Дитя для двух королей (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa" - Страница 18

– Нужно было подождать, – уткнулся он в мое плечо, содрогаясь от напряжения.

– Нет, не останавливайтесь, я все выдержу. Вы даже чуть-чуть не сделали больно.

Он поднял голову, и столько страха плескалось в его глазах. Признаться, я даже растерялась: вдруг сделала что-то не так, попросила запретное? Была слишком раскрепощена, показала себя не с лучшей стороны? Может, своею смелостью для него превратилась в…

– Я боюсь стать грубым и навредить вам, – очередное откровение сильного мужчины.

– Все хорошо, мне все нравится, – обхватила я ладонями его лицо, притянула к себе.

Что творю? Собиралась отгородиться и держаться от него подальше. Но как могу, когда эта глыба льда преображалась прямо на моих глазах и теперь казалась чуточку ранимой.

– Все хорошо, – повторила, поцеловав его в губы, погладила полосы, вытерла пальцем влагу со лба. – Только не останавливайтесь больше, прошу. Никогда не останавливайтесь.

Внутри все заныло, всколыхнулось – не мои чувства, его. Ударило теплом, щемящей нежностью. Внезапной силой этих отголосков выбило дух, скрутило, вывернуло.

Я даже открыла рот от потрясения, судорожно выдохнула.

А он вновь продолжил наш чувственный танец. Кружение пальцев, скольжение твердой головки между складочек. Быстро скручивающаяся от предвкушения огненная спираль, готовая выстрелить в любую секунду. Томление, желание, нет, жажда! Потребность в нем.

Давир вошел до самого упора, невозможно растянул меня. Стал неторопливо двигаться, снова и снова полностью выходя, заставляя изнывать от болезненной неполноценности. Словно доказывал, что только так правильно и должно быть. Лишь с ним. Вдвоем. Вместе!

А пальцы кружили на чувствительном бугорке, приводили в исступление. Разум вопил, тело не слушалось.

Огонь, холодная покинутость. Наполненность, пустота. Одно и то же раз за разом.

Все так же невыносимо медленно. Со слезами из глаз и блаженным стоном на устах. Со смутным пониманием, что прочно подсела…

Давир.

Какой он сдержанный, осторожный. Я не могла отвести взгляд, прикрыть веки. Задыхалась под ним, дрожала, но смотрела и запоминала.

Затянутые желанием черные глаза. Бисеринки пота на лбу, шее, плечах. Резко контрастирующая со светлой кожей татуировка. Перекаты мышц при каждом движении, проступившие ручейки вен на руках.

И медленное движение, приносящее удовольствие.

– Если я вдруг исчезну…

– Нет! – резко вошел он, заставив задохнуться. – Никогда!

Больше не нашлось слов. Со следующим толчком спираль сжалась до предела и выстрелила, ударив сразу по всем нервным окончаниям и затопив тело лавой. До крика, хрипа, слез. До изнеможения и блаженной слабости после. До желания шептать слова благодарности.

Вот бы он был моим мужчиной. Давир…

Я уснула у него на плече. Большой, надежном. А ведь не должна была, нас случайно судьба столкнула и беспощадно разделит.

Зато утро пришло с приятной негой. Многотонная рука на моей талии прижимала к кровати, горячее дыхание у виска вызывало блаженную улыбку. Тяжелые веки не желали подниматься.

– Что я делаю? – прошептала одними губами и повернула голову.

Давир, почему ты из чужого для меня мира, почему такой? Я ведь скучать буду.

Решив не тревожить душу пустыми страданиями, я выбралась из-под мужской руки, встала с постели. Подняла широкую рубашку, натянула на себя. Задев штаны, услышала металлический звон и наклонилась к выкатившемуся из кармана кольцу.

Выбросить? Тогда монахини не заберут меня. Но как же сестра?!

Я сжала украшение в кулаке, направилась в смежную комнату, чтобы сесть и в полном одиночестве все обдумать. Безусловно, на мне сказывалось действие метки, но разве это имело значение, когда все так… хорошо?

В дальнем углу появилось шевеление. Я вскинула голову, с ужасом посмотрела на шагнувшую ко мне Верду.

Она не стала церемониться, схватила меня за локоть и потянула к двери.

