Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 43

— Анатолий Штыба, — вывел меня из полудрёмы голос Эдуардоса, — вы бы каким направлением хотели заняться из предложенных?

— Первым! Но если вдруг товарищи решат иначе… — бодро ответил я, заранее обдумав свою позицию.

К тому же успел уже посоветоваться с Шениным по этому вопросу.

— Первое бери! — посоветовал он мне в перерыве. — Предложения готовить — это не яму копать. Помогу, если надо. Тем более у нас в крае и нацобразования в наличии, и диспропорций в их развитии тоже имеются. Вон, например, сравни сколько денег в Грузию идёт…

— Отлично! — почти обрадовался Вилкас. — Значит, вы уже третий!

— Пётр Сергеевич, а вы, как полковник милиции в отставке, наверное, выберете третье направление? — продолжил вести заседание наш председатель.

Тем временем вскоре после съезда разгорелся конфликт между депутатами. Абхаз Ардзинба Владислав Григорьевич горячо спорил с грузином — фамилию которого я не выговорю.

— Необходимо изменить отношения между республиками и автономиями! — горячо предлагал Ардзинба. — Должны быть договорные начала! Чтобы в случае выхода республики из состава СССР автономии, входящие в её состав, могли сами выбрать свой дальнейший путь!

— Сепаратист! — перекрывая его, орал грузин.

Причём этот грузин ещё сегодня утром сам требовал выхода Грузии из СССР! Правда, он это был или нет — наверняка не знаю, но такие речи на Съезде уже звучат открыто. А значит, абхазам действительно есть чего опасаться.

— Я историк, а ты кто? — напирал Владислав Григорьевич. — Договор 1921–1931 годов что гласил? Мы равноправно входили в СССР! Два! Два субъекта: Абхазская ССР и Грузинская ССР. Так почему вы теперь отказываете нам в праве…

В чём именно грузины отказывали Абхазии, я так и не успел узнать. Здоровенный грузин вдруг рванул вперёд на щуплого историка со словами:

— Да я тебе морду сейчас набью!

Мать моя женщина! А я-то думал, что на заседании комиссии скука смертная будет… А тут — настоящая веселуха пошла! Не раздумывая, решительно встаю между агрессором и… будущим президентом Абхазии. Вот только сейчас до меня дошло, кто передо мной!

— Товарищ Млагоб… Мгалоб… — путаясь в сложной грузинской фамилии, я поднимаю руки в примирительном жесте. Надеюсь, меня-то он бить не станет.

Не стал! Дядя-боец сначала попытался сделать мне подножку, а потом и вовсе, по всей видимости, решил провести борцовский приём. Но мои инстинкты попаданца с первым разрядом по вольной борьбе сработали чётко: я вовремя убрал ногу и сорвал захват с плеча.

Да его не угомонить без снотворного! Причём в этого кабана стрелять надо издалека — вдруг сразу не уснёт, так затопчет же! Глаза совершенно безумные.

— Стоять! Милиция! — рявкнул полковник в отставке и длинно свистнул в свисток.

Грузина, общими усилиями, кое-как успокоили, хотя ругался он ещё долго. Ну, вероятно, ругался — языка я не знал, но по выражению лица догадаться было нетрудно.

После столь скандального первого заседания я задержался, чтобы перекинуться парой слов с Эдуардосом — узнать, кто обо мне так хорошо отзывался.

— Товарищи из Риги о тебе рассказывали как о прогрессивном молодом человеке, — доверительно сообщил мне литовский математик. — Вот, например, Мария, внучка знаменитого хоккеиста Витолиньша и сестра Хайриса из «Динамо Рига», говорила, что ты помог им с бумагой для их «Народного фронта». И вообще — ты, мол, против Рижского метро…

Если бы он не упомянул Витолиньша — того самого, про которого ходили байки, что именно он придумал термин «буллит», — я бы про эту Машку, которая теперь вроде как Петрова по мужу, и не вспомнил. Действительно, зимой пересекались — было дело!

— Хорошая девушка, только пьёт много, — кивнул я, понимая, с чего вдруг такая бурная хвала в мой адрес.

— Это ттта-а-а! — протянул со вздохом Эдуардос. — А ещё она рассказывала, что ты якобы дружен с норвежской принцессой… И ещё, что ты помог выбить здание под костёл в Калининграде! В общем, ты — гордость нашей молодёжи!

