Братик (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 32

— Сколько раненых?

Показали пальцами пятьдесят семь. Нет чтобы пять потом семь, дудки, сначала пять раз по десять, окровавленные ладошки демонстрируя, а потом семь. До разрядов математика на Руси ещё не добралась. Убитых оказалось восемь человек, все из поместной конницы.

— Наберёте сотню? — Юрий Васильевич решил, что пинок отступающим крымцам не повредит, — Только людей не угробьте мне, поганые каждый год набеги совершают, успеем ещё побиться с ними. Но с вами согласен. Убитый сегодня, завтра не придёт.

Набрали сто двадцать желающих. И все вооружены луками, пищалями и арбалетами. Юрий Васильевич удивился, только что сотню не могли наскрести. Почкованием размножились? Оказалось, проще все, взяли трофейные татарские луки и стрелы. Счастливые обладатели заверили, что стрелять умеют, а только денег на хороший составной лук не хватает. Опять аргумент в его умствовании, почему кочевники лучше вооружены. У поместной конницы нет луков даже.

Уехали, а оставшийся за старшего командир ополчения дьяк Захарьин стал народ срочно назад собирать. Это москвичам всё равно, они до поздней осени за князем Углицким записаны и деньгу им за это выдали, а остальным есть, чем заняться. У всех хозяйство, а на дворе весна. Пахота.

Захарьин за день организовал опись и учёт трофеев. И был поражен прямо. Боровой тоже удачному походу удивлялся. У них осталось целыми и здоровыми четыреста восемьдесят одна лошадка крымско-татарская. Кроме лошадей было ещё в разной степени дырявости и вообще целости сто тридцать кольчуг. Четыре телеги пришлось организовать только под копья, пять телег под сабли. В сумме же обоз с трофеями растянулся на версту. Так ещё кучу всего ценного везли в перемётных сумах на трофейных татарских лошадках. Лошадей с телегами наняли у погорельцев с Перемышля. Им денюжка не помешает, нужно восстанавливать сожжённое погаными хозяйство.

Юрий Васильевич смотрел на погорельцев и поражался живучести, что ли, русских людей. Вот ни кола ни двора у них не осталось, а к осени, к зиме, будут в новом доме жить. Может в этом ответ, почему русское ополчение с вилами, а татары с саблями и кольчугами да на конях. Поди тут скопи на хорошего коня и кольчугу, когда раз в несколько лет пожар тебя дотла разоряет. Надобно ускорить реформы брата старшего. И за засечную черту срочно браться. Не за эту, в сотне вёрст от Москвы, а там, гораздо южнее, чтобы земли народу хватало.

За те же два дня, бросив обоз на Захарьина Юрий Васильевич вернулся в Калугу. И там ждало его очередное хорошее известие. Пришёл от брата старшего письменный Указ о передаче ему села Кондырево. Кочеву (Коч) Владимировичу Поливанову и Михаилу Борисовичу Шерстову выделялись две деревеньки, отобранные в казну у князя Трубецкого.

Теперь можно было начинать заниматься производством огнеупорного кирпича. Можно было бы, если бы Артемий Васильевич заканчивал институт, где учат изготавливать шамотные кирпичи. Но нет, он истфак закончил, там этому не учили. Теоретически понятно, как делать. Нужно налепить кирпичей, высушить их, а потом в печи обжечь, до приличной температуры. Вроде за тысячу градусов. На этом познания Борового заканчивались. А сколько в глину добавлять песка и нужно ли вообще? А как измерить температуру? А какова она должна быть? И такой вопрос на засыпку, а какова продолжительность обжига кирпича и график остывания? С печью его нужно охлаждать или вынимать и пусть остывает на воздухе? Хватало вопросов. И это пока не начал. А начни и их в сто раз больше окажется.

Кирпич на Руси делали. Ну, Грановитая палата. Пятьдесят лет почти назад построена итальянскими архитекторами Марком Фрязиным и Пьетро Антонио Солари. Это на каком-то экзамене в универе Артемию Васильевичу в билете попалось. Ещё Успенский собор построил Ридольфо Аристотель Фьораванти.

