Г.Р.О.М. (СИ) - Киров Никита - Страница 28

И там меня ждали. Из красной девятки, совсем недавно остановившейся у подъезда, вышел Глеб Сибиряков и показал на машину.

— Здорово, Лёха! — крикнул он. — Подвезти?

— Смотря куда.

— Да так, по городу покатаемся, — Глеб показал внутрь девятки. — Пошептаться с тобой хотим. Очень уж ты нас впечатлил.

Сзади сидел мордатый мужик в клетчатой рубахе, злой и усталый. Сам полковник Некрасов из РУБОП решил со мной встретиться, как только узнал подробности подготовки к утренней операции.

Мне-то он и нужен, ведь на встречу с ним я и рассчитывал.

Глава 9

— Значит, всё-таки сказал всем, от кого узнал, — я усмехнулся и положил руку на крышу девятки. Она уже нагрелась от солнца.

Глеб потупил глаза. Но я шутил, так-то на него не злился. Я даже рассчитывал, что он скажет об этом своему начальнику, и только ему одному.

— Николай Иваныч хочет с тобой поговорить, — сказал он, откашлявшись. — Я подумал, тебе полезно будет.

— Новости, кстати, слушал про эту банду, — я взялся за ручку задней двери. — Всё отлично прошло?

— Всё в ажуре, — молодой опер оживился. — Взяли всех троих, одного наглухо, с автомата хотел палить, а остальных…

— Глеб, — грубо прервал его начальник.

— Виноват, Иваныч.

Никаких «товарищей полковников» и прочего, менты только в сериалах обращаются друг к другу по званиям, не военные же. В жизни зовут друг друга по имени или имени-отчеству, ну или по отчеству, если уважают.

Я открыл дверь, сразу пахнуло табаком и нагретой кожей. Машина так-то не старая, но кожаные сиденья уже порядком истёрлись.

— А ну давай-давай наяривай, — пел Расторгуев из динамиков магнитолы. — Гитара семиструнная.

Некрасов потянулся и выключил звук, а потом ещё и убавил рацию, встроенную в бардачок. Я сел на заднее сиденье, закрыл дверь, но сразу приоткрыл окно, а то внутри уже нагрело жарко, и ещё сильно накурено.

Полковник, не мигая, смотрел на меня исподлобья, изучал, но молчал. Смутить меня хочет, чтобы я себя неуверенно почувствовал. Знаю я их тактику, и самого Некрасова тоже помню. Чернов про него вчера сказал очень удачно и метко…

Глеб сел на место водителя и завёл двигатель. Девятка рывком тронулась с места.

— Короче, — пробасил Некрасов. — Разузнал у Глебки, кто нам тут помог с этими злодеями. Брательника, значит, прикрываешь? А я тебе вот что скажу, Коршунов. Чтобы ты понимал, это только в знак благодарности за этих уродов, которых мы накрыли. Помочь в ответ хочу.

Он наклонился ко мне, чтобы уж точно доходчиво было, ну и чтобы моё пространство личное нарушить. Говорил он громко, безапелляционным тоном, как и привык говорить милицейский начальник. Но не вредный кабинетный бюрократ, мучающий подчинённых многочасовыми совещаниями каждый день, а суровый ментяра высокого звания, вредный как чёрт, но который эту службу прошёл с нуля.

— Раз так за брата волнуешься, — продолжал Некрасов, — то и поговори с ним по душам. Объясни ситуацию, обрисуй проблемы возможные. Пусть, короче, приходит к нам, пишет явку с повинной. У нас на него много чего есть, — он хмыкнул. — А в новом кодексе статья подходящая есть — участие в преступном сообществе. Ты же юрист, кодекс знать должен. Срок по ней — жёсткий, сразу в тюрьму можно ехать. А тюрьма — это тебе не колония, это…

— Я знаю, в чём разница между тюрьмой строгого режима и исправительной колонией, — прервал его я. — Но 210-ю ещё доказать нужно, знаешь ли. Это не пальцами щёлкнуть, ёклмн, а работу проводить надо, железную доказуху искать для суда, свидетелей. А свидетели против братвы показания давать не любят. И сам знаешь почему — потому что вы их защитить не можете.

