Куда приводят коты (СИ) - Фомин Олег Геннадьевич - Страница 22

– Леон. Ты его не знаешь?

– Что-то слышал о банде сфинксов, которые охотятся на Блику. Но имени их главаря не запомнил.

– А что было дальше?

– Выбрался из ниши и обошел это сборище по уступам на стене. Хорошо, что все они были увлечены тобой. Меня не заметили… А это кто?

Крыс напрягся, уставившись куда-то позади меня. Кажется, готов снова юркнуть в джунгли металлического хлама.

Я оглянулся.

К нам, покачиваясь, шагает мейн-кун. Вот так дела! Я думал, дрыхнет, как суслик. Я и после одного пшика убойной водичкой валялся в отрубе неизвестно сколько, но ему в морду прилетело не меньше трех. А он идет себе пьяной походкой, пытается быть невозмутимым. Самое дурацкое – у него получается.

– Спокойно, – спешу успокоить Ласта, – это…

Черт, а ведь я до сих пор не знаю, как зовут этого громилу!

Мейн-кун остановился напротив меня и, удержавшись от падения, поймал взглядом Ласта, глаза округлились.

– О, еда!

Ласт вздрогнул, я тут же развернулся к коту всем телом, заслонил собой крыса.

– Осади, приятель. Это мой друг.

Котяра посмотрел на меня, как на говорящий пень.

– Ты дружишь с едой?

– Еду зовут Ласт! – сказал я на повышенных тонах. – И он спас мне жизнь. А я – твою, между прочим. Так что придержи свой аппетит до лучших времен, господин обжора.

Глаза громилы сузились, в них сверкнули огоньки. Он навис надо мной, как скала.

– Хочешь драться?! – прорычал он.

– Нет, – ответил я.

Но когти выпустил. Весовые категории разные, однако тут мой даймен. Будь что будет, Ласта в обиду не дам.

Котяра вдруг расслабился, сел.

– Как хочешь, – сказал с безразличием, рухнул и начал вылизывать бок.

Я выдохнул…

Но пришлось напрячься снова. Когда я увидел, что творится на заднем фоне.

– А вон те подраться хотят, – сказал я и ткнул мордой поверх мейн-куна.

Тот лениво обернулся, стал свидетелем того, как из-за надстройки и спутниковых тарелок выходят сфинксы. Я насчитал семерых. Самый крупный, занявший крышу надстройки, исчерчен татуировками.

– Помните, что сказал Леон, – говорит он, оглядывая своих, – не дайте себя ранить!

– Он не один, – сказал кто-то из рядовых.

Татуированный уставился на меня.

– Плевать. Гасите бурого, он – главная цель. И всем быть начеку, здесь его место!

Мейн-кун вскочил.

– О, свежее мясо!

Сонливость как ветром сдуло. Правда, серую тучу шерсти до сих пор штормит, кот пару раз накренился туда-сюда, пока бежал до центра крыши. Мне, по идее, следует попытаться скрыться где-нибудь, например, за свалкой железа, уйти в перемир, но меня зачем-то понесло вслед за громилой.

– Не отходи от убежища, – напоследок сказал я Ласту.

И занял позицию слева от серого любителя драк. Лишь когда сфинксы взяли нас в полукольцо, я заметил, что крыс уже справа от мейн-куна. Съежился, но отступать не намерен.

– Хана вам, плешивые! – рыкнул наш воитель азартно. Лапы опять предательски подкосились, он едва устоял.

Татуированный засмеялся.

– Какие грозные ребята! Сейчас обделаемся, развернемся и сбежим…

Мейн-кун подался вперед и зашипел, хвост распушился, дергается, как серое пламя. Когти вгрызлись в бетон, туша превратилась в напружиненный снаряд, готовый вот-вот выстрелить собой в разрисованного главаря шайки. Крыс, тем временем, дрожит как листик на ветру, кажется, не понимает, чем может помочь в грядущей потасовке, но упорно держит позицию.

И вдруг сфинксы, включая татуированного, попятились назад. Головы вжимаются в туловища, словно черепашьи, хотят спрятаться под панцирь. Глаза у всех круглые.

– Ха-ха, так и знал, что вы трусы! – возликовал мейн-кун и, бросив поочередно небрежный взгляд на меня и на Ласта, сказал: – Видали, как они меня боятся! Я вселяю ужас в их тощие задницы!

Сфинксы и впрямь смотрят со страхом. Правда, почему-то не на мейн-куна, а куда-то поверх него. Даже сильно поверх. Так коты обычно глядят на человека.

