Ну ты и ведьма! - Ежова Лана - Страница 6

Смутная мысль мелькнула на краю сознания, но я опять ее не поймала, увидев то, что в сотни раз важнее.

Из-под низкой кровати торчал хвост. Умеренно пушистый, серебристо-синий хвостище.

Сбросив туфельки и задержав дыхание, я бесшумно подошла к кровати. Наклонилась… Бросок!

Я выдернула из-под кровати хозяина хвоста.

– И-и-извергша! – заверещал бурундук, вяло трепыхаясь в захвате. – Брось меня, ведьмища злобная!

– Прямо на пол? – спокойно поинтересовалась у серебристо-синего упитанного грызуна.

– Не, подушечку подложи, – посоветовал он, перестав визжать.

И повис без сопротивления, сложив верхние лапки на груди и закрыв наглые глазища. Сдох типа.

– Чейл, что ты здесь делаешь? Шпионишь за мной?

– Я?! Шпионю? – оскорбился бурундук и передумал помирать.

Раскачавшись, как маятник, на удлинившемся хвосте, он ловко извернулся и запрыгнул мне на руку.

– Эффизея Арбор, у тебя нет совести! Обвинить меня, честного куратора, верно наставлявшего тебя двадцать лет! Да я из-за тебя толком не спал и не ел все эти годы!

– Ага, оголодал, бедняжка. – Я с намеком уставилась на толстое брюшко Чейла.

Бурундук прикрыл когтистыми лапками свои накопления.

– Куда смотришь? Это все от нервов! – буркнул он. – Я пухну в вечном стрессе, ты моя головная боль, Эффизея.

– И говоришь ты мне об этом с первого дня знакомства. Так что ты здесь делаешь, Чейл? – я вернулась к вопросу, от которого куратор тщетно пытался увильнуть.

– Законный отпуск у меня, – с вызовом сообщил помощник Вечного.

– В моем номере? Шпионишь, значит. – Я подбросила грызуна на ладошке. – Вечный будет недоволен, что ты попался.

Кувыркнувшись в воздухе, Чейл отрастил нетопыриные крылья синего цвета и быстро-быстро ими замахал.

– Отпуск у меня, неблагодарная! – возмутился он. – Чем ты слушаешь?

– А почему рядом со мной? – Я не собиралась ему верить. Врун еще тот.

Сложив крылья, Чейл спикировал прямо на меня – пришлось подставить ладонь для посадки. Ох, чуть меньше моего кулака, а весит как средний кот.

– А где же мне еще быть, бесчувственная ты ведьма! Я ж тебя учил, воспитывал все эти двадцать лет и волнуюсь, что в мире жестоких людей ты теперь одна, моя кровиночка!

Из больших синих глаз бурундука покатились крупные слезы. Шмыгнув голубым носом, он попытался вытереться о рукав моего плаща. Но я вовремя перехватила за шкирку.

Подняв куратора на уровень глаз, переспросила:

– Учил?.. Странно ты произносишь слово «мучил», без первой буквы.

– У-у, ведьмища! – взвизгнул бурундук.

Будто огромная водяная капля, он просочился сквозь пальцы, высвобождаясь из захвата. Шлепнувшись на деревянный пол, метнулся ко мне, чтобы куснуть за щиколотку.

– Ах так?! Вета, сюда!

Шурша, из угла вылетела моя красавица – пышнопрутая метла.

Ухватив ее за черенок, наставила на куратора острыми кончиками прутьев. Набалдашник на рукоятке, изукрашенный рунами череп, заполыхал глазницами: левая – бирюзово-голубым, правая – оранжевым.

– Я сказал правду, злобная, неблагодарная ты ведьма! – выругался бурундук.

– Да, я такая, Чейл, и тоже тебя люблю. Ладно, ты в отпуске. В чем подвох? Будешь докладывать Вечному о каждом моем чихе?

– Да не шпионю я, сколько можно повторять? – надулся бурундук.

Он дулся, распухал, увеличиваясь в размерах, пока не превратился в серебристо-синего полупрозрачного тигра.

– Я ушел в отпуск, не предупредив Вечного, – топорща пышные вибриссы, проурчал монстр.

Не предупредив? Вот это поворот!

– Отдыхай, Вета. – Я отпустила метлу и уселась на краешек кровати. – Но ты ведь не сбежал?

Тигр отрицательно тряхнул головой.

Не сбежал, просто ушел без предупреждения. Сложно поверить, что вредный, доставучий куратор сам нарушил правила. Но… он здесь, и я не ощущаю лжи в его словах.

