Дворцовый переполох - Боуэн Риз - Страница 9

— Расскажи, что ты делаешь в Лондоне?

— Сбежала, по примеру мамы, иначе и не скажешь. Не могла больше выносить Шотландию ни минуточки.

— Да никто ее не вынесет, душечка. Эти ужасные уборные с обоями в клеточку! У меня в Шотландии постоянно мигрень. А ты куда-то шла? Если нет, давай вернемся ко мне домой, выпьем.

— Ты живешь неподалеку?

— Да, у самого парка. Прелесть какое авангардное местечко. Купила хорошенький коттедж, бывшую конюшню, отделала и живу там сама по себе, с одной служанкой. Мама в ярости, но мне двадцать один, я совершеннолетняя, сама распоряжаюсь своими деньгами, и мама тут бессильна.

Я позволила Белинде увлечь меня по Бромптон-роуд, по Найтсбриджу, в мощенный булыжником проулок, где и стояла бывшая конюшня, перестроенная в жилой дом. Снаружи коттедж Белинды выглядел старомодно, но внутри был отделан и обставлен весьма современно — сплошь белые стены, обтекаемые линии, бакелит, хром и кубистская картина на стене — может, даже Пикассо. Белинда усадила меня на твердый лиловый стул, потом распахнула тесно заставленный буфет.

— Давай смешаю тебе один из моих коктейлей. Они меня прославили, имей в виду.

С этими словами она щедро наплескала в шейкер что попало из разных бутылок, сверху плюхнула какой-то зеленой жидкости, потрясла, вылила в бокал и увенчала свое творение парочкой ликерных вишен.

— Выпей, и будешь на седьмом небе, — сказала она. Потом уселась напротив меня, положив ногу на ногу, откровенно демонстрируя коленки, обтянутые шелковыми чулками и даже краешек серой шелковой нижней юбки.

Я глотнула, и у меня сперло дыхание. Стараясь не закашляться, я подняла глаза на хозяйку и изобразила улыбку.

— Очень интересный вкус, — проговорила я. — Редко пью коктейли.

— А помнишь наши кошмарные эксперименты в пансионе? Как мы смешивали коктейли в дортуаре? — Белинда звонко рассмеялась и отхлебнула из своего бокала. — Удивительно, что не допились до обморока.

— Едва не допились. Помнишь ту француженку, Монику? Ее тошнило всю ночь.

— Ой, да. — Улыбка Белинды померкла. — Теперь кажется, будто это было давным-давно, и вспоминается как сон, правда?

— Точно, — согласилась я. — Прекрасный сон.

Белинда пристально оглядела меня.

— Тебя, как я понимаю, жизнь сейчас не балует?

— Жизнь обходится со мной чертовски скверно, если уж хочешь знать, — ответила я.

Коктейль явно начал действовать. Обычно я не чертыхаюсь.

— Если в ближайшее время я не найду себе занятие, меня законопатят в загородное имение одной знатной дамы до тех пор, пока моя коронованная родственница не подыщет мне какого-нибудь заграничного принца-жениха покошмарнее.

— Могло быть и хуже. Среди заграничных принцев бывают и красавчики. К тому же стать королевой — приятная перспектива. Только подумай, ты будешь носить такие хорошенькие тиары!

Я насупилась.

— На случай, если ты забыла, напоминаю, что королевств в Европе осталось мало, по пальцам можно пересчитать. А королевские семьи, похоже, ликвидный товар. Больше того, подходящие молодые принцы, которые мне попадались, — такая тоска, что поневоле думаешь: пусть его лучше убьют, чем прозябать с ним всю жизнь.

— Ну и ну, — сказала Белинда. — Похоже, мы в мрачном расположении духа. Значит, твоя сексуальная жизнь сейчас хуже некуда.

— Белинда!

— Ах, прости, я тебя шокировала. Я сейчас вращаюсь среди тех, кто спокойно обсуждает свою сексуальную жизнь. Почему бы и нет? Разговаривать о сексе совершенно естественно.

— Собственно, я не против о нем поговорить, — сказала я, хотя на самом деле вся сжалась от неловкости. — Видит небо, в пансионе мы только о нем и разговаривали.

— Но заниматься им куда приятнее, чем обсуждать, согласись! — промурлыкала Белинда, как кошка, полакомившаяся сливками. Потом на лице ее появилось выражение ужаса. — Ты ведь не девственница?

— Боюсь, что пока да.

