Договор на одну ночь (СИ) - Акулова Мария - Страница 13

Мы с подругой выбираем друг для друга не нужные, но такие милые кольца и браслеты из ракушек. Дарим и тут же надеваем.

А устав, заваливаемся на один из разбросанных прямо на траве цветастых пуфов-мешков. Вася показывает мне свои фотографии с парнем, а я стараюсь пореже смотреть на беседку прямо перед глазами, нервно теребя браслет.

В ней устроилась компания, разительно отличающаяся от прочей аудитории праздника.

Я уверена, что любую из пяти таких беседок так просто было не занять. В этой «чиллит» наша элита. Старосты, владельцы гостиниц, местные богачи, а еще девушки…

Не такие, как мы с Васей. Другие.

Старше. Ярче. Дороже. Они выглядят не греческими простушками, какой на их фоне чувствую себя я, а как минимум столичными цацами, а то и моделями из Инсты. На них много дорогих украшений, на лицах – профессиональный визаж. Одежда, думаю, стоит больше, чем я зарабатываю в год. Очень стильная и в то же время не вызывающая.

Я никогда за собой такого не замечала, но сейчас завидую так сильно, что справиться сложно. Мне зачем-то тоже хочется быть вхожей в ту беседку. Стать такой же. Дурочка.

Шпагами мое сердце то и дело пронизывает то, с каким удовольствием, широкой улыбкой и явным интересом во взгляде со всеми там общается Петр. И с ними тоже. Он мне ничего не должен. Не обещал и не даст. Но черт…

И Темиров туда же.

Они, видимо, все такие. Разбрасываются улыбками направо и налево.

Зря я думала, что он будет присматривать себе любовницу на побережье. Найдет кого-то поинтересней, а может быть уже нашел. И это явно не одна из наших официанток.

Непонятно откуда взявшуюся горечь проталкиваю в горло вместе с большим глотком метаксы.

Смотрю на дно опустевшего стаканчика, а сердце колотится. Ну чего ты, дурное?

На улице стремительно темнеет. Зажигаются костры и фонари. Воздух пахнет травами, жаренным мясом и алкоголем. Вседозволенностью и грехом.

Официантка приносит в беседку, которая вообще меня не касается, поднос и расставляет стопки. Посреди ставит сразу несколько бутылок крепкого алкоголя. Параллельно им раскуривают кальян.

Мое лицо вспыхивает обидой.

Отлично. Значит мне положено плести венки, а вам…

– Васенька… А сходишь еще за чем-то? – Спрашиваю у подруги, не испытывая угрызений совести за то, что прослушала последние несколько минут ее рассказа.

– Схожу, конечно. Мясо или рыбу брать?

– Мясо. – Произношу как-то даже кровожадно, следя, как на чужой стол опускается огромное блюдо с разнообразными мясными деликатесами.

Вася уходит, а я запрокидываю голову и смотрю в небо, чтобы не на них.

По хорошему, нужно уйти и не теребить себе душу. Дальше, думаю, будет только хуже. К Петру на колени заберется какая-то фифа. Они будут лизаться. Я буду думать, как закончат вечер. Ревновать и страдать.

А еще меня будет злить невозможность отмахнуться от очередных слов Темирова. Все вокруг ведут себя развязно и только я должна то права свои отстаивать, то за поведением следить. Какое ему вообще до меня дел...

Так и не додумав, вскрикиваю от неожиданности, потому что на место Васи с разбегу запрыгивает человек. Не успеваю вскочить, потому что меня обнимает Жора. От него сильно пахнет алкоголем. Я давлю в грудь, он тянет ближе. Глаза – пьяные и счастливые.

– Ты дурак?

– Влюбленный, Еленика. В тебя-а-а-а.

Раньше я отреагировала бы злостью, сейчас просто фыркаю и закатываю глаза.

Бью по ладони, которая пытается задрать платье и погладить по голому бедру. Стараюсь вывернуться, но он держит.

– Ты такая красивая сегодня… – Блуждает пьяным взглядом по моему лицу. Сегодня вызывает не чистое раздражение, как обычно, а даже легкое сожаление. Может он правда влюблен? Просто выражать свои чувство адекватна не умеет? Только я же в него – совсем нет. – Глаза накрасила?

– Я часто крашу глаза.

– И губы такие… Яркие…

Он смотрит на них и облизывает свои. Но я не хочу.

– Жор, прекрати. – Давлю в грудь парня настойчивей. Он снова пытается меня облапать, а еще поцеловать.

