Адаптация - Демина Карина - Страница 9

Тод с жуком легко бы управился.

Но верить в существование организма внутри системы, системой не замеченного, алогично. И Айне со вздохом выбирается из-под кровати. Она одевается медленно, стараясь каждым жестом продемонстрировать недовольство, однако Тод не реагирует.

– И все-таки, – сказала она, позволив уложить себя в постель. – Если камеры подают адекватное изображение внешнего периметра, то я не вижу причин для запрета. Я хочу выйти.

– Невозможно.

Все-таки иногда он ее злит. А злость сказывается на функциональности мышления.

– Ладно, тогда почитай мне сказку. Про курочку Рябу.

Айне доставило удовольствие видеть, как на лице Тода появилось удивленное выражение.

– Про курочку Рябу?

– Да. Я ведь ребенок. Мне пять лет. Детям в этом возрасте принято читать сказки на ночь.

Тод хотел что-то сказать, но не сказал. Пожав плечами, он загрузил библиотеку и выбрал нужный файл. Айне закрыла глаза. Сказку она знала, однако исполнение Тода придавало информации несколько иной оттенок, пожалуй, в результате эмоциональности.

Будь Тод человеком, пул эмоций был бы выше. С другой стороны, с человеком вряд ли получилось бы контактировать столь легко.

Айне знает, что люди менее устойчивы к стрессу, чем андроиды. Но опять же, ее не отпускает ощущение недостоверности этого абстрактного знания.

– …и была у них курочка Ряба. Снесла она яичко, не простое, но золотое…

Голос звучал глухо и ровно. Если в нем имеются эмоции, то какие? А если предположение ошибочно, то дело не в исполнении, а в восприятии?

– …била-била и не разбила…

Айне хотелось бы сравнить восприятие, однако ограниченность внешних контактов не позволяла поставить эксперимент. Экстраполяция же данных имела бы слишком большую ошибку.

– …плачет старик…

– Хватит, – Айне отдает приказ, и Тод замолкает на полуслове. – Иди. Я буду спать.

На самом деле для восстановления сил ей хватает два-три часа в сутки, однако Айне не спешит информировать об этом Тода. Время, когда она лежит в постели, принадлежит лишь ей. Относительная свобода.

Она подозревает, что эта свобода распространяется на двоих. Иногда Тод уходит. Недалеко – двери остаются приоткрытыми, и контроль не исчезает, но ослабевает настолько, что можно представить, будто его нет.

Айне пыталась. Ощущения не доставили удовольствия.

Сегодня Тод остается в комнате. Он занимает привычную позицию – на кушетке у порога – и закрывает глаза. В руках появляется коробка с бисером и катушка проволоки. Его движения точны, а результат предсказуем – очередной цветок, который умрет, как только будет закончен. Айне хочется спросить о смысле цикла создания и уничтожения, но вопрос станет признанием факта подглядывания.

Тод завязывает последний узелок и сжимает цветок между большим и указательным пальцем, ломая бисерины. Затем он убирает обломки в другую коробку и просто лежит. Его дыхание выравнивается, а ритм сердца, эхом вибрации доносящийся по стене, замедляется. Он похож на животное, которое держат в домах для охраны.

И с точки зрения юриспруденции животным является.

С юриспруденцией Айне не согласна, поскольку не видит достаточных оснований для игнорирования явной разумности андроида. Иногда ей хочется поделиться мыслями с Тодом. Больше все равно не с кем.

И это ограничение также неразумно.

Сейчас Айне одевалась нарочито медленно, прислушиваясь к малейшему звуку, но звуков не осталось, разве что те, которые производила сама Айне. Она и не предполагала, что может быть настолько шумной.

Штаны. Свитер. Вместо куртки, которая отсутствовала за ненадобностью, – байка с зайцем на спине и удобными карманами.

Перед выходом Айне заглянула в оружейную. Стенды были открыты, один – почти выдран. Он накренился и наклонился, едва-едва цепляясь за стену длинными штырями. Пистолеты соскользнули с фиксаторов и упали. Данному обстоятельству Айне обрадовалась: не придется тащить стул. Она подняла полуспортивный «Бреггс» в корпусе армированного полимера. Размеры пистолета позволяли надеяться, что в случае необходимости Айне сумеет использовать его по прямому назначению.

