Песнь Надежд (СИ) - Злобин Михаил - Страница 10

— Ты так и не объяснил, что это за место?

— О-о, экселенсы, благодарите Многоокого, что еще не успели познать этого! — всплеснул руками трактирщик. — Так алавийцы кличут места для наказаний, куда свозят всех хоть в чем-то провинившихся. Иных бедолаг казнят сразу. А кто грехом малым провинился, того заставляют в том месте жить, под непрестанным доглядом стражников, да покойников по двору таскать. У-у-у, страшное дело… Избавьте боги от участи такой…

— Ясно. Ну а как быть, если нам нужно добраться на другой конец Клесдена? — вернулся к насущной теме Гимрант.

— Известно как… на своих двоих! Ну або на телеге.

— Которая несомненно у тебя есть? — полуутвердительно склонил голову набок озарённый.

— Отож! — приосанился трактирщик. — Да и не одна!

— Сколько хочешь за неё? — перевёл диалог в деловое русло Гимран.

— А… кха… ну, экселенсы, как бы вам сказать… — замялся трактирщик. — Вам же всё едино от лошадей надобно избавляться. Так а чавой бы сразу их у меня не оставить? Сугубо на сбережение!

— Вот ты проныра пузатый! Хочешь всех наших скакунов в обмен на вонючую телегу⁈ — взъярился магистр.

— Дык я же с возвратом! Я и покормлю, и присмотрю за ними! У меня стойло знамо какое просторное! Все влезут и еще место останется! Сами посудите, экселенсы, то и вам выгода, и мне прибыток. Крепкая скотина в хозяйстве всегда надобна. Другой, на моём месте, давно бы ужо чернодоспешных кликал, шоб на вас донести. А я же благое дело свершить хочу…

— Ты еще будешь нам угрожать, червяк толстозадый⁈ Да я тебя…

Моя рука легла на плечо Гимрана. В отличие от него, я вовсе не удивился такому предложению. Фактически, нас сейчас вежливо поставили перед выбором — либо мы сдаём скакунов за телегу, либо нас заложат алавийцам. Можно было, конечно, прикончить обнаглевшего трактирщика. Да только мы и без того достаточно наследили. И там, в деревне, и на подступах к городу, когда разнесли форпост. Стоит ли и дальше оставлять врагам подсказки, где нас искать? Да и разместиться на ночлег такой большой компанией будет проблематично. А тут у толстобрюхого проныры целый постоялый двор.

— Соглашайся, — прошептал я соратнику, прячась за его спиной.

Нор Лангранс скрипнул зубами и опустил занесённую для удара руку.

Съежившийся трактирщик, поняв, что его не изобьют, сразу же повеселел и принялся болтать еще активней, приглашая нас всех к стойлу. Наверное, в любом мире и в любое время найдутся люди, для которых война станет средством заработка.

Отыскав глазами Ислу, я уж было хотел предложить ей оставить Мышонка здесь на постоялом дворе. Тут наверняка для нее найдется и работа, и пища. Но озарённая, увидев мой взгляд, решительно задвинула чумазую девочку за спину и медленно покачала головой. Видимо, она не очень-то доверяла толстяку в засаленном переднике. Ну и ладно, Ваэрис с вами. Хотите нянчиться с ней, ваше право.

— Что-то я постояльцев у тебя не вижу, — подметил очевидное Гимран. — А ты точно владелец постоялого двора?

— Самый что ни на есть всамделишный, экселенс! — гордо выпятил брюхо мужик. — А то, что никого нет, дык времена нонче такие. Кто ж в город поедет, в котором темноликие безобразия свои творят? Вот и приходится крутиться по-всякому…

— Ох, смотри мне, — недобро понизил голос магистр. — Обманешь, сожгу тебя вместе с твоим клоповником.

— Многоокий свидетель, мои помыслы чисты! — наиграно приложил незнакомец ладонь к груди. — Спросите любого, и всякий скажет, что честнее Щипуна окрест никого не сыскать!

— Правда?

— Истинно так!

— Ну тогда радуйся, Щипун! — злопамятно хохотнул Гимран. — Твой заезжий дом дожил до лучших времён! У тебя снова появились постояльцы!

