Космонавт (СИ) - Кресс Феликс - Страница 44

— Доказать можешь?

Я промолчал и задумался. Мои показания против них троих. Расклад не в мою пользу.

— Вот и всё, Сергей, — Крутов закрыл папку. — Вопрос стоит о твоём отчислении…

— Сутки, — выдал я.

— Что — сутки? — не понял Павел Алексеевич и посмотрел на меня.

Я встал, вытянулся по струнке и, глядя вперёд, чётко проговорил:

— Товарищ майор, разрешите доложить! Я могу предоставить свидетелей и доказательства, что действовал в самообороне. Прошу двадцать четыре часа для сбора материалов.

Крутов медленно откинулся на спинку стула, переплетя пальцы рук на животе. Его взгляд стал пристальным, изучающим. Капитан рядом едва заметно покачал головой, явно не одобряя моего предложения.

— Какие именно доказательства ты можешь предоставить, Громов? — спросил майор, делая ударение на каждом слове. Его голос звучал скептически, но без прежней жесткости.

Я оставался в стойке «смирно», чувствуя, как капли пота медленно стекают по спине под гимнастеркой.

Остаться за пределами аэроклуба я просто не мог.

— Во-первых, товарищ майор, в районе переулка должны быть свидетели. Я видел, как из окна пятиэтажки за нами наблюдали. Во-вторых, в переулке напротив дома установлен уличный фонарь. В субботу вечером он работал. Свидетелем мог стать вахтер соседнего общежития — пожилой мужчина, который обычно курит у окна в это время.

Капитан едва заметно переглянулся с Крутовым. Майор постучал пальцем по столу:

— Фамилия?

— Не знаю, товарищ майор. Но он носит очки в железной оправе и… — я на секунду замолчал, вспоминая детали, — … на правой руке у него отсутствует мизинец.

Крутов кивнул, делая пометку в блокноте. Капитан неожиданно вступил в разговор:

— А сами пострадавшие? Ты знаешь, кто они?

Я отрицательно мотнул головой и посмотрел на капитана:

— Никак нет. Я видел их впервые. Всё выглядело, как обычная провокация конфликта. Но странно, что они меня знали, раз написали заявление на конкретного человека. Не так ли?

В кабинете повисло напряженное молчание. Крутов переглянулся с капитаном, затем тяжело вздохнул.

— Хорошо. У тебя есть время до завтрашнего утра. И помни… — Он приподнялся, опираясь на стол. — Если ты не предоставишь убедительных доказательств, вопрос о твоем отчислении будет решен без лишних разговоров. Если ты под следствием, то мы не сможем тебя оставить. Сам понимаешь, какой удар по репутации клуба.

— Так точно, — отчеканил я.

— Свободен, — кивнул Крутов, и я прочитал в его глазах нечто большее, чем просто приказ начальника. Была там и тень чего-то личного, чего я пока не мог понять.

В коридоре я остановился, переводя дыхание. Теперь у меня было меньше суток, чтобы найти доказательства и разобраться, кто же на самом деле стоит за этой провокацией. Возможно меня хотели избить, но, когда не вышло, стали действовать грязным методом. Кто за этим стоит — мысли у меня, конечно же, имелись, но нужно было проверить. И начать расспросы я решил с моего знакомого, который как раз крутился среди шпаны и имел там некоторый «вес».

Я вышел из здания аэроклуба, засунув руки в карманы, и задумался. Где искать Ваньку-Борща (именно это прозвище он мне как-то назвал на шабашке и сказал, мол, если понадобится его найти, то так и спроси любого из «наших»)? Этот здоровяк с лицом боксёра не так давно терроризировал дядю Борю со своими приятелями, но потом куда-то запропастился. В последний раз, когда я его видел, он, вроде, встал на путь исправления. Но связи-то у него в подворотнях у него остались! Если кто и знал этих троих — так это он.

По пути я зашёл в киоск «Союзпечать». Купил пачку «Казбека». Не для себя, а как твёрдую валюту за информацию. Эти папиросы были дороже «Беломора», а значит, являлись более весомым аргументом в разговоре с уличными пацанами.

Трамвай подъехал, когда я только подходил к остановке. Я запрыгнул внутрь и прижался к поручню, наблюдая, как мелькают за окном хрущёвки с блеклыми шторами. В голове прокручивал план: найти Ваньку, выяснить про тех троих, но главное — успеть до утра.

