Дитя для двух королей (СИ) - Олешкевич Надежда "AlicKa" - Страница 10

– Это знак принадлежности, ничего не обязывающий, но дающим возможность чувствовать вас, миледи.

– Зачем он? – попыталась я обернуться, но ничего не увидела на своей спине. – Может, сначала нужно было спросить у меня?

– Вы уже все сказали, раздевшись передо мной. Это древняя традиция, убегающая корнями еще в те времена, когда арис и дегра были едины, что некоторые психи считают выдумкой. Девушки намерено оголялись перед мужчинами, намереваясь тем самым показать, что готовы подарить себя и согласны на любое место возле него, будь то жена, любовница или даже прислуга. В этом есть смысл, потому как она демонстрировала таким образом отсутствие на своем теле знаков принадлежности.

Чертовы монахини! Открутить бы им головы.

– Позволите? – вдруг спросил мужчина, продолжая удерживать мою руку.

– Да, – опасливо ответила я, не в силах предугадать его следующих поступков.

Правитель наклонился, положил мою ладонь на свою щеку, прижался к ней. И это выглядело так мило, нежно, что я замерла от необоснованного восторга. Глыба льда, которая нуждалась в простой ласке, чтобы растопили ее, превратили в обычного человека, полного чувств и эмоций. Камень, жаждущий жизни.

Это было самым большим откровением, которое я когда-либо слышала за прожитые годы. И от кого, от мрачного человека, одним своим видом вызывающего во мне страх.

– Другим людям сложно ко мне прикасаться, – сказал он, открыв глаза.

Теперь в них не было алого блеска, даже ушла заполняющая их чернота.

– Обычно это вызывает неудобство и отторжение. Но не у вас.

– Почему?

– Потому что вы мне полностью подходите. На вас не действует моя дегра, никак не влияет, и это огромная редкость. Вы первая и, боюсь, единственная.

– Почему боитесь? – прошептала я, подавшись вперед, хотя должна была давно выдернуть руку и отстраниться. Не нужны мне подобные признания.

Однако я была обескуражена его заявлением. И, наверное, очарована. Внутри что-то плескалось. Хотелось слушать мужчину, словно его простые объяснения уплотняли опору под ногами и позволяли увидеть этот мир, какой он есть, наполняли меня саму чем-то материальным, ценным. С пояснениями Давира окружение обретало очертания, а я больше не тонула в темных глубинах и будто видела свет, к которому нужно плыть.

– Потому что я очень долго искал вас, – доверительно, негромко, обрушивая на мою голову тяжесть сказанных слов.

Я все же высвободила руку. Почувствовала себя неуютно, потому схватилась за бокал с вином и начала пить. Осушила до дна, отставила.

– Еще налить?

– Да, пожалуйста.

– Полагаю, я снова напугал вас, – нахмурился мужчина. – Не нужно было этого говорить.

– Ничего, мы не всегда властны над своим языком.

Мне показалось, или на его губах мелькнула улыбка? Я даже прищурилась, присмотревшись к Давиру. Если убрать мрачность всего образа, то имелись приятные мелочи, такие как маленькая ямочка на подбородке, родинка на скуле и шрам на брови. С ними он казался не таким холодным и неприступным, более человечным, земным, простым. Привлекательным.

Поймав мой взгляд, он отставил наполовину наполненный бокал и бутылку, придвинул мое кресло к себе. Вот так, не прилагая особых усилий.

– Позволите?

– Да, – сказала растерянно, даже не зная, чего ожидать.

И почему снова «да»? Зачем вообще позволяла?

Внутри все замерло от предвкушения. Словно завороженная, я следила за каждым его движением. Большой, сильный и одновременно мягкий. Как эти качества сочетались в нем?

Давир подался ко мне, замедлился у губ. Вновь положил мою ладонь на его щеку, для надежности прижал своей.

– Просто поцелуй, не бойтесь, – с успокаивающими тихими нотками произнес он и накрыл мой рот.

Это было…

Я будто растворилась в солнечных лучах. Казалось, сейчас очутилась на пляже, где шумело море, и начала плавиться в тепле. Все происходило тягуче, медленно подогревая неподготовленную к подобному обращению меня. Что-то затаенное внутри толкало к нему навстречу, лишь бы получить больше, понять саму суть этого человека.

