Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 2

— Выборы подтвердили, что народ видит в партии Ленина силу… Сегодня на Съезде присутствует 2155 народных депутатов СССР из 2249 избранных… — без неожиданностей вещал дядька, так и пребывающий пока в одиночестве.

А неожиданность случилась тут же, сразу после слов об открытии! Я, как и все остальные, ещё хлопал вяло, по привычке, когда на трибуну перед длинным рядом столов из зала буквально выскочил плешивый мужичок. Движения у него были резкими и суетливыми.

— Прошу почтить память погибших в Тбилиси! — взвизгнул он пронзительным, склочным голосом.

Плешивый мужичок, кажется, что-то сказал ещё перед этим, но говорил мимо микрофона, так что услышать его не удалось. Большинство присутствующих поняло, что произошло что-то незапланированное, люди стали озираться по сторонам, словно ища глазами тех, кто должен был разрулить ситуацию. Некоторые порывались встать, но тут же садились обратно. Не знал, что делать и ведущий Орлов…

— Товарищи, многими… — растерянно начал он и умолк!

Зал отреагировал примерно наполовину. Кто-то, я уверен, даже не до конца осознал, зачем встал — просто рефлекс, вернее, советская привычка делать то, что скажет главный. А главный у нас где? Всё верно — впереди на лихом коне… э-э-э… за трибуной, короче.

— Благодарю вас! — поспешно заявил выскочка буквально секунд через пять. — Вношу депутатский запрос: по поручению моих избирателей требую сообщить во всеуслышание сейчас, на Съезде народных депутатов СССР, кто отдал приказ об избиении мирных демонстрантов в городе Тбилиси 9 апреля 1989 года и применении против них отравляющих веществ, а также сообщить название этих отравляющих веществ. Толпежников… от 293-го Пролетарского национально-территориального избирательного округа, Латвия.

Мужичок, гордо встряхнув головой, с видом победителя передал свои бумаги Орлову. Тот, явно растерянный, принял их и начал читать, будто ничего важнее сейчас не было. По его лицу было видно: он абсолютно не понимает, как реагировать.

Жидкие аплодисменты совершенно меня не впечатлили, но вот соседка, та, что слева, захлопала так громко, что несколько человек даже обернулись на этот шум, и просипела в нашу с Леной сторону:

— Вам должно быть стыдно!

— Погибли люди! — поддержал её козлобородый дедок.

— Но солдаты там тоже погибли… Кто их убил? Митингующие! А с какими лозунгами эти ваши люди вышли на митинг? — негромко, но твёрдо спросила прокурорша.

Теперь ясно, почему они друг на друга так враждебно зыркают — наверное, уже обсудили, пока меня не было, политическую ситуацию в стране и не сошлись во взглядах.

Далее всё пошло гладко. Слово дали депутату Лукину, который зачитал нам предложенный список членов президиума, куда посадили «каждой твари по паре» — восемнадцать человек, среди которых были представители и Прибалтики, и Кавказа, и Средней Азии. По социальному положению тоже не обидели никого: в списке были и рабочие, и интеллигенция.

— Кто за предложенный состав, прошу поднять руки… — сухо предложил Орлов.

— Мандаты! — неожиданно для себя крикнул я с места, доставая свой из-за пазухи на заказ сшитого костюма.

Отдал я за этот костюм, с учётом за срочность, целую тысячу и не жалею — сидит на мне идеально. Правда, первых денег от окон пока нет, но видеосалоны ещё приносят тысячи по четыре в месяц, хотя полный зал собирается только на новинки какие-нибудь, вроде «Крепкого орешка». Очки с нулевыми диоптриями дополняли мой образ — краше я в них, конечно, не стал, но солиднее — это точно!

— Мандаты? — услышал меня Орлов. — Можно и мандаты! Будем ещё раз мандатами переголосовать, товарищи?

И люди послушно начали доставать свои корочки, поднимая их. Даже наш насквозь демократический съезд пока по большому счёт — стадо. Сказали показать мандаты — вот они, пожалуйста. Однако не ожидал я от себя такой активности — надо же заорать на весь зал! Какая муха меня укусила?