Трамвай довёз меня до моего района, я вышел на остановке и отправился туда, где обычно собиралась местная шпана. Как и ожидалось, на скамейке у подъезда сидела молодежь: пятеро парней лет по шестнадцать-семнадцать. Один, с татуировкой «Слава КПСС» на кисти, орал что-то про футбольный матч «Спартака». Двое других перебрасывались картами, явно играя в «пьяницу». Я замедлил шаг, оценивая иерархию: самый крупный, с квадратной челюстью, видимо, был главным, потому что он сидел посередине, развалившись, а остальные почтительно косились на него.

— Чё, пацаны, — начал я, специально опуская окончания, как они, — не подскажете, где Ванька-Борщ шарит?

Я стоял, слегка ссутулившись, руки в кармане — поза не агрессивная, но и не робкая.

Тип с квадратной челюстью медленно поднял на меня глаза:

— А тебе на кой?

Голос у него был хриплый, с налётом показного безразличия, но я заметил, как его пальцы сжались — признак настороженности.

— Дело есть. По серьёзке.

Я сделал паузу, давая понять, что не собираюсь объяснять подробности каждому. В их мире лишние вопросы не приветствовались. Это я помнил по бурным девяностым из моей прошлой жизни.

Картёжник с хитрой мордой, узкими глазками и острым подбородком не выдержал первым:

— Ты чё, мент, что ли? — спросил он, но в его тоне я уловил больше любопытства, чем агрессии.

Я фыркнул, точно так же, как это делал дядя Боря, когда хотел показать своё превосходство:

— Ну ты сказанул, ха, — махнул я рукой, имитируя их жесты, — я из аэроклуба.

Я специально сделал ударение на «из аэроклуба», потому что в их среде это звучало почти как «из комитета», как рассказывал мне Ванька во время нашей совместной подработки.

— В субботу трое лохов на меня наехали, думаю, он в курсе, кто они. Нужно с ними потолковать… за жизнь.

При этом я достал «Казбек» и раздал всем по папиросе.

Стоило мне это сказать, как сразу стали заметны перемены в их отношении: плечи расслабились, в глазах появился интерес. Хитрющий уже готов был говорить, но сначала посмотрел на «квадратную челюсть». Ага, ждёт одобрения. Тот кивнул почти незаметно.

— А, ну это другое дело, — оживился картёжник, теперь уже почти дружелюбно. — Борщ сейчас на стройке у двенадцатой школы бетон мешает. — Он оглянулся и добавил шёпотом: — Только скажи, что от Кольки с пятого передали.

— Спасибо, парни, берите всю пачку, — сказал я и оставил им «Казбек».

— О, спасибо, браток! — заулыбались пацаны.

Я заметил, как «квадратная челюсть» забрал пачку себе, выдавая папиросы остальным по одной. Ни один не стал спорить. Чёткое подтверждение его статуса.

Перед тем как уйти, я нарочно задержался на секунду, кивнув им всем:

— Бывайте.

Не «до свидания», а именно так, как говорили между собой эти парни. Я заметил, как они переглянулись, когда я уходил. Видимо, я всё сделал верно, и ушёл тоже как надо — не спеша, но и не затягивая. Было видно, что я оставил по себе впечатление человека, который знает правила их игры. Теперь нужно было найти самого Ваньку и выяснить у него всё, что он знает об этой троице.

Стройплощадка у школы гудела как улей. Ваньку я заметил издали. Сложно было не узнать здоровенного детину в заляпанном цементом комбинезоне.

Я остановился у входа на стройплощадку, прислонившись к кирпичной кладке. Ровно в полдень раздался гудок, и рабочие потянулись к выходу, снимая пропитанные потом кепки и вытирая загорелые лица. Среди них был и Ваня. Он шел, размахивая железной кружкой, и что-то оживленно обсуждал с напарником.

Увидев меня, он тут же расплылся в широкой улыбке. Он что-то крикнул товарищам и быстрым шагом направился ко мне.

— Ну надо же, Серёга! Какими судьбами? — Ваня протянул руку, его ладонь была шершавой, а рукопожатие крепким.

Я улыбнулся в ответ, чувствуя на удивление неподдельную радость от этой встречи.