Во всяком случае, зарядить она смогла.

А заодно отметила, что ПП «Бизон-4-нуво» и автоматический дробовик SPAS-19-спец, отсутствуют. Вывод однозначен: Тод успел забрать оружие. Вопрос: зачем? И сирена ли стала причиной действий Тода? Либо же Тод стал причиной включения сирены?

Второй вариант был нежелателен, поскольку с высокой долей вероятности предполагал ликвидацию Тода как особи, вышедшей из-под контроля.

В любом случае, ответы на вопросы находятся вне бункера. И Айне решительно сунула пистолет за пояс. Она несколько опасалась, что входная дверь будет заблокирована снаружи, однако та была не просто не заперта – приоткрыта. Айне боком протиснулась в щель и, понюхав воздух, чихнула. Некоторые из присутствовавших ароматов идентификации не поддавались.

Ко всему на лестнице было темно.

– Как в заднице, – сказала Айне, опробуя вычитанное идиоматическое выражение. Произнесенное вслух оно не стало более понятным в выборе объекта сравнения. А вот за фонариком возвращаться пришлось.

Пятно света прыгало по ступенькам лестницы и по перилам, слишком высоким, чтобы удобно было за них держаться. Иногда луч соскальзывал в темноту и растворялся в ней, вызывая смутное беспокойство. Пропасть казалась бесконечной.

И путь наверх тоже.

Дважды Айне останавливалась, переводя дыхание. А потом лестница просто закончилась, перейдя в бетонную площадку. В стене имелась дверь. Дверь тоже была открыта, но на сей раз широко. За ней виднелся кусок плотно-синего неба с желтыми пятнами звезд, темный угол дома и очертания болотохода. Количество неидентифицированных запахов возросло. Ощущение беспокойства тоже.

– Эй, Тод, пожалуйста, прекрати, – попросила Айне, испытывая острое желание вернуться в бункер. Желание было иррациональным, как и внутренние ощущения.

Она – человек разумный. И сумеет преодолеть страх.

И Айне заставила себя шагнуть за порог. Второй шаг дался легче первого, а третий вывел в широкую протоку улицы. Черная туша бункера выступала из земли. На спицах вентиляции и лифтовой шахты торчал клубок внешних помещений, и крыша его отливала чернотой. Солнечные батареи глотали крохи лунного света, но видимо, слишком мало их было, чтобы оживить систему.

Айне дышала глубоко, фильтруя запахи и звуки, раскладывая по полочкам. К каждой – бирка. Бирки пока пусты, но заполнятся. Нужно лишь найти Тода. Он точно знает, чем пахнет воздух. И почему трава на ощупь шершавая, земля – грязная, а грязь – липкая.

Улицы расходились от бункера, разделяя поселок на сектора. И Айне двинулась в ближайший. Вне экрана все выглядело иначе.

Серые дома с узкими проемами окон, затянутых решетками. Покатые крыши и широкие жерла водосборников, уходящих под землю. Дождевая влага, пройдя десятки фильтров, восстанавливала гомеостаз системы водоснабжения. Присев на корточки, Айне потрогала трубу. Понюхала. Лизнула, запоминая вкус мокрого железа.

Прежнее беспокойство постепенно отступало, сменяясь любопытством. Айне узнала место: сектор три внутреннего кольца. Пятый луч. Четвертый дом. И цифра на стене подтвердила догадку. Она видела этот дом прежде и в разных ракурсах, но теперь картинки сложились. Та, прошлая, заимствованная из базы данных, и нынешняя, где стена имела четкую фактуру, как и две шины, наполовину утопленные в землю. Айне вспомнила дорожку, вымощенную квадратами плитки. На экране плитка всегда была серой, но сейчас казалось светло-лиловой.

Поднявшись на цыпочки, Айне ухватилась за край оконной рамы и попыталась подтянуться. Не вышло. Тогда Айне подтащил ящик, стоявший у стены и, взобравшись на него, прилипла к стеклу. Темное. Мутное. И ничего не видно. И на ощупь стекло было не гладким, а мелкозернистым и грязным. Но эта грязь снова имела ряд отличий от всех прочих грязей.