Рыжий: спасти СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 38

Даже такой немудрёный комплимент возымел действие на парня. Матвеев поспешил встать и тут же вызвался помогать Эдуарду. Какой же он всё-таки великовозрастный ребёнок!

Правда, тут мы все немного отвлеклись. Я не знаю, как расслышала телефонный звонок Наташа, я, например, ничего не слышал.

— Эдик, это что, телефон звонит? — спросила Ростовцева.

Мальцев посмотрел на часы, чертыхнулся.

— Я же должен был отзвониться родителям, — бросил он и стремглав побежал в дом.

Так, на секундочку… На даче, километрах в сорока от Ленинграда, пусть даже немного меньше, телефон! В то время, когда жители города стоят в очереди, у семейства Мальцевых — телефонная линия на даче! Как по мне, этот факт перекрывает даже само наличие такой шикарной дачи.

У меня сразу же созрела идея позвонить Тане. Она точно должна быть дома, так как завтра экзамен, еще, наверняка, на домашнем родительском аресте, так как уличена была отцом в порочащих девушку связях — по мнению родителя, конечно, порочащих. На какой бы позитивной ноте не закончился мой разговор с отцом Тани, наверняка, для любящего родителя было неприятно узнать, что твоя дочь уже не малышка, которую на руках качаешь и колыбельные поешь, что она созрела для того, чтобы эти колыбельные воспроизводить уже для своих детей.

— А Танюша хвасталась, что Тольчик красивые песенки играет ей на гитаре. Когда был в меня безумно влюблён, мне песни не играл, — заявила Лида.

— И Саша красиво играет, — поспешила заявить Вера, которая, видимо, положила глаз на молодого журналиста.

— Пойду покурю и спрошу у Эдика про гитару, — заявил Артурчик, выскальзывая по лавке из-за стола. — Наташка… Я уже мыслями с тобой в бане.

Ростовцева смутилась.

Уже через пару минут Мальцев вышел из дома довольный и сообщил всем, что родители даже не услышали его пьяный голос. А он, собственно говоря, и не был пьяным. Эдуард почти и не пил — раз пригубит, другой. Не пил и водитель жигулей, ещё один молчаливый парень, Владимир — такой пухловатый, в очках, с видом интеллигента, тоже, как и я с Артуром. Впрочем, Вовчик был ещё большей, и в прямом, и в переносном смыслах, серой мышью за столом, чем Ростовцева. Несмотря на его внушительные габариты, парня как будто бы никто не замечал.

— Я курить, — заявил я, также выходя из стола.

— Так ты же не куришь? — Лида следила за каждым моим движением.

— Но ведь только именно этот благовидный предлог позволяет мне покинуть столь достойное общество, — ответил я.

На самом деле я отправился в дом, чтобы позвонить. Я собирался это сделать не ради того, чтобы отчитаться перед своей девушкой. Хотел услышать, что у нее все хорошо. Уверен, что Таня сейчас сидит сейчас и накручивает себя — всё-таки я в эту компанию похал без неё, а ей толком и не сказал.

Несмотря на то, что я звонил Тане всего лишь два раза, номер её телефона помнил хорошо. В этом времени чаще приходилось рассчитывать на память, а не на то, что в смартфоне все контакты сохранены. Так что те несколько телефонных номеров, которые помнить было необходимо, отложились в памяти сразу.

— Здравствуйте, Александр Ефимович, можно услышать Таню? — спросил я, когда трубку поднял отец моей Татьяны.

К чести потенциального тестя, он не стал произносить лишних нравоучений и сразу позвал Таню к аппарату.

— Ты всё-таки поехал туда? Без меня? — разговор начался с упреков.

— Я веду себя более чем достойно. Проявляю пример стойкости и благоразумия, — попытался я в шутливой форме перевести разговор на доброжелательные рельсы.

— Достойно? Правы мои родители. Поматросил и бросил! — тон Тани был истерическим.

— Я тебя не бросал, — жёстко заметил я. — Не нужно говорить в таком тоне.

Не люблю ни перед кем оправдываться. Особенно, если поводов серьёзных для этого нет. Более того, наши отношения с Таней начинались с того, что она принимала их любыми, обещая не создавать таких сюжетов, которые сейчас тут разворачивает.

— Тогда прямо сейчас приезжай ко мне. Докажи, что я тебе не безразлична, — выпалила Таня.

