Дипломатия фронтира (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 51

Сцена объяснения сути масштаба в картографии между итальянцем и русской была весьма примечательна.

Итальянский серб Бернадино быстро высунулся в фойе, всё там проверил и вернулся, подходя к карте Острова Сокровищ. Его руки начали активно жестикулировать, словно рисуя в воздухе невидимые линии. Карие глаза загорелись азартом, а голос зазвенел страстью, будто он объяснял не терминологию картографии, а рассказывает эпическую сагу.

— Представь, Катрин! — воскликнул он, придвигаясь ближе к карте. — Мелкий масштаб — это как взглянуть на всю Италию с высоты прилетевшего из Сербии огромного орла! Видишь сразу всё: горы, моря, города… Но они маленькие, как крошки от бриош!

Он щепоткой пальцев характерно изобразил «крошечность», а затем резко развёл руки в стороны, показывая простор.

Екатерина смотрела на него чуть отстранённо, скрестив руки на груди. Её ледяные даже в жаркий день глаза внимательно следили за жестами парня, но выражение лица оставалось всё таким же непроницаемым, будто Селезнёва решала математическую задачу.

— То есть, мелкий масштаб показывает большую территорию с меньшей детализацией? — переспросила она ровным тоном, слегка приподняв бровь.

Дино с силой хлопнул в ладоши, будто Екатерина угадала важный секрет:

— Esatto! Точно! А крупный масштаб — это когда ты подходишь так близко, что видишь каждую трещинку на мостовой в Базеле! — он ещё ближе придвинулся к карте, почти касаясь её носом, и ткнул пальцем в воображаемую точку, словно там был нарисован городок с улицами и домами.

Екатерина слегка наморщила лоб, но уголок её губ дрогнул — едва заметный признак действительного интереса.

— Тогда логичнее было бы называть их «низкий» и «высокий» масштаб, чтобы избежать путаницы с размерами, — заметила она, поправляя очки.

Юный итальянец замер, на секунду потеряв дар речи, а затем взорвался смехом:

— Ты точно как моя бабушка — всё сводишь к неверным правилам! — и тут же, поняв, что шутка не растопила её невозмутимость, Дино поспешил добавить:

— Ладно, Катрин, представь: мелкий масштаб — это твой план поездки через всю Европу, а крупный — схема метро в Риме. Одно — общее, другое — детали! Детали ты можешь рассмотреть через увеличительное стекло. Больше увеличение — крупнее детали.

Селезнёва кивнула, наконец разжав руки. Во взгляде мелькнуло понимание, а в голосе — легкая теплота:

— То есть, чем крупнее масштаб, тем сильнее лупа, и тем больше деталей. Это рационально. Спасибо, — она улыбнулась, словно солнце, выглянувшее из-за облака на минуту.

Эмоции сторон разнились радикально. Дино от первоначального восторга перешёл к легкому отчаянию от её странного мышления, но, не теряя упорства, закончил объяснение с триумфом, словно одержав победу в споре.

У Екатерины скептицизм постепенно сменился удовлетворением от ясности, хотя внешне она продемонстрировала лишь сдержанную благодарность. Потому что улыбка Екатерины свет Матвеевны, знаете ли, — как код, расшифровать который дано не каждому…

Итог: культуры столкнулись, но география победила — «чёртовы масштабы» были поняты, диалог состоялся, хоть и в контрасте темпераментов. При этом ни один из них не упомянул собственно картографию, сантиметры, метры и километры! Это было самое необычное объяснение темы, что я слышал.

— Давайте закончим с картами, — после короткого перерыва Селезнёва вернулась к главному вопросу. — Максим, ты считаешь, что их было всего две?

— Я тоже! — бросил Дино.

— Хорошо. Что же тогда было на третьем из пронумерованных листов?

— Хм… Пояснение к карте, — хмыкнул я.

— Или какое-то задание, — возразила Екатерина, показывая бирку с надписью «См. запрос».

— Или так, — согласился я.

— Не так! — решительно возразил парень. — Я всё обдумал, запрос был на совсем другой бумаге.

— О, как! — вскинула брови начальница. — Откуда такая уверенность?