– Нет! Нет, не сейчас. Пожалуйста, дайте неделю…

Мы оказались в коридоре, где меня под руки подхватили другие монахини. Добрались до соседней двери. Старинный ключ, поворот в замке.

Пространственный тоннель.

Я стала упираться, вырываться. Хотела вернуться к Давиру, поговорить, объяснить.

– Ты заигралась, Талья, – зло произнесла Верда, толкнув меня в бесконечный коридор.

– Не сердись на нее, сестра, она была не готова, – обратилась к ней вторая, крепко удерживая мой локоть, в то время как другие девушки остались в таверне.

– Мне все равно, готова или нет. Мы не ради развлечения это делаем.

– Конечно, но все равно не злись.

Я оборачивалась, надеялась. Наверное, ждала, что дверь за нами откроется, в ней появится Давир и заберет меня. Оградит от монахинь, решит все мои проблемы и… нет, не решит!

Мы вышли в знакомом коридоре с унылыми бежевыми стенами. Верда выхватила из моих заледеневших пальцев кольцо, спрятала в широких рукавах. Вторая прислужница Многоликой миролюбиво улыбнулась мне. Достала из мешочка на поясе тот самый вяжущий язык брусок и протянула мне.

– Для ребенка.

– Вы уверены, что он есть?

– Конечно! Иначе быть не может. Мы усердно молились, чтобы Многоликая Алианда даровала нам его. А это обычный сок цветка хохо, он очень полезен для… – покрутила он рукой вокруг живота, не найдя подходящих слов.

– Правильно говорит ори, – окинула меня недовольным взглядом Верда. – Один раз вкусив запретный плод, женщина теряет себя. Во что ты одета? Это мужская рубаха, как можно вообще прикасаться к ней? Она вся пропитана… мужчиной!

– А мне нравится, – взяла я ворот и принюхалась.

Пахло Давиром. Нечто терпкое, тяжелое, возбуждающее.

Да я схожу с ума!

– Идем, – не вытерпела Верда, а я бросила в рот брусочек.

Перекатила на языке, разжевала, попутно разглядывая гигантские цветы за окнами. В прошлый раз я была обескуражена внезапным перемещением из своего мира, теперь же улыбалась в предвкушении скорого возвращения.

Они привели меня в храм ради этого, точно.

Пол холодил босые ноги. Я гнала от себя совестливые мысли о Давире. Говорила ведь, что уйду, предупреждала. Но могла рассказать чуть больше, не держать его в неведении, хоть немного открыться.

– Как это произойдет? – спросила я у более доброжелательной по отношению ко мне сестре.

– Что именно?

– Как вы переместите меня обратно? Будет больно? Я попаду обратно в больницу? А время у нас и у вас одинаково течет?

Девушки переглянулись. От нехорошего предчувствия я сбилась с шага.

– Вы… собираетесь меня возвращать домой?

– Конечно, – закивала вторая.

– Когда?

Мы подошли к тяжелым деревянным дверям. Верда потянула за ручку и напряженно застыла. Вторая сестра заглянула через ее плечо и тоже нахмурилась.

– Здесь посторонний, – сообщила она тихо, отталкивая меня назад. – Медленно возвращаем…

Свист – и перед нашими лицами зависли ножи, у каждой свой. Дрожали от нетерпения, прокручивались вокруг своей оси.

– Заходите, девочки, не стесняйтесь, – прозвучал приглушенный мужской голос.

Монахини опасливо переглянулись. Сначала Верда переступила порог, потом вторая девушка. Я зашла последней и остолбенела.

– А вот и потеряшка нашлась, – криво улыбнулся он, правитель Эндарога, имени которого я до сих пор не знала.

Порочно красивый, высокий, властный. От одного его вида пересохло во рту и немного закружилась голова. Стало душно. Тесно, очень тесно, хотя зал был просторным и здесь находилось лишь несколько мужчин возле колон.

Холодное оружие вновь завибрировало и полетело к нему, смирно опустилось в специальные ножны на поясе.

– Уведите их, – приказал повелитель и посмотрел на меня в упор, – а с ней я сам побеседую.

Мужчины зашевелились. Подхватили монахинь под локти, вытолкали из зала, где не так давно я появилась голой. Громко хлопнула дверь.

– Не очень хорошую компанию ты выбрала, потеряшка, – хищным зверем двинулся он ко мне, а у меня внутри все заледенело. – Не хочешь покаяться?