– Назовите хотя бы свое имя, миледи.

– Наталья, – произнесла едва не со стоном, потому как меня лишили его губ.

Захотелось еще, мне оказалось мало. Я не насладилась ими сполна.

Легкое прикосновение к моему рту. В чем-то трепетное, словно там были бархатные лепестки роз, красоту которых ни в коем случае нельзя испортить неотесанной грубостью.

Давир положил вторую мою руку на свой затылок, пересадил меня на колени, продолжая действовать очень осторожно, будто обращался с хрупкой куклой, которую очень просто сломать.

– Позволите?

– Да, – без раздумий отозвалась я, и он поднялся вместе со мной на руках.

Не оторвался от моих губ, целовал. Словно понимал силу своего воздействия и знал, что теперь ни в коем случае нельзя отступать. Потому что второй раз я не поддамся. Буду не такой обезоруженный из-за его откровений и необычного обращения. Вероятно, снова впущу в себя отравляющий страх.

Тяжелые шаги привели нас в другую комнату. Давир поставил меня на ноги и напряженно заглянул в глаза, выискивая в них отголоски эмоций. А они притаились в ожидании более решительных действий. Поправил волосы, упавшие на лоб. Двинулся вокруг, удерживая руки на моих плечах. И все в полной тишине, пропитанной нарастающим напряжением, до того сильным, что едва не искрило прямо над нашими головами. Остановился сзади, оголил шею и опалил ее дыханием, но не прикоснулся губами, хотя все мое тело вытянулось в струнку от ожидания. Почему медлил? Зачем изводил? Мужчина поддел ворот халата. Осторожными поглаживаниями прошелся по ставшей невероятно чувствительной коже, опустился вдоль выреза, будоража обещанием чего-то большего и своей медлительностью, словно имел надо мной неоспоримую власть, контролировал каждый стук сердца, вдох и выдох.

А ведь я не хотела соглашаться. В моих планах не было с ним спать.

Но как сложно слушать доводы разума, когда от легких прикосновений бежали мурашки. Внутри тянуло и ныло от мягких поцелуев в шею. Все во мне дрожало от пальцев, медленно спускающихся вдоль края запахнутого халата.

Давир задержал руки на моей талии, сжал ее, словно проверяя, обхватит ли полностью. Потянул за завязки пояса, взялся за шелковую ткань. Она сползла с моих плеч и упала в ногах, на прощание лизнув лодыжки.

– Миледи, – обошел мужчина меня и взял за руку.

Поцеловал выпирающие костяшки, утягивая за собой к кровати. Приблизил к себе, коснулся носом моей щеки, дразня возможным поцелуем. Но стоило податься навстречу, как отстранился и снова зашел мне за спину.

– Зачем вы все это делаете?

– Если вам не нравится, я прекращу, – хриплый шепот на ухо, вызывающий сладкую дрожь.

Я невольно закусила губу, чтобы совладать с собственным телом, как-то ярко реагирующим на Давира. Пора бы унять трепет, прислушаться к доводам разума и ничего не позволять. Он мне не нравился! Так почему я сейчас заламывала пальцы и тяжело дышала, чувствуя скольжение ночной сорочки на бедрах?

Правитель медленно собирал ее в гармошку. Вскоре справился с тканью, обжег своим мимолетным касанием кожу ног. Я упиралась коленями в кровать, чувствовала мощь его тела за спиной, помнила, какой высокий, сильный, большой. Мог просто толкнуть на перину и грубо взять, что было более свойственно его образу.

Шершавые пальцы на ягодицах, поясе. Опаляющие следы его прикосновений на животе. Сухость во рту, щекочущее висок горячее дыхание. Холодный воздух коснулся сосков, резко контрастируя с остальными ощущениями. Я вздрогнула от мягкого захвата груди. Как он вообще терпит, почему не переходит к более решительным действиям, я ведь уже хочу… Между ног стало влажно. Я откинула голову назад, не в силах сопротивляться.

А ведь еще не поздно. Нужно взять себя в руки, напомнить, что я не настолько низко пала, чтобы спать со вторым подряд первым встречным. Так нельзя. Совесть не позволит забыть.