«Надо было просить пост второго зама! Я реально весь в белом в его глазах», — скромно подумала про себя «гордость советской молодёжи».

Глава 27

— И что нам теперь де-е-лать? — протянул с горечью в голосе Эдуардос. — Такие споры нам совсем не нужны! И уж тем более, рукоприкладство… Недостойно, недостойно…

Он тяжело вздохнул и вдруг добавил, с надеждой глядя на меня:

— Как повезло, что ты есть в нашей комиссии…

Наверно, дядя рассчитывает, что я тут один всех хулиганов усмирю. Но я особой радости не испытываю. Ладно — до зрелищных мордобоев на заседаниях, как это будет в будущем, нам ещё далеко. Да и всё-таки советские люди кругом — помогут, если совсем уж кто-то буйный попадётся.

А Оля таки зашла ко мне вечером. Но пришла не одна, а… с кузнецом. Кузнец оказался вполне реальным — Василий, её батя, работяга с ЗИЛа. Он притащил с собой литр самогона и пакет с нехитрой закуской: огурцы, круг копченой колбасы и чёрный хлеб.

— Не думал я, Анатолий, что среди чинуш нормальные люди бывают, — прогудел папаша пароходной трубой, обдавая меня ароматами бензина и лука.

Невысокий, крепкий, с руками, как кувалды, Василий сразу произвёл впечатление надёжного и рассудительного мужика.

«Ну вот,» — вздохнул я про себя, — «сегодня меня записали не только в „москвичи“, но ещё и в „чинуши“! Ладно, хоть заодно и в „гордость советской молодёжи“… попал».

С грустью гляжу на две стопки на столе: одна для Василия, другая — для меня. Отказать такому человеку невозможно — и дело тут не в обиде, а в том, что повод у гостя реально весомый. Его свояк сегодня стартанул в космос! Кстати, вместе с болгарским космонавтом.

— Я тут с начальством потолковал… Теперь дочь никто и пальцем не тронет. Но и тебе, друг, спасибо, что заступился! — прогудел Василий, наливая после короткой паузы, как и положено по русской традиции, по второй стопке.

— Не надо благодарности, — отмахнулся я. — И мне на сегодня хватит! Я спортсмен, а нам много пить нельзя!

Стук в дверь. Иду открывать с рюмкой в руках, надеясь незаметно вылить её содержимое. Что? За космонавта я выпил — это святое. А за себя — можно и схитрить.

— Вот наш чемпион!

В дверях стоит старший тренер сборной СССР по боксу Копцев и парочка сопровождающих с фотоаппаратами. И, судя по всему, — оба иностранцы! Одежда, модные очки, аппаратура несоветского производства.

Неудобняк какой! Я тут с рюмкой, на столе в номере — застольная трапеза. Ещё и, кроме собутыльника, имеется миловидная девушка, сейчас тщетно пытающаяся прикрыть очень даже эффектные ноги слишком короткой юбкой. Отличный образ чемпиона вырисовывается, ничего не скажешь!

Судя по ухмылкам иностранцев — им увиденное нравится. «Типичный день советского чемпиона» — готовый материал для скандальной заметки.

Уловив, что один из фотографов уже поднимает фотик, я едва заметно качнул головой. Тот, по моей хмурой физиономии, всё понял правильно.

— Проходите. Но у меня гости. Вы не предупредили о визите! — укоризненно заметил я тренеру.

— Да ты же на Съезде целый день. Как тебе позвонить? А товарищи улетают сегодня обратно в Норвегию, — оправдывался Копцев, который явно и сам не рад, что приперся без предупреждения.

М-да… Теперь мои незваные гости с фотоаппаратами точно успеют запечатлеть Олю и её бесконечно длинные ноги для норвежской прессы. Впрочем… Марта, надеюсь, скандал устраивать не станет. Хотя… зная женщин…

— А… так это ваш брат в космос полетел? — уточняет один из корреспондентов, довольно сносно говорящий по-русски, после того, как Василий по-простому предложил гостям присоединиться к нашей компании.

— Не брат. Муж родной сестры моей жены. Свояк по-нашему, — терпеливо поясняет мужик.

Корреспондент кивает, делая вид, что всё понял,

хотя по глазам видно — запутался окончательно.

Это, кстати, хорошо что, Олин батя сразу литр притащил. Гостей прибавилось, и хоть мы с Олей не пили, но четверо мужиков приговорили самогон быстро.