— От будущих принцесс этого теперь не требуется, или как? Только не говори, что к ним по-прежнему присылают архиепископа и лорда-канцлера, чтобы те проверили лично, и только тогда свадьба состоится.

Я покатилась со смеху.

— Поверь, я берегу себя не по доброй воле. Я бы охотно сорвала с себя одежды и рухнула в стог сена — надо только найти того самого мужчину.

— Значит, никто из молодых людей, с которыми мы познакомились в свете, тебя не возбуждает?

— Белинда, что за выражения!

— Я много общаюсь с американцами. С ними весело. Они такие проказники.

— Если хочешь знать, молодые люди, с которыми я знакомилась, все как один были скучнее некуда. Опыт мой невелик — обжимания на заднем сиденье такси, но я из него вывела, что сексу придают слишком большое значение.

— Поверь мне, тебе понравится, — промурлыкала Белинда с улыбкой. — Это восхитительно — конечно, если мужчина подходящий.

— Так или иначе, толку говорить об этом нет, потому что практика мне не светит, разве что с лесничими, как у леди Чаттерлей. Меня высылают из города — во фрейлины к одной престарелой родственнице.

— Не могут же тебя и правда сослать! Не езди, и все.

— Я не могу оставаться в Лондоне бесконечно. Мне не на что жить.

— Тогда найди работу.

— О, я бы с радостью нашла работу, но, боюсь, это задачка не из легких. Ты же видела, что мужчины выстраиваются за работой в очередь. Полмира сейчас ищет работу, которой нет.

— Работа всегда найдется, если ее ищет подходящий человек. Тебе просто нужно отыскать свою нишу в жизни. Понять, что нужно публике, и дать ей это. Посмотри на меня. Я веселюсь напропалую — ночные клубы, светская жизнь, какую только пожелаешь, и мое фото напечатали в «Вог».

— Да, но у тебя явно талант придумывать наряды. А я даже не представляю, что могла бы делать. Нам давали образование с расчетом на замужество, и больше ни на что. Я неплохо говорю по-французски, играю на фортепьяно, знаю, куда посадить архиепископа на званом обеде. На такие умения вряд ли будет спрос, верно?

— Конечно, будет, душечка. Сейчас полно нуворишей, снобов из среднего класса, которые просто рвутся в высшее общество. У них ты будешь нарасхват — наймут, чтобы хоть похвастаться, кто на них работает.

Я в ужасе воззрилась на Белинду.

— Но я не смогу открыть им свое имя и титул. Слухи дойдут до дворца, и меня немедленно сцапают и отправят замуж за принца Внешней Монголии — я и пикнуть не успею.

— Тебе вовсе не обязательно говорить нанимателям, кто ты такая. С первого взгляда понятно, что ты принадлежишь к сливкам общества. Так что смелее, займись делом, и повеселишься на славу.

— И заработаю, что гораздо важнее.

— Милочка, ты что, разорилась? А как же богатые родственники?

— У нас в семье деньги просто так не достаются. Если соглашусь стать фрейлиной, мне, разумеется, будут платить. Если соглашусь выйти за князя Зигфрида, уверена, мне приготовят отличное приданое.

— Князь Зигфрид? С которым мы сталкивались, когда учились в пансионе? И прозвали Рыбиной?

— Он самый.

— Душечка, какой кошмар! Конечно, тебе нельзя за него выходить. Не говоря уж о том, что румынская монархия сейчас несколько пошатнулась. Изгнание — невеселая перспектива.

— Я совсем не уверена, что вообще хочу замуж за принца. Любого, — сказала я. — Лучше уж строить собственную карьеру, как ты. Жаль, у меня нет никаких талантов.

Белинда критически оглядела меня, совсем как королева еще недавно.

— Ты высокая. Можем сделать из тебя манекенщицу. У меня есть связи.

Я помотала головой.

— Ах, нет, только не манекенщицу. Ходить туда-сюда на публике — ни за что. Вспомни, как меня представляли ко двору и какое было фиаско.

Белинда хихикнула.

— И правда! Значит, в манекенщицы ты не годишься. Но что-нибудь подвернется. А если тебе пойти в секретарши к кинозвезде?

— Я не умею печатать на машинке и не владею стенографией.

Белинда подалась вперед и похлопала меня по колену.

— Мы тебе что-нибудь подберем, — пообещала она. — Как насчет «Хэрродса»? Магазин совсем рядом, и это отличное место для начала.