Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Нарцисс в цепях - Гамильтон Лорел Кей - Страница 39


39
Изменить размер шрифта:

— Садись, — сказал он, закрывая за нами дверь.

— Спасибо, я постою. Мне хочется забрать Жан-Клода до рассвета.

— Я слыхал, что вы с ним больше не встречаетесь.

— Он был задержан без предъявления обвинения по подозрению в том, что убил меня. Я жива, так что мне хотелось бы его забрать.

Дольф смотрел на меня такими холодными и непроницаемыми глазами, какими смотрел обычно на свидетеля — не подозреваемого, — который не слишком ему нравится.

— У Жан-Клода чертовски хороший адвокат. Как вы смогли продержать его семьдесят два часа без предъявления обвинения?

— Ты — сокровище города. Я всем сказал, что он тебя убил, и мне помогли на время его потерять.

— Черт побери, Дольф, тебе повезло, что не попался слишком ревностный служака и не сунул его в камеру с окном.

— Да, не повезло.

Я уставилась на него, не зная, что сказать.

— Дольф, я жива. Он меня не трогал.

— А кто?

Тут уж моя очередь пришла смотреть непроницаемыми глазами копа.

Он подошел ко мне, навис надо мной. Запугать меня ростом он не пытался — знал, что это все равно не выйдет. Просто он такой здоровенный. Взяв меня за подбородок, он попытался повернуть мне голову в сторону. Я выдернулась.

— У тебя на шее шрамы, которых неделю назад не было. Блестящие, недавно зажившие. Откуда?

— Ты поверишь, что я не знаю?

— Нет.

— Как хочешь.

— Покажи шрамы.

Я убрала волосы в сторону и позволила ему пальцем провести по зажившей ране.

— Покажи остальные ранения.

— А не нужна ли нам здесь для этого женщина-полисмен?

— Ты действительно хочешь, чтобы их увидел еще кто-нибудь?

В его словах был смысл.

— Дольф, что ты хочешь видеть?

— Я не могу тебя заставить показывать, но мне нужно на них посмотреть.

— Зачем? — поразилась я.

— Сам не знаю, — ответил он, и впервые в его голосе прозвучала усталость.

Я сняла рубашку и положила ее на стол, потом вытянула левую руку и подняла рукав футболки.

Он провел пальцем по следам.

— Почему всегда левая рука? Ей у тебя больше достается.

— Наверное, потому, что я правша. Пока мне жуют левую руку, я вынимаю правой пистолет и прекращаю это занятие.

— Ты убила того, кто это сделал?

— Нет.

Он посмотрел на меня, на миг не сдержав злости:

— Хотелось бы мне в это поверить.

— Мне тоже. Тем более что я говорю правду.

— И кто тебе нанес эти раны, Анита? Или что?

Я покачала головой:

— Этот вопрос улажен.

— Черт побери, Анита, как я могу тебе верить, когда ты мне ничего не говоришь?

Я пожала плечами.

— Рука — это все?

— Почти.

— Мне нужно видеть остальные.

В моей жизни много было мужчин, которых я могла бы обвинить, что они хотят заглянуть мне под рубашку, но Дольф в это число не входил. На эту тему между нами никогда не было напряжения. Я уставилась на него, надеясь, что он возьмет свои слова назад, но он молчал. Надо было знать, что не возьмет.

Я вытащила рубашку из штанов и обнажила лифчик. Еще надо было его приподнять, чтобы показать круглую дыру — не шрам — над сердцем.

Он потрогал ее, как и все остальные, качая головой.

— Будто кто-то хотел у тебя сердце вырвать. — Он поднял глаза: — Анита, каким чертом ты смогла все это залечить?

— Можно одеться?

В дверь постучали, и вошел Зебровски, не ожидая приглашения, пока я все еще запихивала груди в лифчик. У него глаза полезли на лоб:

— Я помешал?

— Мы уже кончили.

— Ну и ну! Я думал, что у Дольфа больше сил.

Мы оба на него вызверились. Он осклабился:

— Граф Дракула оформлен и готов к отъезду.

— Его зовут Жан-Клод!

— Тебе виднее.

Мне пришлось наклониться и пошевелить груди, чтобы лифчик сел правильно. Они оба на меня глазели, а я из упрямства не стала отворачиваться. Зебровски глазел, потому что он жизнерадостный козел, а Дольф — потому что злился.

— Ты согласна сдать анализ крови? — спросил он.

— Нет.

