Рыжий: спасти СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 25

— Ещё, пожалуйста, ещё! — защебетали девичьи голоса.

— У меня ещё вечерняя тренировка, а потом спать. Сон — главное лекарство от всех недугов, — наставительно сказал я, передавая гитару в руки одной из стоявших близко девчонок.

А может, мне даже попробовать продать какие-то песни? Оказывается, что знаю я их не так и мало. Правда, репертуарчик не тот, больше русский рок девяностых. Нет, пусть это будет моей эксклюзивной, как сказали бы в будущем, фишкой.

Никак не могу привыкнуть к здешним белым ночам. Не идёт сон, и всё тут. Но есть в этом всё же свой шарм. Захочешь спрятаться в ночной темени от людей, так и не выйдет. Вот и сейчас, я устроил себе тренировку, и время достаточно позднее, а я — как на ладони. Пацаны и девчонки вышли на балконы, с которых можно было видеть стадион, и наблюдали за мной.

Ну и я старался. Показал пару незамысловатых катов из системы каратэ, устроил бой с тенью, а вот турникам и прочим силовым упражнениям уделил внимания меньше. Я пока ещё не развил свою силу до того, чтобы хвастать многочисленными повторениями подтягиваний или отжиманий на брусьях. Ребятам нужно было показать, что я несравненно молодец и в отличной спортивной форме. Уверен, что уже завтра вечером ко мне присоединится десяток-другой пацанов, как бы только девчонки не решили, что я — их шанс. Томные девичьи взгляды я ловил на себе ещё в тот момент, когда играл на гитаре.

Пообщавшись с мастером производственного обучения, которого поставили сегодня на ночное дежурство, обсудив с ним те предложения, которые я буду выдвигать на ближайшем педагогическом совете, я вернулся в свою комнату и моментально уснул. И ничего даже не снилось, а встал бодрым и готовым к свершениям человеком.

Спалось действительно на удивление хорошо. Хотя рядом грохотали поезда, воздух оглашали крики в репродуктор: «Селиванов, срочно зайди во второй цех». Неподалеку была вагоноремонтная мастерская.

Хотя разговор перед сном не был лёгким. Пётр, так звали пожилого мастера, проявлял немало скепсиса по отношению к тому, что я хочу загрузить работой мастеров и преподавателей. Наслаждаясь ячменным напитком и сочно переламывая в кулаке сушки, мужчина указывал на то, что он-то как раз-таки и готов что-то менять, так как уже нет сил бороться с хаосом училища. Надеюсь, что таких как он, которые хотят что-либо менять в училище, окажется достаточно.

Но и на остальных управу найдём.

— И это правильно! Мы — молодое поколение, должны проявлять инициативу. Советское правительство и Коммунистическая партия всё делают для того, чтобы мы жили хорошо и строили светлое будущее! — сыпал лозунгами Первый секретарь районного комитета Комсомола.

Удивительная способность у человека: мы говорим уже более получаса, а я не услышал от него ни одной фразы, которая была бы хоть чуточку содержательной. Сплошные лозунги, похвала себя и всех вокруг. И даже не дежурно сказанные — он буквально упивался каждой произнесённой им пафосной фразой.

Когда наутро я пришёл на работу, то на пороге училища встретил Настю. Девушка была взволнована, то и дело мяла руками подол своей длинной юбки. Однако, сегодня она выглядела чуть более привлекательнее. Юбка хоть и была длинная, но девушка надела изящную белую блузку и пиджачок, который подчёркивал идеальную женскую фигурку — наверное, его правильнее было бы назвать жакетом.

Так что, не теряя времени, мы лишь обозначились в кабинете директора, пообещав тому, что следующая партия в шахматы не за горами, и направились с Настей к метро. Проехать всего две станции — и мы на месте.

Игорь Владимирович Трошкин, первый секретарь райкома комсомола, выглядел, как на обложке газеты, той, что про «педаровиков». Зализанные черные волосы, предельная аккуратность, строгий темно-серый костюм с идеально завязанным галстуком. Не комсомолец, а целый член ЦК! И глаза такие, бегающие, суетливые, будто постоянно в поиске бриллиантовой запонки, закатившейся под стол в кабинете. В моем понимании Трошкин был, скорее, карикатурой на комсомольца, чем настоящим деятелем. И будь моя воля, место ему на обложке не серьезной газеты, а «Мурзилки» или юмористического «Крокодила».