У меня в воображении нарисовалась картинка: вот Таня стоит у телефона, рядом с ней отец — кивает на те слова дочери, что зарывают наши отношения в яму.

— Ты должна мне доверять, — взяв себя в руки, спокойным голосом произнес я.

— Доверяй, но проверяй! — продолжала Таня.

И всё-таки на Танюшу большое влияние имеют родители, прежде всего, отец. Наверняка, вчера и сегодня столько негатива влил он в уши своей дочери, что она, забывая обо всех наших договоренностях, отдаёт вожжи эмоциям, причём даже не понимая, что словно распополам распиливает наши отношения.

Я Лиду не рассматривал в качестве своей девушки, ровным счётом из-за того, чтобы с ней не было таких сложностей, которые сейчас являет Таня. А выходит… Видимо, не бывает беспроблемных отношений.

— Я не приеду. А ты вспомни все те слова, которые ты говорила, когда мы начали встречаться. Мне было комфортно с тобой, не разрушай то, что ещё только строится, — сказал я.

— Если не приедешь, можешь и не звонить больше! — выкрикнула Таня.

— Я не приеду, — жёстко сказал я.

Короткие гудки были мне ответом. Я буквально услышал, что говорит сейчас Александр Ефимович своей плачущей дочери: «Все правильно сделала, дочка, так его, пусть ценит, паразит этакий!».

Такие отношения я не приемлю. Мне нужна боевая подруга, которая если и не будет помогать, то и мешать не станет. Даст возможность делать то, что я должен. А заниматься размазыванием соплей по подбородку нет ни желания, ни возможности.

— Все хорошо? — ко мне, стоящему у телефона в коридоре дома, подошёл Сашко, лишь на ненамного опередив в забеге к дому Лиду.

— Все отлично, — сказал я, замечая в окно, как заметалась у крыльца в растерянности Лида.

— Может, показалось, но ты холодно меня встретил, — начал разговор Александр Травкин.

Мне нужно было собрать всю свою волю в кулак, чтобы не накинуться на парня с агрессией. Раздражение после разговора с Таней меня переполняло.

— Если встретил холодно, то баньку Эдик затопит, там и согреемся. Нормально я встретил. Ты уже работаешь в какой-нибудь газете? — перекинул я разговор в другое русло.

— Устраиваюсь в «Смену», — горделиво заявил Сашко.

— Вот это здорово. Я как раз хотел обращаться в лучшую в стране молодежную газету страны, — искренне обрадовался я, немного польстив ленинградскому изданию.

Чуть было не сказал, что это Бог послал мне Сашка. Не-не-не.

— У меня к тебе сразу два дела. И оба очень важные. Поможешь — так никаких вопросов по вступлению в кружок не будет, — сказал я.

— Сделаю! — голосом, полным энтузиазма, сказал Сашко.

Очень, видать, хотел в кружок-то. Учтём.

— И уже завтра! — озадачил я надежду советской журналистики.

Глава 15

— Облетела листва, у природы своё обновление. И туманы ночами стоят и стоят над рекой… Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой, — пел я под совершенно обалдевшими взглядами собравшихся.

— Ты… почему эту песню раньше не пел? — чуть отойдя от удивления, спросила Лида, когда я уже закончил.

— А раньше я не был влюблён, — решил я поддеть девчонку.

Эта колкость возымела эффект. Лида отвернулась, её глаза увлажнились. Наверняка, подумала, что в неё я никогда и не был влюблён, раз таких песен не пел. Ну что ж, лично я и не был.

— Маэстро, — обратился я к Александру Травкину, также известному как Сашко. — Принимайте инструмент!

Я поспешил передать гитару не только потому, что Сашко был более музыкальным, голосистым, но и для того, чтобы быстро зазвучавшая новая песня не дала возможности осознать, что предыдущая была никому не знакома. Я действительно собирался украсть авторство этой песни у разностороннего в будущем композитора Игоря Матвиенко, не без этого.

Но после признания за собой авторства последовала бы целая череда вопросов, и все темы застольных разговоров сместились бы в мою сторону. Я уже достаточно засветился перед нынешней компанией, чтобы немного уйти в тень. Какая-то очень важная мысль кружилась, но никак не могла сформироваться — вот, может быть, когда отойду чуть в сторону от шумной компании, то пойму, что же такое важное моё подсознание хочет донести.