Рута Майя 2012, или Конец света отменяется - Вепрецкая Тамара - Страница 56

– Да-да, а старые фотографии не совсем качественные, – подхватила Львова. – Нужны свежие фотки и новые прорисовки. Тогда давайте начнем осмотр с Группы Креста.

– Пусть ребята работают, а ты мне все покажешь, – предложила Марина.

– Э-э, хитрая какая! – возмутился Беловежский. – Я здесь тоже впервые, забыла?

Они прошли через поросшую свежей травкой площадку для игры в мяч, поднялись на платформу и двигались вдоль ручья, заключенного в глубокую рукотворную каменную кладку.

– Набережная, – улыбнулся Комодович.

– По территории города проходят несколько водных артерий, которые в зависимости от времени года то превращаются в ручейки, то разливаются, заполоняя все вокруг, – пояснила Анна. – Тогда при Пакале были созданы так называемые акведуки, которые позволяли решать проблему водоснабжения и одновременно усмирять реки. Поразительно, но часть этих акведуков проходит под зданиями города своеобразными подземными реками.

– Опа! Тот камень, самый длинный и крупный в кладке, как-то особо выделан, – заметил Александр.

– Ты глазастый, Санька, – похвалила Аня. – Это крокодил…

– Помнишь, Саш, нам лодочник в Йашчилане рассказывал про изваяния крокодилов, которые гарантировали, что вода не покинет это поселение? – напомнила Марина.

Саша кивнул.

– Да-да, он здесь с этой же целью, – подтвердила Аня.

Мимо Дворца по тропинке они выбрались на небольшую площадь, окруженную с трех сторон пирамидальными зданиями различной высоты и сохранности. С четвертой ее защищали густые заросли. Самая высокая ступенчатая пирамида с десятком пологих террас составляла единое целое с холмом. И не очень понятно, не то ее изначально построили на его основе, не то не раскопали до конца. На ее вершине высился храм с фасадом, жестоко сорванным временем. Правда, для равновесия оно пощадило двухуровневый изящный гребень на кровле.

– Туда! – вскричала Томина в восторге.

– Туда! Непременно туда! – радостно поддержали ее остальные.

Они быстро взобрались по пяти пролетам лестницы и замерли.

– Нереальная красота! – выдохнула Марина.

– Да, отсюда шикарный вид! – восхитился за ее спиной Александр.

– Справа огромное сооружение с башней – это Дворец, а слева прижался к джунглям Храм Надписей, – комментировала Львова. – Мы туда еще обязательно пойдем. Площадь, где мы сейчас находимся, называется Группа Креста. Пойдемте внутрь храма, тогда поймете, откуда такое название.

Мимо плохо сохранившихся пилястр, некогда украшавших фасад, они проникли внутрь святилища.

– Эта площадь оформлялась в самом конце VII века сыном Пакаля, Кинич-Кан-Баламом Вторым.

– Ягуаром? – удивилась Марина.

Беловежский ухмыльнулся, но промолчал.

– Ага! – улыбнулась Аня. – Храмы здесь посвящены трем богам, покровителям Паленке, чьи имена не до конца очевидны. Этот храм, Храм Креста, скорее всего, связан с Первым Богом, неким водным божеством. Теперь смотрим все сюда, на панель.

Внутренняя стена святилища была отделана триптихом в черных подтеках и трещинах. Левая и правая части панели сплошь покрыты иероглифами, а центральная содержит какое-то неясное рельефное изображение.

– Это ведь копия? – уточнил Комодович.

– Да-да. Судьба этой панели плачевна. Ее в 40-е годы XIX века обнаружили путешественники и исследователи, американец Стивенс и англичанин Казервуд[57]. Причем левая часть панели оставалась на месте, на стене, а центральная, с барельефом, валялась внизу, расколотая на две части. Здесь это воссоздано на копии. Правая вообще была разбита на куски.

Томина упорно силилась хоть что-нибудь рассмотреть. Вроде слева и справа намечались две человеческих фигуры, поменьше и побольше, и множество каких-то совершенно неразличимых деталей.

– Крест! – вдруг воскликнула она.

– Увидела? – обрадовалась Анна. – Вот отсюда и название всей группы храмов.

– Это ведь не крест в нашем понимании? Что это? – заинтересовалась Марина.