— Мы обязаны быть инициативными и продвигать инициативы, — говорил Трошкин, уже начиная явно сдавать, уставая и заплетаясь в словах.

Дважды Настя порывалась что-то объяснить первому секретарю, прервать его монолог, но я одергивал. Ну должен был когда-то Трошкин замолчать? Он уже даже дышал тяжело, будто дистанцию бежал, а не языком молотил.Это не так легко — столько трындеть, как Троцкий.

— Согласен, инициатива должна быть инициативной, — сказал я, только силой воли заставляя себя не засмеяться.

— А? Что? Ну да… Конечно, — чуть растерялся Игорь Владимирович, а потом посмотрел на мою спутницу. — Анастасия, а почему вы не посетили последнюю нашу комсомольскую неформальную встречу? Мы должны быть единым целым, одним организмом, чтобы решать сложные и архиважные задачи… — он снова съехал в длинную фразу.

Настя покраснела и потупила взор. Интересно, что это у них там за неформальное общение? В бане?

Распирается парень не только для себя, вроде как, хочет показать передо мной свою исключительную важность. Нет, больше всего он рисуется перед Настеной. Да, тяжко привлекательным женщинам в суровом мире мужчин. Хотя… Это Настя с таким характером, что не пользуется преимуществом своей внешности. Иная уже была бы рядом с этим Игорем Трошкиным и вовсю двигалась по карьере через неформальные встречи. И почему-то я был уверен, что Трошкин имеет рядом с собой подобную сотрудницу.

Может, у меня открылся дар предвидения? Было бы неплохо, но пока и знаний из первой жизни хватает.

— Здравствуйте, товарищи! — в небольшой кабинет первого секретаря, оборудованный с фасада здания районного исполнительного комитета, зашла девушка. — О, Настя, привет!

— Привет, Маргарита, — поздоровалась Настя, при виде этой особы заметно нахмурившись.

— Маргарита Александровна, присоединяйтесь к нашему разговору. Товарищи проявляют инициативу по улучшению системы воспитания учащихся ПТУ, конкурс хотят провести. Выполняют поручение Леонида Ильича Брежнева и Григория Васильевича Романова, — сообщил Трошкин, который чуть слюной не давился, так смотрел на вошедшую девушку.

Да, она была хороша! Более того, от девушки тянулся флер томности, манкости, причем, еще больше, чем, скажем, от Лиды, той, по которой вздыхал мой реципиент, пусть ему пусто будет. И я понимал, кто хозяин кабинета — это, конечно, Трошкин, но вот у самого Трошкина тоже есть своя хозяйка. Первый секретарь моментально переключился с Насти, на которую буквально только что поглядывал своим блуждающим похотливым взглядом, и сосредоточился лишь на Маргарите. Казалось, что он и не мигает.

— Товарищ Трошкин, вы одобряете наши начинания? — решил я перейти к конкретике.

— Каждое начинание, исходящее… — начал заводить свою шарманку по очередному кругу Первый секретарь.

— Тогда подпишите вот здесь, — сказал я, игнорируя полный интереса взгляд вошедшей девушки. — И у вас есть журнал входящей документации? Вот туда и запишем документ, чтобы всё по правилам было.

У меня хватало силы воли, чтобы самому не смотреть на Маргариту. Сложно, не без этого, но для дела нельзя отвлекаться. Хотя и манила выпирающая из белоснежной блузки грудь, что, казалось вот-вот прорвется наружу, чуть пухлые, словно после вмешательства пластического хирурга, губы, стройные ноги… А еще она была брюнеткой, что для меня уже убийственное обстоятельство. Я выдохнул и тут же взял себя в руки.

А вот Трошкину это было не под силу.

— Что? Подписать? Зачем? — растерялся тот, беря в руки бумаги.

Я приехал к Первому секретарю не для того, чтобы выслушивать, какой он молодец, и что поддерживает всех и ночами не спит, все думает о том, кого еще поддержать. Мне нужна конкретика. Потому я и составил бумаги заранее, а секретарь директора, отвлекшись от поедания шарлотки, даже набрала рукописные документы на машинке. Не за просто так, конечно, а за две бутылки «Пепси» и шоколадку.