А вот сейчас? Есть те, кто разбирается в производстве кирпича? А ведь есть, что-то писал ему митрополит про фрязина Петрока Малого. А, он строил Воскресенскую церковь в Кремле. В том билете на экзамене и про этого товарища было. Чуть не так. Там вопрос стоял вообще об итальянцах, принимавших участие в строительстве Кремля. Так вот, этот Петрок построил, кроме того, и Китайгородскую стену. Петрок Малый Фрязин. Вот не зря зубрил. Пётр Франческо Анибале (итал. Pietro Francesco Annibale).

Нужно срочно гнать в Москву и переговорить с фрязином. А то и к себе хоть до осени залучить. Ну и раз он церковь строит, то где-то кирпич берёт, значит, есть мастера. Ну, мастера не даст митрополит, скорее всего, а вот подмастерьем поделится. Ему можно пообещать витражи для новой Воскресенской церкви.

Событие сорок восьмое

Итальянец был в Кремле. Петрок Малый Фрязин. Не подвела память. На самом деле почти так прозывался там у себя Пётр Франческо только не Анибал, а Аннибале. Он уже десяток лет жил в Москве и много чего успел понастроить. В том числе и Китайгородскую стену длиной в две с половиной версты с двенадцатью башнями вдоль Неглинки. С его кстати лёгкой руки и название приняла стена, а потом и часть города. На итальянском город это città. Ну, наши, как всегда, чуть исковеркали и Китай-город получился. А ещё совершенно удивительную по красоте церковь в Коломне.

Пётр Малым назывался не зря, карликом не был, но рост где-то метр пятьдесят пять. Юрия Васильевича с ним брат знакомил, отвёл к Воскресенской церкви и пальцем тыкнул, а потом подозвал. Сам Иван Васильевич за зиму ещё вытянулся и был ростом где-нибудь метр семьдесят пять. Малой четырнадцатилетнему Великому князю и до подбородка не доходил. Отличить итальянца от остальных мастеров, что копошились вокруг церкви, было легко, он единственный не носил бороды и единственный был одет в полосатые штаны. Смотрелись они на фоне темной одежды мастеров дико. Эдакие колорадские жуки. Оранжевая полоска с чёрной.

«Завод»???!!! — написал Иван пока не очень Грозный, а глаза выкатил и рост раскрыл Фрязин. Как же ему — ВЕЛИКОМУ АРХИТЕКТОРУ предложили завод построить. Не храм Христа Спасителя, не Собор Покрова, а завод, и не в Москве, а черт знает где, в селе мелком, название которого не вдруг произнесёшь. Коондыырьево.

— Завод. Небольшой…

Вокруг куча бояр, монахов всяких, братана свита из молодых бояричей и дворян, с которыми он скачки по улицам Москвы устраивает, пугая народ и переворачивая лотки с товаром на торгу. Как сказать итальянцу, чтобы не поняли. Чем позже в Кремле узнают, что он собирается стекольный завод строить, тем лучше. Пока знают двое: митрополит Макарий и брат, но оба пообещали языками не трепать, чтобы, как сказал им Юрий, «не сглазить».

— Как в Мурано. Чтобы vetro (стекло по-итальянски) делать. Небольшой. Кирпич нужен огнеупорный, — кто же слово витрина не знает.

Глаза у Малого не изменились. Юрий на него чуть ли один во всей Москве снизу вверх смотрел. Подрос немного за полгода, но пока так себе прогресс. Итальянец что-то промычал, но Иван руками развёл, дескать не разумею.

А чего понять фрязина можно. Стекло только-только по Европе стало распространяться, да и далеко остальным до муранского стекла. Как до неба.

«Нужна другая глина», — написал Иван, выслушав переставшего выпучивать очи италийца, написал брат.

Брата Михаила Юрий Васильевич «забыл» в Калуге. Тот рвался сопровождать, но Боровой решительно против был. Куда с раненой рукой по дороге с грязью и прочей антисанитарией? Огневица или Антонов огонь начнётся. Такой ценный кадр живой нужен. И с руками. Но сразу нехватку монаха в Москве Юрий ощутил. Брата Ивана Васильевича то нет, то занят, и пишет он в разы медленнее брата Михаила. Они с монахом договорились о сокращении некоторых слов и удалении еров всяких и прочих закорючек. Практически к языку двадцать первого века пришли.

— Есть глина, — Юрий Васильевич из пришитого по его просьбе внутреннего кармана на кафтане достал тряпицу с глиной из той ямы в Кондырево. Белая не белая, но светло-серая и уж точно не рыжая.