Братик (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 37

Бороздин оторвался на пару часиков от стройки века и занялся пацанами. Для них уже строили два пятистенка, будут пока в тесноте, на двухярусных лежаках почивать. Ну, так их сюда с Москвы и Подмосковья не спать везли, а тренироваться. Уставшему человеку и доски — перина.

Вторую просьбицу брату Юрий озвучил только на следующий день. Просить у всех иностранцев, что к нему будут приходить «земляное яблоко» или картопфель из Америки. Чем больше сетей закинуть тем вероятнее улов.

Глава 19

Событие пятьдесят пятое

Духанино на реке Истре самое обычное российское село, если не считать того, что не в каждом селе есть настоящий музей. А так село — селом. Поля картофельные, временами переходящие в пшеничные, а на следующий год в морковные или капустные, перелески берёзово-сосновые, дороги разбитые, дома у многих от ветхости покосившиеся. Нет, есть и вполне себе коттеджи, но это у дачников в основном. Крестьянским трудом на дворец не заработать. То неурожай, то цены упадут, то трактор сдохнет, а новый покупать это в кабалу к банку на десять лет залезать. Удобрения. Гербициды. Овец какой-то идиот на поле запустит.

А вот горожане могут себе позволить купить домик в деревне и, разрушив его, построить дворец не дворец но хоромину. Иногда и терем даже из оцилиндрованного бревна. Красиво, если честно. Завидно, но красиво. У него музей хуже был такого терема неподалёку.

А ещё в селе обязательно должен быть Кулибин. Чаще всего он сильно пьющий товарищ. А это не он виноват. Это те, кому он чего починяет. Обязательно норовят расплатиться водкой и с ним же эту водку выпить, сэкономить немного. При этом чаще всего этот товарищ умеет делать всё. Машину помочь починить, да пожалуйста, телевизор — приноси. Стиралка не включается — привози. Мотоблок — херня вопрос.

Был такой Кулибин и в Духанино. И сломался у Артемия Васильевича велосипед, ну, как сломался? Правильное слово — разломался. Рама по сварке от стойки руля, или хрен его знает, как эта запчасть называется, отвалилась. Нужно варить. Нужен сварочный аппарат и сварщик, и в селе он есть только у этого самого Кулибина, которого на самом деле зовут Ку…Куницын Славик. Наверное, и отчество есть, но кроме участкового, раз в год в Духанино бывающего, этого отчества никто не знает. Просто — Славик.

Пришёл Артемий Васильевич к Славику и тысчу показал. А, лисапед развалившийся тоже показал.

— Завтра с ура не приходи. Болеть буду. Под вечер приходи. Лишку дал. Так и помереть можно, — но тысчу в карман промасленной рубахи мастер на все руки сунул.

Пришёл Боровой к Ку…ницыну вечером, постучал в ворота, а в ответ тишина.

— Помер⁈ — огорчился директор музея и толкнул калитку. Она оказалась не запертой. У ворот и его велик стоял уже готовый. И так аккуратно сделано, и даже подкрашено, почти подобранной краской, что и незаметно почти.

— Профессор, подмогни, — раздалось откуда-то из-за двери в сарай.

Артемий Васильевич пошёл на голос и нашёл там живого и трезвого Славика, пытающегося вытащить на двор из сарая железную штуковину. Похожа она была на половину помпы, которые раньше у пожарных были. Имелась такая у них в музее. Вроде как чуть не во времена Алексея Михайловича у них в селе была одна из первых настоящих пожарных команд создана.

Вытащили вдвоём из сарая они однорукого бандита и сели перекурить. Нет, Артемий Васильевич не курил, но за компанию с мастером присел.

— Что это? — поинтересовался Боровой у Славика.

— Пресс. Кирпичи делать. Хочу дорожку из кирпича сделать, — указал Куницын на тропинку от ворот к дому. Тропинка как тропинка — кочки травы, засыхающая лужа. Шматок дерьма собачьего. Обычная тропинка.

— Кирпичи сам? Там же температуры за тысячу градусов? И время приличное на обжиг. А глина специальная?

— Темнота, лета не видел, — прокаркал Славик, — хошь глянуть?

— На лето?

— Смешно. Как кирпичи без температуры и глины сделать. Ну, что, профессор, хошь научиться⁈

— Я доцент, да и то давно. Теперь не преподаю.

