Таких не берут в космонавты. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 47

Черепанов насупился.

Я покачал головой, указал большим пальцем себе за спину, где в кафе за нашим столом остались Клубничкина и её черноволосая подруга.

Сообщил:

— Лёша, это была пытка, а не общение. Честное слово. Мне такое счастье и даром не нужно.

Я подставил Иришке локоть — та взяла меня под руку. Я повёл двоюродную сестру по ступеням.

Черепанов чуть приотстал от нас, но всё же шагал следом.

— Я так и не поняла, — произнесла Иришка. — Вася, объясни. Ты с Геной завтра подерёшься, или нет?

Я снова дёрнул плечом.

— Если Тюляев завтра этого захочет, — ответил я. — Но поверь мне, Иришка: это будет драка не ради Клубничкиной. Мы с Геннадием всего лишь померяемся… выясним, у кого… авторитет больше.

Иришка покачала головой.

— Мальчики, что вы нашли в этой пустоголовой дурёхе? — спросила она.

— Это не я в ней нашёл, — ответил я. — Это она во мне нашла.

Повернулся к Алексею и сказал:

— Лёша, ты помнишь, я говорил, что расскажу тебе, какие мужчины нравятся женщинам?

— Помню, — пробубнил Черепанов.

Я поманил его к себе рукой и произнёс:

— Сейчас я выполню своё обещание. Подойди к нам поближе. Слушай меня, Лёша, и мотай на ус.

Глава 22

В кафе я сытно поел, поэтому шагал сейчас по засыпанному снегом тротуару в хорошем настроении (которое нисколько не испортила стычка с Геной Тюляевым). На очистившемся от облаков небе застыло солнце. Шапки снега на ветвях кустов и деревьев ярко сверкали, будто бриллиантовые колье на витрине ювелирного магазина. Иришка Лукина держала меня под руку — её глаза задорно блестели. Единственной хмурой тучей сейчас выглядел Лёша Черепанов. Его брови выбрались из-под большой кроличьей шапки и нависли над глазами, уронив на них чёрные тени. Плотно сжатые губы Алексея походили на проведённую карандашом линию.

— Лёша, ты слышал о теории эволюции Дарвина? — спросил я. — Чарльз Дарвин, это тот мужик, который обозвал всех людей родственниками обезьян.

Черепанов едва заметно повёл плечом.

Я отметил, что пальто ему явно маловато.

— Ну, слышал, — ответил Алексей. — Нам о нём на уроке говорили.

— Прекрасно, — сказал я. — Значит, ты уже отчасти посвящён в главную тайну, позволяющую мужчине соблазнить женщину. Так вот, мой дорогой Лёша. Согласно утверждению Дарвина, все женщины — это тоже родственницы обезьян. Красиво причёсанные, подкрашенные модной сейчас бледно-розовой помадой, наряженные в приличную одежду. Но… всё же отчасти обезьяны.

— Вася! — воскликнула Иришка.

Она несильно ударила меня ладонью по плечу.

— Сами вы обезьяны! — сказала Лукина.

Я улыбнулся и сообщил:

— Так мы же с этим и не спорим. Все люди родственники обезьян. Так постановил Дарвин. А женщина — тоже человек. Или ты это отрицаешь?

Лукина насупилась.

— Ой, всё!.. — сказала она.

Выдержала паузу и попросила:

— Рассказывай дальше.

Черепанов тоже кивнул — молчаливо поддержал Иришкину просьбу.

— Так вот, — продолжил я. — Люди по своей сущности животные, млекопитающие. А поведением животных, как вы знаете, управляют инстинкты. На поведение людей инстинкты тоже оказывают огромное влияние, хотя мы с вами и обладаем более развитым интеллектом, чем те же шимпанзе. При этом мы ещё и стайные животные. А во всякой стае существует… что?

Я посмотрел на Черепанова — тот пожал плечами.

— В стаях существуют строгие иерархические отношения. Вам понятно, что это? Или пояснить?

— Поясни, — сказала Иришка.

Черепанов тоже кивнул.

Я взглянул на опустившую ветви под тяжестью снежных шапок берёзу. Отметил, что у неё сейчас был праздничный, почти новогодний вид. Зажмурился от блеска её белоснежных ветвей.

