Шпионские игры (СИ) - Март Артём - Страница 23

«Аисты» приближались. Уже скоро, через вход и двор мечети, можно было различить в пылевой буре их чёрные фигуры на гнедых лошадях.

Наливкин прильнул к биноклю.

— Он что-то несёт, — сказал командир «Каскада» тихо.

— Парламентёры, — пробурчал Шарипов, прижимаясь к стене и крепко сжимая рукоять «Стечкина».

Когда душманы подошли ближе, я увидел, что всадник, ехавший в середине, поднимает над головой какой-то предмет.

«Коран, — промелькнуло у меня в голове, — он держит Коран».

— Коран, — подтвердил мои мысли наблюдательный Наливкин, — это жест доброй воли. Они не настроены враждебно.

— Хотят говорить, — кивнул Шарипов.

— Сука… Я думал, они друг друга перестреляли, — сквозь зубы процедил Наливкин.

— Нет, — покачал я головой, — «Аисты» крепче, чем вы думали. Хорошо, что это выяснилось прежде, чем вы приказали нам выходить.

— Не люблю ошибаться, — Наливкин аккуратно выглянул в проём входа, — но сейчас, кажется, ты прав, Саша.

Сквозь шум ветра «Аист», вздымавший над головой книгу, что-то закричал.

Все мы переглянулись.

— А что, если это ловушка? — спросил Шарипов настороженно.

— Может быть и так, — сказал я тихо.

— Ефим! — крикнул Наливкин, приподнявшись, продолжая прижиматься к стене, чтобы его не мог высмотреть вражеский снайпер.

— Я!

— Организуй прикрытие! Держи их на мушке! Услышишь выстрелы — открывай огонь!

— Есть! — ответил Маслов со второго этажа, и его голос разлился нестройным эхо по всей мечети.

— Либо переговоры, — начал я, — либо принимаем бой.

— Не лучшие условия для боя, — Шарипов взглянул на меня и горьковато хмыкнул.

— Патронов у нас ещё много, — возразил Наливкин. — Если что — продержимся. А этих Фима щас как голубей перестреляет.

— Тогда они точно нападут, товарищ капитан, — сказал я Наливкину, — мы будем защищаться, сколько сможем. Но высока вероятность, что это будет наш последний бой.

Наливкин глянул на меня. Смотрел долго. Размышлял. Поджав губы, он наконец спросил:

— Думаешь, стоит поговорить с ними?

— Думаю, — кивнул я. — У нас на руках сильные козыри.

— А ты, Хаким?

— Я согласен с Селиховым, — проговорил особист. — Штурм для нас — наихудшее развитие событий.

Наливкин засопел. От этого ноздри его ровного, чуть длинноватого носа раздулись. Он снова выглянул в проём.

— Ну что ж. Тогда идём, — сказал он наконец. Потом в своей манере хитровато улыбнулся: — А вы, дорогие товарищи, назначаетесь мною официальными послами группы «Север-1» спецназа «Каскад».

Когда мы приблизились, конники спешились. Их было трое. Все они скрывали свои лица платками, прячась от колкого ветра.

«Аисты» не стали заезжать во двор и ждали за пределами глиняного забора мечети. Мы предусмотрительно не вышли за его пределы. Остановились в широкой бреши, бывшей когда-то воротами.

Так и замерли мы друг напротив друга, в пяти или семи шагах.

«Аисты», щурясь от ветра и пыли, сняли свои платки.

Тот, что стоял в середине, был стройным и высоким мужчиной. Навскидку ему нельзя было дать больше двадцати пяти лет.

У него было узкое, побронзовевшее от палящего солнца лицо, острые скулы и тонкие бледноватые губы. Украшала его лицо короткая аккуратная борода.

Карие глаза его казались почти жёлтыми. Сквозь «фильтр» грязно-красных потоков пыли, что нёс между нами ветер, они походили на шакальи.

Молодой душман носил защитного цвета китель и брюки, но перепоясался чёрным кушаком, концы которого развевались на ветру. Под кушаком он хранил прямой кинжал в ножнах коричневой кожи.

Второй «Аист» был велик. Возможно, даже крупнее, чем сам Нафтали. У него была квадратная, словно дубовая дверь, фигура, крупные руки и ноги. Массивная на фоне головы шея.

Плоское лицо уродовал большой сломанный нос. Маленькие глаза душмана казались мёртвыми, словно рыбьими. Он смотрел на нас флегматично и, будто бы, не испытывал никаких эмоций.