— Да, без разницы, всё одно — профессор.

В общем, оказались эти кирпичи из песка и цемента. Артемий Васильевич их смешивал в определённой пропорции, доливал воды сколько Славик отметил и смешивал в детской ванне старой. Потом в ведро пересыпал лопатой и засыпал его в бункер аппарата. Бункер заканчивался мерной ёмкостью на салазках, сделанной как раньше ящики для писем делали, то есть, вкатил и песок или смесь, правильнее, в неё высыпалась, потом потянул, а смесь лишняя из бункера не просыпается, там дно. Удобно. Емкость мерная высыпает смесь в форму. Закрывает Славик крышку и рычагом, зацепив за неё, поднимает приличным усилием днище формы. Минута и обратное движение рычагом. Днище вылезает на верх и там лежит кирпич. Его нужно взять и положить на носилки. А потом под навес, когда носилки заполнятся.

— Всё, осталось водой сбрызнуть и плёнкой накрыть. Можно несколько сотен в день делать.

Артемий Васильевич осмотрел конструкцию, сам попробовал несколько кирпичей сделать.

— Умный человек такую конструкцию рычага придумал.

— Наверное. Я сам сделал. Ролик в интернете увидел. Чуть усовершенствовал. С бункером.

Сейчас Боровой сидел перед Петером Малым за столом на Стане и показывал ему эскиз того приспособления для прессования кирпичей.

— Бункер можно сделать деревянный, стойки тоже… — принялся рационализаторские предложения кидать сразу итальянец.

Брат Михаил перевёл плохой русской в хороший письменный.

— Не надо. Нужно сразу делать хорошо. И нужно делать несколько штук.

Аннибале улыбнулся и показал Юрию Васильевичу большой палец.

— А плотность и вязкость глины? Будет работать этот пресс? — Боровой отлично понимал и опасался, ведь у глины и песка разная сыпучесть.

Итальянец махнул рукой.

«Сделаем колотушку деревяную, ею будем пропихивать. Я беру этот рисунок и еду в Москву. Здесь такого не сделать. Там мастера есть. Здесь нет», — накарябал брат Михаил.

И от себя чуть позже приписал: «Хитрый, как бы не сбежал с деньгами и рисунком»?

— Я с ним Ляпунова пошлю.

В том билете на экзамене по итальянцам, если Боровой не путает, то именно в этот год Петер Малой сбежит из Москвы в Литву. Надо это дело предотвратить. Умный и деловой малый Малый. Много ещё пользы России может принести.

Событие пятьдесят шестое

Жизнь как-то устаканилась. Скучной стала и размеренной. Утром Боровой бегал с присланными братом пацанами. Уже целую дорогу в траве натоптали. От домиков до леса, там разворот и до реки вдоль полей. А потом назад к домам. Круг… Овал получался в районе двух километров. Пару ускорений позволяло хорошо согреться.

А там у домов чуть ближе к реке плотники по приказу Юрия Васильевича соорудили целую спортивную площадку. Палку железную от турника князь Углицкий в Калуге не оставил, с собой сюда притащил. Рабочие врыли в землю два бревна и закрепили там перекладину. Турник получился нормальный. А вот с брусьями не задалось. Выстругали плотники две жердины, закрепили их на четыре опоры, и Юрий Васильевич испробовал. Замечательные получились брусья. Пацаны на них отлично пресс покачали. А на второй день прибегают, а одна жердина сломана, да ещё в крови.

Проведённое следствие нашло виновного быстро, у одного из воев Ляпунова ухо разодрано.

— Виноват, княже, — бухнулся на колени послужильщик самого Ляпунова, — Хотел спробовать как ты, повисеть на руках. А она и сломилась. А падал и ухо об излом раскарябал. Я уже новую жердь тесать начал.

Жердь приделали и табличку повесили, что только для пацанов. А если серьёзно, то Юрий Васильевич объявил всем, что на эти брусья пусть взрослые не лезут, а себе из более толстых жердин пусть сделают и не две, а четыре опоры вроют. Посмотрел, как иногда кто-нибудь пробует пистолет сделать, и так себе получается, а на турник вообще желающих нет залезть и позориться, сосиской болтаясь, перед товарищами. И сказал им тогда Юрий Васильевич своё твёрдое княжеское слово.