Ход коня - Lackberg Camilla - Страница 14

Мария с грохотом поставила чашку на стол:

– Мне вообще не нравится, что ты этим занимаешься. Тебе не кажется, что зарабатывать деньги на спекуляциях аморально? Когда ты успел таким стать?

Винсент не стал напоминать Марии, как она забросила учебу на социолога ради курсов для начинающих бизнесменов и интернет-магазина. Неприятие хобби Беньямина объяснялось, по всей видимости, тем, что он уже зарабатывал на бирже вполне приличные деньги. Уж точно больше, чем она на керамических ангелочках, ароматических свечах и дощечках с мудрыми изречениями.

Вместо этого Винсент окликнул младшего сына:

– Астон, ты скоро? Есть новые хлопья.

– Нет! – закричал в ответ Астон. И секунду спустя: – Иду!

Астон перестал нарезать в йогурт кусочки яблока несколько месяцев тому назад. Примерно в это же время он ограничил свой рацион булками и другими продуктами на основе пшеничной муки. Сейчас основу его диеты составляли гамбургеры, пицца и хот-доги. А вместо фруктов в йогурте были хлопья. Обычно Астон клал их в миску так много, что половина просыпалась на пол.

Астон, зевая, вышел из своей комнаты, сел за стол и наложил в миску аккуратную пирамидку «колечек». Мария демонстративно отвернулась к окну.

– Ну вы, наверное, уже слышали про «Узников форта»… – медленно начал Винсент, но она его перебила:

– Кто-нибудь видел Ребекку? Она вообще проснулась?

Как видно, Мария даже не заметила, что муж начал о чем-то рассказывать. Наверное, это и к лучшему, потому что Винсент в черном трико – не лучшая тема для завтрака.

– Она не ночевала дома, – ответил Беньямин на вопрос Марии. – Разве Ребекка не предупредила папу?

Винсент, потянувшийся было к пакету с хлопьями, остановился на полудвижении:

– Нет. Я ничего не получал от нее.

– Думаю, все-таки получал, – возразил Беньямин. – Твой телефон ведь на зарядке? Ты просто еще не видел ее сообщение.

– Она с этим… Денисом? – осторожно поинтересовался Винсент, вытряхивая в свою тарелку остатки хлопьев.

– Папа! – одернул его Астон.

– Его зовут Дени, – вздохнув, поправил Беньямин. – Он из Франции.

– Qui, monsieur. – Винсент закатил глаза и поставил пакет на стол, так чтобы до него не мог дотянуться Астон.

Винсент все еще не мог смириться с тем, что его дочери исполнилось семнадцать лет и она вправе сама распоряжаться своей жизнью. Все пытался напомнить Ребекке, что, пока она живет под родительской кровлей, должна уважать правила этого дома и закон, в конце концов! С другой стороны, Винсент видел, что давно перестал быть для Ребекки непререкаемым авторитетом. Наверное, это нормально. Тем не менее странно. Марии же, напротив, как будто нравилось, что Ребекка большую часть времени проводит вне дома.

– Дени, l’homme mysterieux [6], – произнес Винсент, демонстративно артикулируя и пожимая плечами в карикатурном «французском» жесте. – Когда мы наконец его увидим? Он реально существует? C’est reel?

– Именно поэтому она никогда не приведет его сюда. – Беньямин еще раз вздохнул и вышел из-за стола.

– Пусть хотя бы предохраняется хорошенько, – заметила Мария, ополаскивая чашку в мойке.

Винсент тяжело вздохнул. Чувство такта – это не про его жену. Про себя он отметил, что никогда не спрашивал Марию, чем та занималась, когда ей было семнадцать лет.

– Ей нужны резинки? – спросил Астон с набитым ртом. При этом целая горсть хлопьев упала на пол.

– Об этом должен позаботиться Дени, – без тени смущения ответила Мария. – Папа тебе расскажет.

Винсент закрыл лицо руками. Если для «Узников форта» сейчас неподходящее время, тем более не стоит с утра пораньше поднимать тему пчелки и цветка.

– А я все равно не хочу в школу, – снова заныл Астон, к облегчению Винсента направляя тем самым разговор в другое русло.

– Ты и не пойдешь в школу, у тебя группа летнего отдыха, – ответил он сыну. – И осталось всего несколько дней. Потом – каникулы.

