечает:

– Мечеть. Главная достопримечательность города. Ей уже много веков!

– О, а есть у нее название?

– Конечно! Мечеть называется «жрать надо меньше, корова».

– Как, простите?

– Жрать надо меньше, корова!

Туристка пытается повторить по слогам:

– Жрать-на-до-мень-ше…

– Корова, – подсказал гид.

– Корова!

Женщина просияла, захлопала в ладоши, фотоаппарат дважды щелкнул с прицелом на мечеть.

– Здорово! – говорит, возвращая дорогущую цифровую технику на грудь. – А как переводится?

– Вершина тысячи солнц! – отвечает гид с лучезарной улыбкой.

Ладони туристки сложились в молитвенном жесте.

– Боже, как поэтично!

Изо всех сил пытаюсь не выронить булку, челюсти сводит смехом. И все же выронил. Только уже не от смеха. До меня лишь сейчас дошло, что я понял иностранную речь! В этом разговоре был не только английский, но и здешний арабский говор.

Но я понял все до последней буквы!

Прислушавшись к диалогу гида и туристки вновь, я с разочарованием обнаружил, что их слова опять превратились для меня в абракадабру. Все, что могу, это отличить инглиш от местной тарабарщины. Похоже, охотясь за булкой, я увлекся и просто забыл, что не знаю языки, и перемир ненадолго приоткрыл для меня форточку абсолютного межнационального взаимопонимания. Но стоило осознать и начать копаться в случившемся, и потусторонний переводчик мгновенно испарился.

Кошачье чутье заставило пригнуться.

По кончикам ушей скользнуло, стремительная тень колыхнула шерсть на голове, и перед носом об камни мостовой треснула сандалия, покатилась дальше.

Я оглянулся.

Босой на одну ногу торговец хлебом на бегу снимает вторую сандалию, глаза сверкают, хвост тюрбана и подол одежды грозно развеваются. Ко мне, обгоняя хозяина, рвутся, как псы, гневные слова, совершенно мне не знакомые, но почему-то общий смысл ясен и без перевода.

Бросив прощальный взгляд на булку, я запрыгнул на багажник промчавшегося рядом мотоцикла, а оттуда – на крышу лавки по соседству с той, где сейчас Карри. Вообще-то, можно было сразу к ней, но тогда ей пришлось бы разбираться с разгневанным продавцом выпечки. Уверен, она бы выкрутилась, возможно, ее это бы даже развлекло. И все же не хочется лишний раз ее подставлять. Понятно, что пекарь не полезет за мной по крышам, но мой инстинкт, тем не менее, пытается увести его подальше от Карри. Лишь мысль о том, что я могу потерять из виду нужную лавку и не найти обратный путь, заставила прекратить бегство.

К этому моменту я обнаружил себя в каменном окне какой-то древней стены, наверное, крепостной. Не уверен даже, окно это или выбоина со времен средневековой осады. Тут все выщербленное, с ходу и не разобрать. Куда ни дотронься, песок сыплется. Стена, как старое поваленное бревно, приютила под собой грибницы магазинчиков. Смотрю на их крыши с высоты… Как же много, лезут друг на друга, будто клопы, поди разбери, в какой из них Карри!

К счастью, она вышла на улицу, и я смог ее увидеть. Синяя ночная мгла и огненный свет фонарей мешают различать другие цвета, и все же я узнал фигуру в зеленом. Удалось даже разглядеть, как волнуются висячие камушки на маске. Карри озирается по сторонам, ищет меня!

Я приготовился спрыгнуть на ближайший выступ стены.

– Эй! – раздался позади голос.

Женский. Хриплый…

Сердце остановил ужас. Остановил и расползается по телу, проникает льдом в кровь с той же скоростью, с какой мозг поднимает из глубин памяти жуткие сцены с хозяйкой голоса. Более низкого, чем у Карри. Оборачиваюсь медленно, будто превращаюсь в камень. Отчаянно надеясь, что ошибся.