Тигр, крадучись, приблизился и опустил лобастую голову мне на колени. Пальцы привычно легли между мягких ушек и принялись чесать.

– Я не шпионю, клянусь. Хочу увидеть Архольм. Можно я немного побуду рядом, пока привыкну в новом мире? – довольно урча, спросил Чейл.

Верить или нет? А вдруг все-таки врет?

– Я тебе пригожусь, Эффизея, вот увидишь, – вкрадчиво уговаривал куратор. – Даже за двадцать лет не изучить всего, что накопил Вечный за века.

Заманчиво. Вот только на «благодетеля» из Занебесья у меня изжога, не хочу, чтобы нас продолжал связывать даже бывший куратор, находящийся рядом. Однако Чейл может мне помочь.

– Хорошо. – Я оттолкнула тигра и вскочила на ноги. – Ты остаешься со мной при условии…

Чейл радостно заверещал, превращаясь в бурундука. Прыгая на задних лапках, он запел во всю глотку:

– Я остаюсь! Остаюсь!

Даже жаль осаживать, но надо.

– При условии остаешься, – подчеркнула я сурово.

– Каком? Обещаю не будить на рассвете, не кормить полезной едой, не отнимать сладости, не заставлять учить десять слов на силь-вейле до завтрака…

– Тихо! – Я оборвала радостный поток. – Ты и так не сможешь принуждать меня к этим непотребствам, мы не в Занебесье, и я больше не твоя ученица.

Пораженный бурундук остановился и хлопнул себя по шерстяному лбу.

– А, точно, забыл. Хотя пророщенное зерно тарибы и личинки медового жука о-очень полезны! Советую есть их и в Архольме.

Меня привычно затошнило при упоминании так называемых деликатесов куратора.

– И не перебивай меня, пожалуйста, теперь между нами равноправие, Чейл. Итак, мое условие – ты отменяешь благословение Вечного.

Я быстро развязала завязки и, поведя плечами, сбросила плащ на кровать.

– Эффи, ты… хи-хи-хи!

Ржущий бурундук – это странно. Упав на спину, он дрыгал всеми четырьмя лапками и даже хвостом.

Отыскав взглядом кувшин, мановением руки призвала и вылила из него воду.

Мокрый, сейчас почему-то больше похожий на крысу, чем на бурундука, Чейл завопил:

– Ведьмища противная!

– А ты тогда еще хуже: вместо помощи – насмешка.

Куратор виновато прикрыл мордочку удлинившимся хвостом.

– Прости.

– Отмени благословение Вечного – и можешь оставаться рядом, хоть вечность.

Я покривила душой: отпуск имеет свойство заканчиваться, да и не позволят Чейлу надолго покидать Занебесье.

Бурундук поскучнел.

– Заманчивое предложение, Эффи, но я не могу помочь. Юность – это подарок, ее не отменить. Мне силенок не хватит, прости.

Я вернулась на кровать и, поставив локти на колени, спрятала лицо в ладонях.

– И что же мне делать? Я не могу вернуться к людям такой!

– Почему? – полюбопытствовал бурундук. – Разве не ты ныла, что, попав на обучение к Вечному, ты лишилась радостей юности? О чем горевала, то и вернули!

Наблюдая сквозь пальцы за куратором, трагичным голосом призналась:

– Я ошибалась, Чейл. Достигнув магической зрелости, я стала красивее в несколько раз. Сейчас я вновь невзрачная рыжая девица с веснушками и крохотной грудью.

– Где грудь? – удивился бурундук и притворно заозирался по сторонам.

Зашвырнув в него подушкой, прошипела:

– Готовься к смерти, грызун!

– Все-все, Эффи, я больше не буду! И даже увеличу тебе грудь, вернув твой размер…

Вторая подушка зависла в воздухе.

– И волосы нормальные верни! – выбила я дополнительное условие и поспешно уточнила: – На голове, Чейл!

С него станется уничтожить мои старания по удалению волос на ногах. А это, между прочим, неприятно – я использовала слизь сонника пупырчатого. Жгло немилосердно! Зато результат продержится лет сто.

– Хорошо, я сделаю твою грудь больше и верну пышные локоны, а ты, Эффизея Арбор, возьмешь меня в спутники, – подытожил условия Чейл.

– И веснушки тогда убери, – потребовала я.

Со стороны может показаться, что я фамильярно общаюсь с духом, которого долгие годы боялась. Но слишком многое мы пережили вместе, да и должен мне Чейл, имею право немного понаглеть.

– Ладно, уберу и веснушки, – вздохнул Чейл и протянул лапку. – Я клянусь…