— Мы можем получить судебный ордер.

— На каком основании? Я ничего не нарушила, Дольф, только показала, что я не мертва. Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты разочарован.

— Я рад, что ты жива.

— Но горюешь, что не можешь взять Жан-Клода за задницу. Так?

Он отвернулся. Наконец я попала в точку.

— В этом дело? Ты огорчен, что не можешь арестовать Жан-Клода и добиться для него казни. Он меня не убивал, Дольф. И все равно ты хочешь его смерти?

— Он уже мертв, Анита. Он просто не знает, что надо лежать.

— Это угроза?

Дольф испустил низкий глубокий выдох:

— Анита, он ходячий труп.

— Я знаю, кто такой Жан-Клод, Дольф. Наверное, лучше, чем ты.

— Это я все время слышу.

— Ты что, злишься, что я с ним встречаюсь? Ты мне не отец, Дольф. Я имею право встречаться с кем хочу.

— Как ты можешь терпеть его прикосновения?

И снова гнев, злость.

— Ты хочешь его убить за то, что он мой любовник? — Я не смогла скрыть удивления.

Он не смотрел мне в глаза.

— Ты меня не ревнуешь, Дольф, и это известный нам обоим факт. Тебе не нравится, что он не человек?

— Он вампир, Анита. — Он наконец посмотрел мне в глаза. — Разве можно трахаться с трупом?

Уровень эмоций был слишком личным, интимным. И тут до меня доперло.

— Дольф, какая женщина в твоей жизни трахается с нежитью?

Он шагнул ко мне, дрожа всем телом, огромные руки сжались в кулаки. Почти багровой волной ярость залила его лицо. Скрипя зубами, он проговорил:

— Выметайся.

Я хотела что-то сказать в извинение, но говорить было нечего. Осторожно пробираясь мимо него, не спуская с него глаз, я вышла в коридор. Но он остался стоять, овладевая собой. Зебровски вывел меня из камеры и закрыл за нами дверь.

Будь я в компании другой женщины, мы бы тут же обсудили, что сейчас произошло. Будь я в компании нескольких женщин, мы бы тоже обсудили. Но Зебровски был копом. А копы на личные темы говорить не будут. Если ты случайно узнаешь о чем-то личном, по-настоящему больном, ты будешь на фиг молчать — разве что сам объект захочет об этом говорить. К тому же я не знала, что сказать. Если жена Дольфа обманывает его с трупом, я не хотела об этом знать. У него два сына и нет дочерей — кто еще это мог бы быть?

Зебровски провел меня через замолчавшую комнату персонала. Когда мы вошли, к нам повернулся человек. Он был высокий, темноволосый, с сединой на висках. Четкие суровые черты лица начали расплываться на краях, но он был красив мужественной красотой, что-то вроде Мальборо. Что-то в нем было знакомое. Но лишь когда он повернулся и стали видны следы когтей на шее, я его узнала. Орландо Кинг был одним из первых охотников за скальпами в стране, пока его чуть не убил один одичавший оборотень. Легенды не сходились в том, что это был за зверь: кто говорил — волк, кто — медведь или леопард. Подробности разрастались так обильно, что я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь знал правду, кроме самого Кинга. Кинга — и оборотней, которые чуть его не убили, если, конечно, не все они погибли при этой попытке. У него была репутация охотника, от которого еще никто не уходил, который никогда не прекращал преследования, пока не убивал свою дичь. Он зарабатывал хорошие деньги, читая лекции в стране и за ее пределами. Заканчивал он обычно тем, что снимал рубашку и показывал шрамы. Как на мой вкус, это слишком отдавало цирком, но ладно — не мое же тело. И еще он иногда консультировал полицию.

— Анита Блейк, это Орландо Кинг, — представил его Зебровски. — Мы его пригласили помочь обвинить графа Дракулу в убийстве.

Я сердито взглянула на Зебровски, но он лишь осклабился в ответ. Он будет обзывать Жан-Клода кличками, пока я не перестану реагировать. Чем раньше я это сделаю, тем раньше ему надоест.

— Миз Блейк, — заговорил Орландо Кинг глубоким, рокочущим голосом, который я помнила по его лекциям, — я очень рад видеть вас живой.

— А я очень рада быть живой, мистер Кинг. Последний раз, когда я вас слышала, вы читали лекции на западном побережье. Надеюсь, вам не пришлось прервать поездку, чтобы участвовать в раскрытии моего убийства.