Мама для подкидышей, или Ненужная истинная дракона (СИ) - Солейн Анна - Страница 18

— Где вы? — подала голос я.

— Да что ты прицепилась? Убирайся! Я тут помру, сил моих больше нет!

Медленно двигаясь между деревьев на хриплый и злобный голос, я наконец вышла к тропинке и увидела в сумерках ту самую «Бабку-Матершинницу».

Что ж, это в самом деле была бабка, судя по островку седых волос, белеющему в лесных сумерках. Она лежала на спине на чем-то… Подойдя на несколько шагов, я увидела, что это вязанка хвороста. Картинка сложилась. Видимо, эта старушка пошла к лес одна, упала — а подняться не смогла. Сердце сжалось от сочувствия. Я, пожалуй, понимала ее, как никто: слишком много времени провела, будучи прикованной к кровати.

— Ушиблись? — спросила я, присев. — Где болит? Давайте попробуем подняться.

Я ухватилась за локоть, затянутый шершавой старой тканью, похожей на мешковину.

— Не трожь меня! — с неожиданной силой старушка меня оттолкнула и повернула лицо ко мне. В сумерках я не могла разобрать выражения, но голос был исключительно злобным. — Ишь, нашлась тут! Иди — куда шла, а я… Стоп. Элис! Ты что ли?

Она знает Элис?

— Да. А вы…

— А подкидыши твои где? В городе что ль оставила? Что ж ты вернулась-то сюда? А? А ну-ка, помоги встать! Дай обопрусь на тебя. — Привстав, старушка вскрикнула — видимо что-то с ногой. — Ну? Что молчишь? Не понимаешь, что ли? Ох, вот же горе, красивая, а ума — с гулькин хрен. Вот же не дала богиня ума, прошмандовка венценосная! Ах ты… кляча старая!

Она схватилась за ногу и принялась ее осматривать.

Я выдохнула, приходя в себя.

— Давайте снимем вязанку, я помогу ее донести. Мы… домой. Вернулись.

Старушка, которая как раз скидывала веревки с плеч, замерла.

— Куда ж домой, дурында? Нет у вас дома теперь, совсем что ли последние мозги потеряла? Куда ж ты возвращаться собралась?

* * *

Лорд Седрик Мэлори

— Директор Мэлори, мы не можем принять этого ребенка в школу, — с достоинством, как она думала, произнесла мисс Малкинс.

— Это почему же? — спросил я, откинувшись на спинку кожаного кресла.

В кабинете было темно, не считая тусклого огня свечей, — сегодня был один из тех дней, когда боль причиняло все: дыхание, движение и даже свет.

Даже забавно, как вовремя на меня свалился очередной приступ: когда я обнаружил, что Элис сбежала. Хотя, пожалуй, все случилось еще раньше, как будто я почувствовал ее побег до того, как увидел пустую гостевую комнату и убедился, что в особняке ее нет. Как будто внутри что-то разорвалось, хотя это невозможно: мы не закрепили связь истинных, я не могу ее чувствовать.

Тело от макушки до пяток прострелила очередная вспышка боли, и я сжал зубы, пережидая приступ. Два, три, четыре… Считать в такие моменты я научился еще в детстве, это немного отвлекало, хотя иногда мне казалось, что от ощущения ломающихся суставов и ударов молота по голове я могу умереть или ослепнуть.

«Так тебе и надо, выродок!» — услышал я голос из прошлого, из тех времен, когда еще не научился прятать то, что со мной происходит, и ходил пешком под стол.

Щеку обожгло фантомным ощущением удара. Спустя двадцать секунд боль отступила, притаилась где-то на краю сознания.

— Ну? — поторопил я мисс Малкинс.

Как чувствовал, что не стоит ее нанимать.

— Мисс Малкинс, я с вами разговариваю.

— Ну он же… — пролепетала она и осеклась, опустив взгляд в пол.

Идиотка.

— Он же — что?

— Он же… в носу ковыряет! — выпалила она наконец. — Уже подрался! И ворует!

— Что ворует?

— Еду из столовой! Безобразие!

И в самом деле безобразие: мальчишка голодал большую часть жизни и теперь пытается запастись едой впрок. Отчасти для таких, как он, я и основал эту школу: магический дар слишком ценен, чтобы просто так загибаться внутри уличных оборванцев. Была еще одна причина, но об этом не хотелось думать.