При этих словах улыбка радостного толстяка в грязном переднике заметно померкла, превратившись в натянутую. Он перевел взор на магистра, судорожно соображая, шутка ли это? Но вообще-то я согласен с экселенсем нор Лангранс. Если по городу запрещено передвигаться верхом, то лучше бы нам пока сделать остановку.

Жесткие доски, залитые чем-то липким и едко пахнущим, поскрипывали в такт движению телеги. На козлах сидел Гимран, Исла и Мышонок, изображая семейство простолюдинов. А я расположился позади на бочонке с колодезной водой, накрыв себя «Мантией». Чтобы понять, как действовать дальше, нужно было провести разведку. Узнать, что происходит в Клесдене, и какие ещё бесчинства творят тут альвэ. Для этой цели отряду пришлось всё-таки разделиться. По прошлой жизни знаю, что греть уши лучше сразу в нескольких местах. А потом сравнить полученные сведения.

Чтобы не выделяться в толпе, мы сняли нагрудники и сменили недешевые наряды на рубища и грубые плащи из колючей серой шерсти. Ушлый Щипун оказался тем еще пройдохой. А потому за это тряпьё, годное разве что на ветошь, запросил оплату, как за обновки от именитого портного из Серебряного переулка. Пришлось Гимрану немного укротить жадность пузатого трактирщика. И тот буквально за одну зуботычину признал, что лошади, которых мы вверяем ему на сохранение, с лихвой покроют все издержки, вызванные нашим появлением.

Отправиться на рекогносцировку всем отрядом не получилось. Пришлось оставить троих Безликих присматривать за пузатым мужичком. А то уж больно скользкий он тип. С него станется за пару медяшек заложить алавийцам подозрительных странников, смахивающих на воинов. А уж если он увидит меня, то его кондратий хватит от жадности. За тысячу капитолийских глориалов этот Щипун продаст всю свою семью до последнего колена. И тогда трактирщика в самом деле будет проще прирезать.

Пустующий постоялый двор вообще оказался на редкость отличным местом для двух десятков озарённых. Тут мы могли без толкотни отдохнуть, поесть, вымыться и собраться на общий совет, не привлекая постороннего внимания. Но надолго задерживаться в этом клоповнике всё едино не намеревались. Максимум седмица, и мы уйдем в ночь, растворившись в густых сумерках. И тогда наш след окончательно затеряется в кривых городских улочках. Но перед этим запасёмся информацией.

Первым делом мы отправились в торговый квартал. Особых надежд у меня не теплилось, но я всё равно огорчился, увидев, во что превратился мой магазинчик необычных плетений. Его разграбили подчистую, вынеся не только красивые тубусы со схемами конструктов. Но ещё и переломали все стеллажи, которые местные столяры готовили для меня на заказ. Вывеску сорвали, окна вышибли. Вход заколотили досками крест-накрест, а поверх прибили табличку с посланием: «Хозяину данной лавки немедля предстать пред комендантом цитадели Гарда».

Ага, как же. Бегу, аж волосы назад. Алавийцы меня совсем, что ли, за идиота считают?

— Правь вперёд, через две улицы свернёшь на восход, — негромко отдал я распоряжение.

Гимран, держащий поводья, коротко кивнул и подхлестнул дряхлую кобылу. Мы так и проехали мимо магазинчика, не делая даже остановки. А зачем? И без того совершенно ясно, что ни Эрмина, ни Орвандела я там не найду. Надо проверить поместье, а потом уже поочередно пройтись по нашим конспиративным убежищам. Если мои помощники живы, то я смогу оставить для них послание.

Пока телега громыхала и прыгала на ухабах, я рассматривал неприглядное преображение Клесдена. До сих пор нам не встретилось ни одной улицы, где не торчало хотя бы парочку кольев с гниющими трупами или отсечёнными головами. Довелось нам лицезреть и то, что Щипун назвал скорбными площадями. По сути, это были целые кварталы, обнесённые грубым бревенчатым палисадом. И представляли они из себя нечто среднее между местом для публичных наказаний и концентрационным лагерем.

Пользуясь своей невидимостью, я рассмотрел сквозь щели забора и вооруженных молдегаров, и измождённых узников, и целую гору обнажённых тел, сваленную поодаль. Под надзором охраны пленники занимались различными работами. Одни что-то копали прямо поперёк улицы, другие раздевали мертвецов и тащили к приземистым домикам. Где-то вдалеке горели костры, от которых к серым небесам поднимался едкий зловонный дым.