— Докажем, а кого надо — прикроем, — у него ноздри раздулись, он после моей реплики будто дёрнулся. — Ты не врубаешься, видать, Коршунов. Раз ты из-за брата встрял, то и помоги ему. Объясни по-человечески, пусть придёт, расскажет, чё требуется. Пойдёт тогда не по 210-й, а по другой статье, полегче. Он военный, участник боевых действий, если сотрудничать если будет со следствием, то дадут ему пятёрку, а то и меньше, и выйдет по УДО ещё вдобавок и потом…

— Если он напишет явку с повинной, — я тоже наклонился к Некрасову, не отводя взгляд. — Вот тогда вы его точно по 210-й оформите. А перед этим всё выжать из него постараетесь на всю катушку. Но до суда ему дожить не дадут, потому что в вашем СИЗО блатные себя хозяевами чувствуют, и ты это знаешь. Придут атамановские к Монголу или Дяде Ване, попросят помочь, а те отправят своего человека с заточкой в камеру. Так что ответ — нет. Ничего он вам писать не будет, и сдаваться тоже не собирается. Придумали тоже — явку с повинной писать. На халяву палку срубить решили? Знаю я вас.

Сейчас я здорово рисковал, но всё же помню те моменты, когда довелось пообщаться с Некрасовым. Он не уважал тех, кто под ним прогибается — это я запомнил чётко. Но если устоять перед его напором…

— Не врубаешься, значит, — Некрасов посмотрел на водителя. — Глебка, поехали в дежурку, пусть пакуют этого хлопца на пятнадцать суток. Скажем, что матерился, общественный порядок нарушал. А если ерепениться ещё будет — кармашки проверим, вдруг там чего завалялось? А, Коршунов? Чё там у тебя есть?

— И это благодарность, называется, — произнёс я, покачав головой. — А говорил — помочь в ответ хочешь. Привык с бандитами общаться, а как нормального человека увидел — всё равно наезжаешь. Поэтому вас, ментов, и не любят.

— А мне чья-то любовь и не требуется, — гордо произнёс он. — А вот уважению научу.

— Вот не зря про тебя недавно один человек говорил — с тобой общаться, что пуд соли съесть. Правда, сказал он грубее, и не про соль, а про дерьмо с лопаты.

Полковник нервно выдохнул через нос, раскрыл глаза пошире, скрипнул зубами… и расхохотался. Ржал он громко, колотил ещё себя кулаком по колену, аж прихрюкивал. Глеб заулыбался, косясь на начальника в зеркало заднего вида.

— Не, я не могу, — Некрасов вытер пальцем под глазом. — Ну вот это я понимаю, матёрый, на понт не возьмёшь, не прогнулся… Другой бы уже пощады просил. Видал, Глебка? Палец парню в рот не клади, никого не боится. Вот сразу видно — настоящий сибирский мужик. С таким хоть в горы, хоть разведку, хоть в баню — опасаться нечего, — он повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. — Пойдёшь ко мне в отдел, Коршунов? У тебя же есть вышка юридическая, и базаришь как следак заправский… хотя ты в армии не служил, но чё-нибудь придумаем. Следаком в МВД сейчас без армии берут, а потом решим, как быть.

— Нет, хочу по частной линии поработать.

— Смотри сам, — он достал сигареты, бордовую «Балканскую звезду», крепкие. — Но про брата твоего я знаю. Молодой парень, ещё не завяз во всём этом по уши, но знаешь, сколько я таких молодых повидал? На кладбище сходи. Там почти все братки — молодые. И вытворяют всё это дерьмо — тоже молодые. В основном.

Машина вырулила на Ленина. Рядом с нами какое-то время ехал белый Крузак, от его окон отражалось солнце и слепило меня, но скоро джип свернул в сторону.

— Так что присматривай за ним, раз взялся, — продолжал Некрасов уже намного спокойнее. — Но ты учти, ему скидки не будет, если возьмём на горячем, для меня все они — одинаковые. Но вот насчёт тебя поговорить хочу. Слушай, ну раз официально не хочешь…

— Стукачом вашим я точно не буду, — догадался я, что он хочет предложить. — Я другое хотел обсудить. На других условиях. Если я смогу брата оттуда вытащить, мне бы хотелось, чтобы вы его не прессовали за старое. Представьте, что он обычный гражданин, не завязанный в таких делах. А от РУБОП в этом пока ещё много зависит.

— Чёт не догоняю, про чё ты…

— Если от брата отстанут, — я посмотрел на них по очереди. — Я помогу вам закрыть кого-нибудь из серьёзных бандюков. Не всех разом, конечно. У вас ресурсов не хватит на всех, но кого-то одного можно конкретно прижать.

Теперь время для взаимовыгодных условий. За один раз не договоримся, само собой, но повод им подумать я оставлю.