Не оставляет мне выхода. Я прижимаюсь к его боку и больно щипаю. По-настоящему больно. Не отпускаю сразу, а держу.

Он вскрикивает от неожиданности и выгибается.

– Вот ты зараза! – Обвиняет пораженно. Мне отчего-то в ответ хочется смеяться.

Сталкиваю парня с пуфа и дразню, высунув кончик языка. Невпопад вспоминаю чужую фразу и не могу отделаться от желания ее озвучить:

– Я гречанка, Георгиос. Ко мне нельзя без спросу, понимаешь?

Он злится. Сжимает губы и смотрит прямо, потирая бок.

– Петь-то будешь?

Мотаю головой.

За спиной уже зажжена главная сцена. Днем на ней пели преимущественно дети. На вечер заказан известный артист. В ближайший час к микрофону можно будет подойти любому желающему. И может быть при другом раскладе я воспользовалась бы возможностью, но как подумаю, что слушать будут в той беседке… Или еще хуже – даже не слушать… Нет. Сегодня нет.

– Георгиос, здрысни! – Это командует вернувшаяся с метаксой и шашлыком Васька. Отталкивает его бедром и плюхается рядом.

Ей авторитет парня ни по чем. Она не боится возможных последствий ни для себя, ни для своей семьи. Завидую еще и в этом.

Мы чокаемся, пьем, а потом вгрызаемся каждая в свой кусочек мяса.

Мое настроение скачет от неописуемого счастья до абсолютного упадка.

Делаю себе же хуже, опять поднимая взгляд к запретной беседке.

Оттуда доносится громкий смех. Я убеждаюсь, что не выйду сегодня на сцену, как бы и кто ни уговаривал.

Однажды в Кали Нихта Петр смотрел на меня, отложив приборы. Когда закончила – хлопал. А сейчас его куда больше интересует девица.

Когда я выучусь и стану певицей, начну круто зарабатывать, стану в доску городской, я вернусь. Такой же. К нему. А пока…

Отодрав взгляд от улыбающегося не мне Петра, цепляюсь за другого человека. Ни черта не отстраненно слежу, как на его плечи ложатся женские руки. Красивая блондинка склоняется над депутатом. Ее волосы скользят по мужской руке. Она говорит что-то с улыбкой, и ждет ответа, отдалившись.

В моей голове на повторе крутится: «он же женат, господи! Неужели тебе настолько плевать?! Ты что, статью не читала?». Но да. Им всем плевать.

Темиров улыбается и отвечает. Я увожу глаза и пью.

– А что это за мужчина, ты расскажешь, Лен?

Зажмурившись, мотаю головой.

Когда открываю глаза – официант по просьбе кого-то в той компании заботливо закрывает их от любопытных зевак полупрозрачной тюлью.

Это ощущается, как щелчок по моему любопытному носу.

Ну и идите все к черту. Отставив пустой стаканчик, поднимаюсь с пуфа и тяну следом Васю.

– Идем лучше танцевать. Зачем нам эти старосты?

***

Я вытанцовываю из себя всю дурь, а может быть наоборот ею напитываюсь под ритмичные треки диджея.

Мне плевать, насколько он стильный и соответствует ли чьи-то запросам. Моим — абсолютно.

Я запретила себе петь сегодня, но выплясываю до состояния, когда ноги гудят, а голос охрип. Кожа покрыта испариной. Несколько бисерных нитей рассыпались и навсегда останутся в траве.

К нам несколько раз пытался подкатить Георгиос, но Васька отгоняет неудачливого ухажера, как настоящий коршун.

Может быть завтра меня снова ждет обиженная тирада старостёныша, но сегодня я счастлива. Почти на все сто.

Стараюсь не думать ни про Петра, ни про свой моральный облик в глазах не имеющего никакого значения в моей жизни депутата.

Не смотрю туда. И не ищу их.

Вроде бы четко планирую свое время, но, на самом деле, тяну до последнего. Слушаю один трек приглашенной звезды… Потом еще один и еще… Убегаю из толпы на последний рейсовый автобус в Меланфию впритык к отправке.

И, конечно же, «целую» удаляющуюся задницу, после чего оказываюсь одна на полной чужих машин и пустой от людей парковке.

Грудную клетку разрывает нагретый легкими воздух. Издалека доносится музыка и кураж толпы, а изнутри распирает слишком ярким для одной меня коктейль из полярных чувств.