Булочка для сыскаря (СИ) - Гусарова Александра - Страница 24

У меня был рецепт, доставшийся в наследство от тетки. Блинчики я пекла кружевные и без использования соды. Пол-литра молока, щепотка соли, ложка сахара, два яйца, две столовые ложки масла да семь ложек муки.

Как видите, набор продуктов стандартный! Секрет заключался в том, что яйца предварительно взбивались. Именно их крепкая пена и давала те самые пузырьки или эффект кружева. А для вкуса каждый блин смазывался маслом. Лучше всего сливочным. Но в принципе годилось любое в зависимости от ваших вкусов и предпочтений.

Что мне еще в рецепте нравилось, всегда получалось одинаковое количество блинчиков. Зависело оно лишь от сковородки. И когда я дожаривала последний десятый блин, то услышала голос сэра Фэлкона. Благо дом был абсолютно пустой. И любые звуки разносились по всем этажам.

– Еванджелина, ты дома?

Я подхватила стопку блинчиков и поспешила к нему.

– Да, я дома. Жарила на кухне блины, – постаралась дать ответ с улыбкой в голосе. Самой же мне было совсем не радостно. Я вдруг поняла, что мне было сделано вполне себе серьезное предложение. Только в нем не было ни капли чувства. Просто голый расчет. Его светлость решил заполучить собственное состояние.

– М-м-м, – протянул он. – Пахнет потрясающе! Все же мне очень повезло, что на практику приехала именно ты. Это просто чудо, как в одном лице могут уживаться великолепный сыкарь и такая шикарная домохозяйка!

– Спасибо, – я скромно потупила глазки. Затем вспомнила, что моя мимика ему была не интересна, так как он просто ее не видел. – Ешьте, пока не остыло! Блины вкуснее горячими.

Хозяин принялся за еду, а я сидела напротив и наблюдала за ним. Вообще, всегда приятно смотреть на красивых мужчин и мужчин, хорошо воспитанных. Вот он был слеп и даже не мог видеть ложки с вилкой. И тем не менее, ел красиво. С врожденным аристократизмом.

А я решала для себя, смогу ли выйти за него замуж по расчету или нет. Достоинств у Эдгара хватало, как, впрочем, и недостатков. Совсем не фактом было, что меня отправят обратно домой в родную прокуратуру. Нужно обустраиваться в этом мире и думать не только о преступлениях, но и о собственной жизни. И вряд ли я смогу найти мужа с подобной внешностью и титулом.

А что, «Ее светлось герцогиня Еванджелина Стоун-Фэлкон» звучит! Или у них иной порядок обозначения перемены статуса женщины?

Из задумчивости меня вывел голос хозяина:

– Ева, ты чего сегодня такая задумчивая? Есть что-то еще, что так сильно тебя взволновало?

– Да, я переживаю за судьбу Еванджелины Тьюберг. Бедная девочка! – ответила я.

А он не придумал ничего лучшего, как сказать:

– Не волнуйся! Ю сделает все возможное и невозможное, чтобы она осталась жива и здорова.

– Я очень на это надеюсь! Но все же думаю о ее будущем. Она маленькая, хрупкая, с огромными глазищами и бантиками в косах. Только что ждет ее впереди? Может ли быть светлое будущее у выпускницы приюта?

– У тебя же есть юридическое образование? – задал он очень неожиданный вопрос.

– Естественно, – кивнула в ответ, опять забывая о ненужности мимики. Хотя, если про нее постоянно помнить, можно превратится в безэмоцианольную куклу, которая только и будет кричать: «Мама!», когда ее резко наклоняют.

– Неужели вас там не обучили тому, что нельзя сопереживать каждому потерпевшему? Тогда сердца точно на всех не хватит, – вздохнул Эдгар. Но его вздох противоречил словам. Складывалось впечатление, что именно его сопереживание привело могучего начальника полиции в столь плачевное состояние, в котором он находится сейчас.

Да, у нас был факультет юридической психологии. Но нам, студентам отделения общей юриспруденции ее ни в каком виде не давали. Хотя подобные высказывания мы все же слышали от практиков, которые вели у нас ряд предметов. Я уже рассказывала об отношении таких товарищей к самогону. Поэтому лишь вздохнула в ответ и с чистой совестью сказала:

– Но бывают же исключения из правил? Мне эта девочка чем-то в душу запала.