— Эти карты рисовал сам Полосов, здесь или в Стамбуле. Что-то узнал и нарисовал. Или срисовал. Может быть, по очереди и в разное время. А затем он сделал копии карт и отправил их в Центр! Со своим пояснением — третий лист. Ему были очень нужны указания! Инструкции. Он не знал, как поступить.

— Бернадино, поясни! — тут же потребовала Екатерина Матвеевна.

— Вот эта карта, — он показал пальцем на стол, — никуда не отправлялась, это оригинал!

Сынуля обвёл нас торжествующим взглядом и замолчал, ожидая реакции понимания.

Чёрт, что мы должны понять?

Я повертел карту в руках так и этак, даже понюхал.

— Дино, не томи!

— Старшие, на листе совсем нет складок! Лист ни разу не складывали и не вкладывали в конверт! Это оригинал! — повторил он, чуть захлёбываясь от возбуждения. — вспомните, нам письмо из Центра пришло в обычном конверте, такое же кто-то доставил и Полосову. там была инструкция или тот самый запрос:

— Ёлки-палки! — пробормотал я.

— Конверты бывают разной формы, — возразила начальница. — Для карт девочки из департамента вполне могли использовать конверт побольше.

Дино от досады звонко щёлкнул пальцами.

— Вы же мне сами не раз рассказывали о Сотникове и Демченко! Они, в отличие от Полосова, что-то такое знали или заподозрили, и поэтому не стали бы посылать секретные и важные карты в обычном письме неизвестно с кем! Письмо можно перевести на этот чудовищный язык, забыл, как он называется⁈

— На тувинский, — подсказала Селезнёва.

— Да, на чёртов тувинский! То есть, хорошо зашифровать! Но что делать с картой? Карту с крестиком тувинским языком или этим…

— Нганасанским, — опять помогла ему Катя.

— Или нганасанским языком не зашифруешь!

— Ё-моё… — вставил я ещё одно ценное замечание.

Екатерина одним движением сдвинула портфель в сторону, её лицо напряглось:

— Мальчик, похоже, что ты во многом прав… Если не во всём! Кроме того, эту карту, похоже, действительно рисовали здесь, а не в ведомстве Демченко. Полосов или ещё кто-то. В Центре таких колхозных рисовальщиков не держат.

— Получается довольно складно, — согласился я, — Демченко мог доверить подобный документ только дипкурьеру. А ещё лучше посвящённому в вопрос человеку, который сразу может дать дополнительные пояснения. Здесь электронной почты и мессенджеров нет, чтобы переписываться, сколько угодно… Жаль, кстати. А вот Полосов не видел какого-то особого секрета. Поначалу. Хотя всё равно это только версия.

— Версия, — согласно кивнула Селезнёва. — Но с ней мы имеем хоть что-то, от чего можно отталкиваться. Да и… В большом конверте было бы гораздо больше документов, для чего он, вообще-то, и нужен. А не для того, чтобы чисто со складочками бороться… Такой конверт должен был остаться в портфеле, зачем Полосову его с собой носить?

— Короче, покойный прочитал запрос из Центра, взял свою карту №2, задание, и отправился с этим в Батл-Крик, — резюмировал я. — Так?

— Так, принимается, — согласилась начальница. — Здешние сыщики со слов других таких же сыщиков уверяют, что это было не ограбление… Но нам уже понятно, что Андрей Артемович что-то раскопал.

— Что-то такое, из-за чего его убили, — медленно и задумчиво проговорила Селезнёва. — Товарищи, кому-нибудь приходит в голову что-то кроме мифического или не очень золота?

Мы с Дино помотали головами.

— Допустим, на карте обозначены богатые россыпи или самая настоящая золотая жила. Но нам-то какое до этого дело? — продолжала рассуждать Екатерина Матвеевна. — Это же американское достояние, найденное на американской земле. Кто-то его обнаружит и распорядится, частное лицо или государство… На зачем лезть в это государственному служащему Полосову?

— Во-во, зачем? — подхватил я вопрос. — Не могу такое представить: обрадовавшиеся такой находке Сотников с Демченко поручают русскому послу купить в скобяной лавке совковую лопату и накопать в точке «Х» побольше золотишка! Чтобы что? Чтобы порциями и с огромным риском переправлять его на шаландах контрабандистов за тысячу верст в Русский Союз?