– Конечно, нет. Это сейба – Мировое дерево как центр мира. А на его верхушке сидит Верховное птичье божество.

– Надо же! Вылитый крест! – не переставала изумляться Марина.

Молодые люди, явно знакомые уже с этим крестом по прорисовкам, о чем-то спорили возле иероглифической части панели.

Анна тем временем продолжала:

– Дерево покоится на чаше для жертвоприношений с солярным знаком и символами Первого Бога. Понизу проходит так называемая небесная лента, символизирующая небо. Тем самым этот Храм как будто посвящен небесам.

– Да, это потрясающе! – отвлекся Антон от иероглифов. – Правда, здесь вся космология майя?

– Есть такое мнение. На этой площади три храма. Храм Креста, где мы сейчас находимся. Храм Лиственного Креста, куда мы сейчас пойдем.

Они вышли из святилища, и Львова показала на невысокий неровный холм, поросший травой, с беспорядочной грудой камней. Лестница в форме извилистой тропы вела к полуразрушенному храму с усеченной майяской пирамидальной аркой посередине и двумя углублениями по бокам, напоминавшими замочные скважины.

– И Храм Солнца, куда мы совсем скоро пойдем работать, – дополнил Антон.

– Именно, – улыбнулась Аня.

Марина вдруг приметила возле одной из широких опор фигуру того индейца в клетчатой рубашке и засмеялась:

– Опять Пакаль.

– Точно. За нами ходит, чтобы чего не натворили. Уходим, – пошутил Беловежский.

Они спустились с Храма Креста и по петляющей лесенке взбежали к Храму Лиственного Креста.

– Так вот, вся эта площадь, – снова заговорила Анна, – во-первых, возвеличивает самого царя, чье изображение присутствует во всех трех храмах в двух возрастах, мальчиком и вступающим на престол мужчиной. Во-вторых, здесь воспеваются три главных бога, покровителя династии Паленке, и, наконец, в-третьих, благодаря этим божествам площадь представляет собой модель мироздания.

– Как это? – Марина с упоением слушала Анну.

Эти заковыристые верования ее увлекали, и она изо всех сил пыталась в них разобраться. Опять же Анна Львова как ученый, как экскурсовод, как девушка ей очень нравилась сейчас, когда она не флиртовала с Александром.

– Храм Креста, как я уже сказала, олицетворяет небо. Этот храм, Храм Лиственного Креста, посвящен Второму Богу по имени Унен-Кавиль и ассоциируется с земной твердью. – И Анна обратила их внимание на панель в святилище: – Здесь на панели, видите, вместо Мирового дерева изображен маисовый стебель с лицами маисового бога. Вероятно, так обыгрывалась идея о плодородии, богатстве и жизненной силе обитаемого пространства – земли. А третий храм…

– Храм Бога Солнца, где нам давно пора работать, – перебил Антон.

– … прославляет Третьего Бога, покровителя Паленке, – повысив голос, продолжила Аня, – Кинич-Ахава, то есть солнечного божества, связанного с войной и подземным царством. Так что сам Храм Солнца символизирует пещеру подземного мира.

– А теперь, дорогие туристы, мы переходим в Храм Солнца, как велит нам долг и давно ноет Антон Комодович, – ерничал Беловежский и, дурачась, выбежал первым из святилища.

На верхней ступеньке он почти столкнулся с давешним индейцем, раскланялся с ним и вприпрыжку поскакал вниз.

Храм Солнца возвышался на небольшой пирамиде из четырех террас. Время пощадило его в отличие от его собратьев. Святилище полностью сохранилось, равно как и ажурный «кокошник» на кровле.

– Война здесь однозначно прослеживается, – отметил Антон, дорвавшись до панели, которую предстояло фотографировать. – Вот щит и скрещенные копья.

– Оставляем вас наедине с этой панелью. Поаккуратней тут, это все-таки оригинал! Саня, вперед на помощь Тохе! – И Аня легонько толкнула Сашу в глубь святилища.

– Не толкайся, я добровольно иду, – шутливо огрызнулся тот и вскричал: – Опа! Да тут веревочка натянута и написано «No pasar»[58]

– Это непреодолимое препятствие! – съязвила Томина. – Помнится, мы и не такими заграждениями пренебрегали.