– Боже, как здесь душно! – воскликнула Мария и открыла окно. – А ведь еще девяти нет… Я хочу купить Астону новый солнцезащитный крем.

Она вышла в ванную, а Винсент тем временем взял тряпку и принялся подбирать с пола липкие хлопья, вытирая сразу же вспотевший лоб. Перед его внутренним взором предстала другая квартира. Просторная, прохладная комната со светло-серыми стенами, где просто не могло быть ни йогурта на полу, ни висящего в воздухе напряжения, в любую минуту готового разразиться грозой.

Квартира Мины. Он был там два раза, и в обоих случаях это нельзя было назвать романтическим вечером для двоих. В первый раз Винсент утешал Мину после встречи с Натали. Во второй она – ни больше, ни меньше – обвинила его в убийстве. Но все это не имело значения. Винсент тосковал по опрятной квартире. Бывшая коллега даже не подозревала, в какой роскоши жила.

Она определенно видела эту женщину раньше, хотя и не могла вспомнить, где именно. Натали оглянулась через плечо. Она осталась ночевать у подруги, поэтому была единственной из компании, кто утром сел на электричку в город. Остальные перешли на другую сторону перрона.

– Привет, – обратилась к ней женщина.

Натали вздрогнула. Задумалась на несколько секунд, отвечать или нет. В детстве ее учили не заговаривать с незнакомыми взрослыми. Но ведь вежливость никто не отменял. Да и женщина не выглядела опасной, совсем напротив. Красивая, несмотря на возраст. Длинные светлые волосы зачесаны назад и собраны в пучок на затылке. Ни грамма косметики. Длинные собственные ресницы обрамляют ярко-голубые глаза. Лицо свежее, почти без морщин. Интересно, сколько ей лет? Натали никогда не могла угадать возраст пожилых людей. Может, все шестьдесят…

– Здравствуйте, – осторожно ответила Натали, когда поезд уже подъехал к платформе.

Женщина вошла в вагон следом за ней. Натали устроилась в пустом четырехместном ряду. Утро пятницы, но летом электрички ходят почти пустые.

Женщина села напротив. Натали отвернулась к окну. Странно все-таки… Поезд тронулся с места и набирал скорость, так что дома за окном проносились все быстрее.

Натали вытерла капельки пота на лбу и осторожно взглянула на пожилую незнакомку. Снаружи жара стояла стеной. Натали вспотела после короткой прогулки до метро и с большим облегчением окунулась в спасительную прохладу вагона. Но женщина выглядела безупречно – ни единого пятнышка пота на белой блузке и такого же цвета юбке.

Их взгляды встретились. Смущенная, Натали снова отвернулась к окну. Пялиться на людей неприлично, но в этой даме действительно чувствовалось что-то родное. Мозг Натали лихорадочно работал, вороша самые потаенные уголки памяти в поисках чего-то, что могло бы помочь идентифицировать это до странности знакомое лицо. И что-то как будто медленно зашевелилось на периферии, но никак не хотело двигаться вперед и вверх, оставаясь вне досягаемости для сознания. Неясное воспоминание, ускользавшее всякий раз, как только Натали пыталась его ухватить…

Объяснение могло оказаться до банальности простым. Что, если Натали видела эту женщину по телевизору? Знаменитости часто внушают это чувство, даже если не знаешь, кто они, и только пару раз видела в новостях.

В динамиках зазвенело, и бодрый женский голос объявил следующую остановку:

– Гюлльмаршплан.

Женщина встала. Натали старалась не смотреть на нее, но что-то заставило ее перевести взгляд с окна на легкую фигуру в белом.

Незнакомка протянула ей руку:

– Ты не должна меня бояться, Натали, – тихо сказала она. – Я твоя бабушка. Ты действительно совсем не помнишь меня?

Все фрагменты пазла сразу встали на места. Сколько себя помнила, Натали никогда не встречалась с бабушкой. Даже не была уверена, что таковая у нее есть. Тем не менее глаза не обманывали. Натали сразу уловила что-то родное в этом милом лице. Ошеломляющее чувство, похожее на встречу с частью себя, о существовании которой до сих пор не подозревала. Вместе с этим чувством пришла уверенность в его истинности.