В недлинную, но косматую бороду «Аист» вплел зелёные нити. А ещё он постоянно что-то жевал. Скорее всего, баловался каким-то дурманом.

Одеждой ему служил грязноватый чёрный кафтан, перекрещённый пулемётной лентой. На груди мужчины висела странная костяная табличка с вырезанными на ней арабскими письменами.

Третий душман не выделялся такой яркой внешностью. Он носил простую длинную рубаху чёрного цвета, пузырившуюся на груди под порывами ветра, такие же шаровары, заправленные в советские кирзовые сапоги, которые явно были ему велики.

У душмана было овальное, обветренное лицо с рябыми от ранок полными губами и неровная борода. Выглядела она так, будто её неаккуратно обкорнали ножом.

— Меня зовут Шер, — молодой душман положил ладонь себе на грудь, — я пришёл с доброй волей.

Душман говорил с явным акцентом и странно выговаривал слова, путая ударения. Держался он при этом так уверенно, словно говорил на русском с рождения, причём лучше нас всех вместе взятых.

— Вон как щебечет, — шепнул мне Наливкин, — уверенный в себе малый. Пришёл сюда, как хозяин.

— Мы решили, наша драка окончена, — сказал «Аист», назвавшийся Шером, — мы не хотим больше драки. Мы хотим договор.

— Договор хочет, — скривился Наливкин, — а не завернуть бы ему…

— Тихо, товарищ капитан, — прервал его Шарипов, — давайте послушаем, что скажут.

Наливкин недовольно хмыкнул. Едва заметно отвернулся от особиста, бросив взгляд в какую-то одну ему известную точку.

— Не верю я им.

— Я тоже не верю, — сказал я, — но нужно послушать, чего они хотят. Возможно, мы сможем как-нибудь воспользоваться ситуацией.

— Как, Селихов? — спросил Наливкин.

Я хитровато глянул на капитана, ухмыльнулся:

— Будем импровизировать.

Шарипов тоже хмыкнул. Наливкин отвернулся и от меня, тихо что-то пробормотал себе под нос.

— Какой договор? — взял я инициативу на себя и, стоя по правую руку от Наливкина, выступил на полшага вперёд.

Шер смерил меня внимательным, оценивающим взглядом. А вот огромный душман посмотрел на меня иначе. Его до этого ленивый взгляд блеснул злобой.

— Я говорю с вашим старшим. Не с тобой, мальчик, — сказал Шер несколько пренебрежительно. — Ты не старший.

Офицеры за моей спиной не пошевелились. Оба они доверились мне после всего, что мы пережили вместе.

Шер явно ожидал, что кто-то из них ответит, выйдет вперёд и заставит меня отступить. Поведёт разговор с душманом сам.

Вместо этого ответил я:

— Ты говоришь со мной, или мы не говорим совсем, мальчик.

Шер хмыкнул. Глянул на гиганта.

— Шурави, не мальчик, нет. Шурави — воин, — с мерзкой иронией проговорил он.

— Ты можешь проверить, если захочешь, — холодно бросил я, глянув Шеру прямо в глаза.

Несколько мгновений мы буравили друг друга взглядами. Наконец, Шер не выдержал моего. Зрачки его дёрнулись в сторону. Взгляд обратился к гиганту, словно ища поддержки. Тот ответил, повернув к нему своё плоское, словно обух топора, лицо.

Шер скрыл свои эмоции добродушной на первый взгляд улыбкой.

— Кобул аст… Хорошо. Мы дадим вам уйти, — сказал Шер, — Вы заберёте своих людей. Возьмёте воду и еду. Возьмёте заложников…

Внезапно в его шакальих глазах забегали хитроватые искорки.

— Но не всех, — закончил он.

— Вы согласитесь, чтобы мы ушли? — спросил я.

— Бале. Да, — кивнул Шер. — Мы клянёмся вам, что ни один волос не упадёт с головы шурави, пока вы уходите. Но взамен вы дадите другое.

— Что вы хотите взамен?

Шер едва заметно скривил свои тонкие губы в улыбке, но тут же подавил её. Лицо его стало смиренным.

— Вы отдадите нам нашего командира и уйдёте. Мы устали от нашей войны.

Наливкин молчал, недоверчиво поглядывая на «духов».

— Заложник в обмен на жизнь, — сказал Шарипов, словно приободрившись, — я ожидал чего-то такого. Мы ничего не теряем.

Во дворе мечети повисла бы тишина, если бы не воющий в её стенах ветер.