– Брысь! – прозвенел позади нас веселый и знакомый женский голос.

Затем кто-то хлопнул в ладоши.

До меня не дошло, как это случилось, но сфинксы исчезли. Может быть, пока я моргал от неожиданности. На крыше остались мы трое. И кое-кто еще.

Я обернулся.

Она так же прекрасна, как и тем волшебным утром… Ветерок заботливо перебирает рыжие локоны, под изумрудами глаз дремлет, будто камушки на дне ручья, россыпь веснушек. Только вот родинка рядом с улыбкой куда-то подевалась. Странно, я ведь помню, была. И одежда теперь другая. Белая блузка с короткими пышными рукавами, зеленый корсет. Бляшка ремня в виде какого-то цветка. Белесые и узорчатые, как мрамор, штаны в обтяжку, рыжие сапожки…

Поставив руку на пояс и теребя пальцами крупные ягоды малахитовых бус, девушка искоса смотрит на меня. И нежно улыбается.

– Нашел-таки… Что за непослушный кот!

Меня повело ей навстречу. И чудилось, что лапы не касаются крыши.

– Карри!

Глава 12. Зря ты связался с ней

Я запрыгнул к ней на руки.

Она приняла так, будто была к этому готова, и я на какое-то время потерял дар речи, мог только мяукать, тереться о ее шею и жмуриться от удовольствия.

– Ну, и что с тобой делать, – говорит она, тыкая мой нос кончиком своего, и улыбается – ты, киндер-сюрприз мохнатый?

Я смог, наконец, ответить по-человечески:

– Это не я тебя нашел, а ты меня!

– Да-а-а? И как мне быть с такой находкой?

– Холить и лелеять!

Она рассмеялась. Ноготки зачесали мою макушку, из меня полилось мурлыканье. Кручу головой, подставляя так и эдак, хочется, чтобы пальцы проникли глубже, почесали мозг… Рядом с ней так легко и спокойно, будто мы знакомы тысячу лет.

– А это что за вешалка рыжая? – услышал я голос мейн-куна.

– Ох, зря ты так про нее, – прошептал Ласт.

Не покидая объятий девушки, я повернулся к ребятам.

– Совсем забыл представить. Карри, это мои друзья! Ласт и…

И опять осознал, что не знаю мейн-куна по имени.

– Слушай, дружище, а тебя как зовут?

Тот, уже успевший потерять к нам всякий интерес, расселся на бетоне и бесцеремонно вылизывает причиндалы.

– Не знаю… Забыл.

Карри опять захихикала.

– Да уж, друзей ты собрал… Крыса, на которых мы вообще-то охотимся, и кот, с которым даже не знаком. Оригинально! Я бы похлопала, да руки заняты… Эй, здоровяк! Буду звать тебя Раскат! Не против?

Мейн-кун отвлекся от сакрального гигиенического ритуала.

– Почему Раскат? – спросил я.

– Он похож на огромный кусок теста, – отвечает Карри, – который хочется раскатать.

Я усмехнулся и добавил:

– И пельменей налепить.

– Умные больно, – проворчал мейн-кун и вернулся к своему занятию. Обиды в его голосе не было. Только пофигизм. Эх, мне бы такое самообладание.

Карри развернула меня к себе, взяла за подмышки, я повис. Она покачивает меня туда-сюда, как маятник, глядя мне в глаза.

– Ну, а как звать тебя, чудо шоколадное?

– Риф!

– Будь здоров!

– Не, это имя мое, Риф.

– Коралловый, что ли?

– Не думаю, – признаюсь честно, – я слишком мягкий и шелковистый, как в рекламе.

Карри прижала меня к себе, как плюшевую игрушку.

– Ути мой шелковистый!

А затем вдруг подбросила вверх. Я удивился, сколько силы в таком хрупком с виду создании, но меня заполонил восторг, как ребенка на батуте, я выдал в кувырке счастливый мяв и полетел вниз, ни секунды не сомневаясь, что Карри поймает.

И поймала.

Вот только обстановка слегка изменилась. Мы на той же крыше, но не у края, а сбоку от надстройки с дверью.

Ласт обнаружил нашу пропажу почти сразу, мордочка растерянно завертелась, но стоило крысу обернуться, и он нас увидел, осторожные рывки повели его в нашу сторону. Раскат же ничего не заметил, все так же, задрав лапу, царственно полирует языком свое мужество.

Карри, тем временем, пересадила меня на плечи, пальчики щупают кирпичную кладку надстройки там, где обвалилась штукатурка, от прикосновений стена с шорохом сыплет ручейки красного песка из щелей между плитами.