Прокурорша Лена бросила на меня заинтересованный взгляд, а вот учительница Ирина Евгеньевна смотрела так, словно сейчас достанет ручку и запишет мне замечание в дневник.

— Против? Воздержался? То есть практически единогласно! Я не вижу ни одного…

Мд-а! Никто не стал считать, кто там против, кто воздержался — по прежнему всеобщий одобрямс! Голосование ради голосования.

На трибуну стали выходить избранные. Первыми шли Горбачев с Лукьяновым, что неудивительно — они сидели в первом ряду.

— А вы молодец, — тихонько сказала мне Лена и погладила по ноге!

Этот неожиданный знак внимания выбил меня из колеи, и часть речи, звучавшей с трибуны, я пропустил, пытаясь понять — стоит замутить с узбечкой или хранить верность Марте? Прокурорша же, не абы кто!

— Нам нужно утвердить повестку дня и порядок работы Съезда. Хочу проинформировать народных депутатов СССР, что вчера по вашему полномочию заседали представители групп народных депутатов СССР в количестве 446 человек. Заседали в течение девяти часов и самым тщательным образом обсуждали эти вопросы для того, чтобы подготовить вам по ним предложения, — рокотал Горбачёв.

Меня в числе этих 446 «избранных» не было, и я стал внимательно слушать следующего оратора, который и должен был рассказать нам о повестке. Это доверили сделать Назарбаеву, являющемуся в данный момент всего лишь предсовмином республики. Должность, конечно, высокая, как у Власова в РСФСР, но не первый он пока среди казахов. Молодой ещё Назарбаев выступил по делу, огласив повестку, за которую мы, кстати, пока не голосовали.

А затем дали голос Сахарову. Горбачёв лично пригласил его на трибуну. Сахаров говорил негромко, словно читал лекцию на кафедре. С трудом вслушиваюсь в его гнусавый голос, пытаясь понять, чего ему надо. Вещал что-то о необходимости принятия какого-то декрета, называл статьи Конституции, которые, по его мнению, нужно изменить.

Судя по лицу моей соседки-учительницы, та тоже ни черта не понимала. А Лена… Лена имеет юридическое образование и, думаю, поняла, что хочет Сахаров.

Вот второе предложение Сахарова поняли, думаю, все. Академик вдруг сменил тон и потребовал — нет, не попросил, а именно потребовал, — дабы «не опозорить себя перед всем нашим народом», провести альтернативные выборы главы государства! После этого он, конечно, лизнул Горбачёва — мол, не видит лучшей кандидатуры. Но главное прозвучало:

— Необходимо обсуждение, необходим доклад кандидатов, потому что мы должны иметь в виду альтернативный принцип всех выборов на данном Съезде, в том числе и выборов Председателя Верховного Совета СССР…

Хм! А уж не себя ли он метит в конкуренты Горбачёву?

— Я говорю слово «кандидатов», хотя считаю вполне возможным, что других кандидатов не будет. А если они появятся, то мы будем говорить во множественном числе. Кандидаты должны представить свою политическую платформу…

Горбачёв всё слушает с каменным лицом, и видно, что он не в восторге. Тем не менее реагирует подчеркнуто доброжелательно, предоставляя слово ещё одному товарищу, знакомому мне по прошлой жизни: будущему первому мэру Москвы Попову Гавриилу…

Гаврила был московским мэром,

Гаврила управлял Москвой…

Дискуссия закипела, мы голосуем, послушно вытаскивая мандаты. Всё идёт по сценарию — Горбачёв умело держит «наш корабль» на нужном курсе.

— Надо выработать механизм подсчёта голосов! — заявляет он.

Да неужели⁈ Ну, наконец-то кто-то догадался, что голосование без подсчёта — это чистая профанация.

— Вносится предложение: подсчёт голосов при открытом голосовании поручить группе народных депутатов в следующем составе… — уверенно говорит Михаил Сергеевич, продолжая рулить процессом.

Пока мы не утвердили эту «группу доверенных лиц», Горбачёв сам считает, кто против, а кто воздержался. Взглядом быстро оценивает зал и объявляет:

— Тридцать один — против, двадцать — воздержались.

Потом голосуем за повестку Назарбаева, и тут уже счётчики ходят по рядам.