Сирийский рубеж (СИ) - Дорин Михаил - Страница 6

Борисов говорит всё правильно. Насколько я помню, именно проблема с наведением и выдачей целеуказания авиации и были основной проблемой Сирии в борьбе за небо с Израилем.

Без самолётов дальнего радиолокационного дозора и наведения, станций радиоэлектронного противодействия любые варианты ведения боя относились к категории повышенного риска. Вслепую за пределами своего радиолокационного поля, без наличия данных о воздушном противнике в реальном времени, никаким мастерством и мужеством ситуацию не исправишь.

Но одна идея мне в голову пришла.

— Товарищ генерал-полковник, проблему с радиоэлектронной борьбой мы можем решить, — предложил я, поднимаясь на ноги.

Олег с удивлением на меня посмотрел.

— Слушаю, — ответил Яковлев.

— Большие самолёты постановки помех, такие как Ан-12 и Ту-16, которые есть в Союзе мы прислать не можем. Слишком заметно и большой риск. А что если использовать для постановки помех вертолёты Ми-8.

В Торске уже давно проходили опробование несколько Ми-8МТП-1 с новыми станциями постановки помех, именуемых «Оберег-В». В прошлой жизни я таких и не помню. Возможно, в этом мире некоторые разработки получили «свет» вместо того, чтобы быть забытыми.

— Это уже что-то, товарищ генерал. Вертолёты могут прикрывать и действия нашей… спецгруппы, — добавил Олег.

— У вертолётчиков тоже спецгруппа. По своему направлению. Идею с вертолётами РЭБ я поддерживаю.

Осталось только определить, кто будет на них летать.

Главный военный советник пробыл в кабинете ещё несколько минут и направился к себе. Борисов остался с нами поговорить.

— Теперь к главному. Никаких агрессивных действий против израильских военных. Истребителей это касается в первую очередь. А то начнёте сейчас в воздухе решать с соседями, у кого яйца больше.

— Мы и так знаем, что у нас, — улыбнулся Олег, шепнув мне на ухо.

— Тебя это особо касается, Печка. Ваши планы испытаний не должны подразумевать уничтожения Ф-16 и Ф-15, — продолжил ворчать генерал Борисов.

— Так мы потери Израиля насчёт Сирии запишем. Мне не жалко, — произнёс один из коллег Печки.

— Я тебе дам потери!

Волнение нашего генерала понятно. Израиль ищет любой предлог, чтобы начать операцию. И будет это уничтоженный израильский самолёт, который сбросил бомбы «по ошибке», или сломанный ноготь военнослужащего ЦАХАЛ по вине сирийца — неважно. Возмущение и угрозы будут одинаковые.

— Итак, Клюковкин и его команда едут со мной. Печка — в Эт-Тияс. Для вас уже готовы «хабирки», — объявил Борисов.

Так на местном жаргоне назывались помещения в частях, где работали советские специалисты. То есть, наш рабочий кабинет.

В отличие от Олега, мне и товарищам предстояло работать на западной окраине столицы. А именно на авиабазе Эль-Мезза. Выйдя из здания аппарата главного советника, генерал Борисов дал мне указания сесть в его машину. Остальные заняли места в микроавтобусе РАФ и направились вслед за нами.

Генерал, сидящий на переднем сиденье, заговорил не сразу.

— Думаю, что фамилия Римаков вам знакома, Александр, — сказал Борисов, открывая окно и впуская в душный салон машины немного свежего воздуха.

— Да. Мы с Максимом Евгеньевичем работали уже, — ответил я, вспоминая начальника Казанова.

— Он мне сказал, что вы весьма умны и проницательны. И можете проанализировать возможные действия Израиля. Вам есть что сказать?

Во мне пророка увидели? Мне казалось, что я хорошо умею скрывать, кто я есть на самом деле. Но раз меня спрашивают, стоит поделиться соображениями.

— Думаю, что израильтяне сделают ставку на завоеванием господства в воздухе. Без этого боестолкновения затянутся надолго, а это для Израиля невыгодно. Ресурсов не так уж и много у этой страны.

— Ты прав. Не повезло евреям. Водил их Моисей по пустыне 20 лет и привёл в единственное место на Ближнем Востоке, где нет нефти. Что-то ещё?