У Эдгара нервно дернулась левая щека, но он ничего не ответил. А я перевела разговор на блины:

– Как вам мои блинчики? Понравились?

– Я ничего вкуснее в своей жизни не ел! И если это не очень дорого, то готов употреблять их каждый день.

А я даже не знала, что ответить. После того, как выяснилось, что неизвестно, смогу я попасть обратно домой или нет, появилась проблема, чем я буду кормить Эдгара и питаться сама, когда наш договор с Лифаном истечет, и он перестанет снабжать меня продуктами? Возможно, переход на блины вместо мяса пока станет неплохим подспорьем. А там, глядишь, герцог жениться, получит деньги…

А нужна ли я буду ему? Может, самой выходить замуж? Он мне, в общем-то, нравится. Только повторения предложения пока не было. Я окончательно заблудилась в собственных мыслях, так и не придя ни к одному из приемлемых вариантов. Хотя могу стребовать с него деньги, которые на него же потратила. Или буду самогон по 50 гульденов продавать. Возможно, год продержусь.

И тут мне пришла в голову интересная мысль:

– Послушай, я понимаю, что нельзя прирастать сердцем к потерпевшим. Но условия, в которых живет Ева, просто ужасные. Там не воспитатели, а солдаты в юбке. И муштруют воспитанниц, словно собираются забросить их в тыл к врагу. А нет ли в вашем государстве других приютов?

– Других? – несмотря на отсутствие зрения, сэр Фэлкон мог лихо поднимать брови. – Другие есть. Но именно приют мадам Тьюберг считается лучшим. И просто так попасть в него невозможно. За деток там вносят первоначальный взнос. Понятно, что любой бедняк этого сделать не может. Это как бы гарантия хорошей крови.

– Понимаешь, иногда строгость не дает нужных результатов. Если твой ребенок очень шебутной мальчишка, то, скорее всего, его нужно отдавать в школу к самой строгой учительнице. Но если это тихая и нежная девочка, ей нужен добрый и душевный преподаватель, – выдвинула я свои аргументы.

– В твоих словах что-то есть, – неожиданно согласился со мной Эдгар. – Только если из приюта мадам можно попасть в высший свет хотя бы старшей экономкой, а в лучшем случае даже женой нетитулованного дворянства, то из других приютов это не получится.

– И это говорит человек, который сознательно отказывается от титула? – фыркнула я.

– Я другое, – нахмурился он. – Пока я был молодым и красивым, считал, что мне это совершенно не нужно. А сейчас уже я никому не нужен! Ни одна высокородная девица не посмотрит в мою сторону.

Ага, вот и ответ, почему я не получила повторного предложения. Он отлично знает и понимает, что за моими плечами не стоит ни великой родословной, ни хоть маломальского титула. Еванджелина Стоун всего лишь безродная попаданка. Про Еву Петрову я вообще молчу.

Но я не успела ни расстроиться, ни задуматься над его словами. Как хозяин неожиданно предложил:

– Хотя есть еще один выход. Частный приют матушки Вильмы. Говорят, что она берет туда только избранных. И неизвестно, попадает твоя девочка под этот критерий или нет.

– Попытка не пытка! – решила я. Чем буду платить? Пока не знаю. Однако, неужели мне за мою работу не заплатят? А если возьмут на службу на постоянной основе? Тогда какие-то деньги я буду точно иметь. А если не получится, то смогу зарабатывать юридическим консультированием. Опыт, хоть и странный, у меня есть. И если я попрошу супружескую чету Лифанов дать мне рекомендации, думаю, они это с удовольствием сделают.

– Если так настаиваешь, – Эдгар пожал плечами, – я позвоню своим ребятам. Они мне по старой памяти адресок раздобудут.

И он сдержал свое слово. На следующее утро, протерев больному глаза «лекарством», накормив его завтраком, я отправилась на разведку в приют. Шла туда с надеждой в душе, что это место будет лучше, чем у мадам Трильи. Возможно, кроха Ева хотя бы там получит порцию такой необходимой ей любви. А я буду ее проверять.

Глава 18

Приют матушки Вильмы я увидела сразу. Именно так, по моим понятиям, должны выглядеть добрые места. Это был трехэтажный домик, выкрашенный яркой желтой краской под красной крышей. Он весь был разукрашен цветочками, какими-то вензелями и белой лепниной. Подобные дома часто называют пряничными. Хотя подобные в жизни я и не видела ни разу, а только в книжных иллюстрациях.