До недавних пор сильных магов обучали только в академии, а слабых и особенно бедных не обучали вовсе. Считалось, что магия — привелегия исключительно аристократических семей, где секреты мастерства и уровень силы передаются из поколения в поколение. Хватало тех, кто думал, что драконья магия — единственная «чистая» и «правильная», а остальное — в лучшем случае фокусы. Никаких научных оснований у таких высказываний не было: разве что самомнение драконов, особенно тех, что послабее, раздувалось на пустом месте.

В результате множество одаренных магов умели разве что костер разжечь или взрыв устроить.

Я собирался изменить это, но почему-то многие решили, что основанная мною школа — это очередная привилегированная академия для отпрысков богатейших шишек королевства.

Такие здесь тоже учились, конечно: школа Мэлори — звучит почетно! Личный наставник для чада — это прошлый век, школа — новое слово в образовании. И не стоит упускать шанс побрататься с тем самым Мэлори хотя бы так.

Идиоты.

Впрочем, намного больше здесь было обычных детей, для которых школа была единственным вариантом не закопать дар в землю.

Рольф, которого буквально сегодня утром переодели из лохмотьев в нормальную одежду, в любом случае выбивался из общего числа учеников. Но он был неплохим парнем, как я успел заметить. Если мисс Малкинс этого не видит — то ей здесь делать нечего.

Вспомнив, как ласково разговаривала с Рольфом Элис, я сжал зубы. Почему ее он не боялся, а от меня — шарахался? Тоже в курсе придворных сплетен о «бастарде Мэлори»?

— Вы уволены.

Не слушая волну возмущений, я подошел к двери и открыл ее настежь. Платили бы мне каждый раз, когда на работу в школу устраивается очередная пустышка, которая надеется выскочить замуж, — деньги бы девать было некуда.

Хотя и так некуда, как и, вот уж шутка, магию.

Собственно, от этого-то все мои проблемы: слишком много силы. Настолько много, что она не помещается в теле и причиняет боль. Впрочем, в этом были свои плюсы: врагов у меня не было. Вообще. Сложно враждовать с тем, кто может смести королевство с лица земли и даже не запыхаться. Главной моей задачей было, собственно, сдерживать рвущуюся наружу силу. Это не всегда было легко.

К боли я давно привык. За последние годы по пальцам одной руки можно пересчитать дни, когда она меня отпускала. Злая шутка, но боль отходила на второй план каждый раз, когда рядом оказывалась эта девка, оказавшаяся моей истинной. Элис.

Конечно, кем еще могла оказаться истинная лорда Бастарда? Только проститутка.

Я ее убить был готов.

Просто за то, что она появилась в моей жизни. И что меня занесло в тот бордель, где мы встретились.

«Лорд Мэлори, вы же меня помните!» — обрадовалась она, заходя в мой дом в сопровождении отвратительной хозяйки борделя.

«Нет», — отрезал я.

Соврал, конечно. Эта девушка сразу привлекла мое внимание: красивая, рыжеволосая и голубоглазая.

Но она оказалась глуповатой и к тому же — готовой продаться за пару монет, так что ни грамма уважения я к ней не испытывал.

И уж точно не рад был тому, что с такой девушкой мне придется связать свою жизнь. Ничего, никто не мешал мне жениться на ней — и убрать с глаз долой. К тому же… я надеялся, что рожденный от истинной наследник окажется сильным и не унаследует мой недуг.

Так что — все к лучшему.

Но потом в Элис вдруг что-то поменялось. Выражение глаз, манера говорить, откидывать на спину волосы, наклонять голову. В ней появилось что-то… из-за чего хотелось быть к ней ближе. Не только как к привлекательной девушке. Как к кому-то равному.

«Лорд Мэлори, что, если я предложу вам сделку?»

Я так и не дал ей сказать, что она имела в виду. Потому что вдруг остро почувствовал, что не хочу уходить. Что готов стоять рядом с ней часами напротив старого кольца рода Мэлори, рассказывать ей о нем, слушать звуки ее голоса и вдыхать ставший удивительно нежным запах.

«Меня не интересуешь ни ты, ни сделки с тобой — постарайся это запомнить. Деньги, о которых ты так мечтала, можешь получить у экономки. Спокойной ночи».

Не хватало только влюбиться в проститутку.