Я продолжил. Предположил, что при начале боевых действий сначала начнут работать станции постановки помех. И те, что размещены на борту самолётов, и те, что на Голанских высотах.

— Предполагаю, что могут воспользоваться и более традиционным способом. С борта С-130 будут усеивать долину Бекаа фольгой для постановки помех. Только ветер рассчитают сначала.

— Толково. Помнят ещё опыт предыдущих конфликтов, — кивнул генерал.

— Применят беспилотники. И в качестве приманки, и для разведки.

— Вполне возможно.

Мы ещё несколько минут обсудили варианты действий израильской авиации, прежде чем въехали на территорию базы. Познакомив с местным командованием, меня и остальных лётчиков решили отвезти на лётное поле, чтобы мы могли пообщаться с сирийскими коллегами.

Пока товарищи интересовались условиями службы и жизни у командира местной 976-й эскадрильи, я стал осматривать, с чем и кем придётся работать.

Авиабаза Эль-Мезза встречала меня раскалённым воздухом и ослепительным солнцем.

Я шагал по горячему бетону стоянки вертолётов, чувствуя как тепло проникает сквозь подошву ботинок. Сразу для себя отметил, что следует заменить их на кроссовки. Нужно будет заехать на местный рынок.

В воздухе висел характерный запах керосина, смешанный с пылью и гарью работающих двигателей.

Передо мной раскинулась стоянка, на которой стояли несколько вертолётов отечественного производства — Ми-8, Ми-24. Некоторые с выцветшими сирийскими опознавательными знаками.

Есть и совсем новые, которые только перекрасили в пустынный камуфляж, а красно-бело-чёрный круг — эмблему сирийских ВВС — не успели нанести. Рядом и вертолёты зарубежного производства — СА-342 или просто «Газели». На фоне советской техники эти вертолёты обладали более легковесным силуэтом.

Бросается в глаза фенестрон в хвостовой балке вместо обычного рулевого винта.

— Саныч, только не говори, что мы будем и на этих «доходягах» летать, — подошёл ко мне Зотов Валера.

— Нет. Мы только на отечественных.

— Они говорят, что наши вертолёты надёжные, но на них приходится много проводить работ.

В этот момент над головой пролетела пара вертолётов, заходящих на посадку. Лопасти дробили воздух, создавая характерный рваный ритм. Следом на полосе уже готовились к взлёту два сирийских истребителя МиГ-23. Включив форсажи, проревели двигатели. Несколько секунд спустя, поднимая в воздух облака пыли, они начали разгон.

На вылет готовилась ещё одна группа. Сирийские пилоты в серо-синих комбинезонах, переговаривались между собой. Бросали на нас короткие, недоумённые взгляды. То ли не особо рады видеть, то ли их смущает сирийская форма на мне.

Осматриваясь дальше, я заметил, что у сирийцев с ответственностью было неважно. На некоторых вертолётах виднелись следы подтёков масла, брошенные абы где инструменты и незакреплённые лопасти. Поскольку ветер сейчас не слабый, швартовать лопасти было необходимо.

Не удивительно, что им приходится много их обслуживать.

Командир 976-й эскадрильи майор Рафик Малик предложил нам пройти в столовую и пообедать с ними. Я уже не мог стоять на раскалённом бетоне и попросил Малика как-нибудь попасть на рынок.

Мне и Кеше, которому тоже нужны были кроссовки, дали в пользование УАЗ.

— Джип-газ бери. Он надёжный, — выделил нам автомобиль командир эскадрильи.

Интересное название придумали местные военные для нашего советского УАЗика. Звучит прям на западный манер.

Через пять минут нас привезли на один из рынков Дамаска.

Этот «муравейник» жил своей жизнью — гул голосов, пёстрые прилавки, запахи специй, жареного мяса и свежих фруктов. Торговцы навязчиво предлагали свои товары, махали руками, улыбались, кто-то пытался всучить мне ковёр, кто-то — кинжал с якобы древней историей. Но всё это не имело значения.

— Так, Иннокентий, быстро покупаем и уходим, — сказал я, когда мы остановились у прилавка с обувью.

— Саныч, ну вкусно пахнет. Предлагаю поесть?

— Нас на обед пригласили. Потерпи, — ответил я, примеряя кроссовки с трилистником.