— Иерархическая система внутри общества или стаи, — сказал я, — это когда в обществе существует чёткая цепочка подчинения, начинающаяся от лидера, вожака так называемой стаи, и заканчивая нижними звеньями этого общества. Я вам скажу по секрету, что построением этой самой цепочки в человеческом обществе, занимаются в основном мужчины.

Я взглянул на Алексея.

— Лёша, наверное, ты замечал, что в любом новом коллективе мужчины едва ли не сразу же приступают к выяснению собственного места в этой самой иерархической цепочке. Меряются… силой, скоростью, наглостью. Через относительно небольшой промежуток времени они уже понимают, какое именно место они в этой новой цепочке занимают.

Спросил:

— Пока всё понятно?

Посмотрел на Черепанова. Но первой мне ответила Иришка.

— Про стаю понятно, — сообщила она. — Непонятно только, причём тут женщины.

— Да, — сказал Алексей. — Причём?

Я взмахнул рукой.

С берёзы вспорхнули воробьи. Они резво полетели через дорогу, отчаянно ругая меня на своём чирикательном птичьем языке.

— Очень даже притом, — заявил я. — Вспоминаем теорию эволюции Дарвина. О чём она нам говорит? О том, что главным факторов видообразования новых организмов являются борьба за существование и наследственная изменчивость. Борьбу за существование человека, как вида, ведут не только мужчины. Не менее важную роль в этой борьбе играют женщины.

— Ещё бы, — сказала Лукина. — Мы о-го-го как боремся.

Она сжала обёрнутые варежкой пальцы и погрозила кулаком сидевшей на фонарном столбе вороне.

Ворона склонила к нам голову и возмущённо каркнула.

— Как мы уже признали, на поведение людей большое внимание оказывают инстинкты. Главными инстинктами для нас с вами всегда были и будут инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Открою вам страшную тайно: именно эти два инстинкта играют главную роль во взаимоотношениях мужчины и женщины. Потому что они важны для сохранения нашего рода.

Мы прошли мимо столба — теперь ворона любовалась на наши спины.

— У женщин инстинкт продолжения рода проявляется особенно сильно, — сказал я. — Мы его сейчас называем словом «материнство». Поэтому женщины смотрят на нас, мужчин, прежде всего, как на будущих отцов и защитников семьи. Помните, ту самую наследственную изменчивость, о которой говорил Дарвин? Женщины выбирают, какие черты унаследуют её дети.

Мы выждали, пока по дороге проедет отчаянно громыхавший кузовом грузовик, перешли через проезжую часть.

Я посмотрел на Черепанова и сказал:

— Чтоб ты понимал, Лёша, женщины подбирают для своего будущего потомства именно те наследственные черты, которые в будущем облегчат детям борьбу за выживание. Поэтому они смотрят на нас и подмечают тех, кто обеспечит им и их потомству безопасность и наилучшие условия для существования. Они наблюдают за нашим выстраиванием иерархических цепочек. Понимаешь?

Алексей вздохнул.

— При наличии выбора, — сказал я, — женщина всегда выберет того, кто покажется ей наиболее достойным. А таковым обычно оказывается самец, занимающий наивысшее место в нашей мужской конкурентной цепи. Точнее, мужчина с наивысшим статусом в обществе. Женщина делает выбор не умом. Улавливаешь, Лёша, что я говорю? Выбором женщины руководят её инстинкты.

— Так уж и инстинкты? — сказала Иришка. — Мы что, по-твоему, как кошки? Совсем не думаем головой? Человек, между прочим, в отличие от зверей, обладает высокоразвитым интеллектом. Мы умные. Так что я с тобой совершенно не согласна. Мы выбираем мужчин, руководствуясь своим умом, а не… слушая звериные инстинкты.

Я усмехнулся.

Посмотрел на Лукину. Заметил, что у неё уже вновь зарумянились щёки.

— Это тебе сейчас так кажется, — сказал я. — Потому что ты никогда толком и не задумывалась над причинами своих предпочтений. Вот скажи мне: что именно тебе нравится в мужчинах? Я не имею в виду конкретную особь.

— Тюляева, — добавил Алексей.

Иришка недовольно сверкнула в него глазами. Но не огрызнулась.

Она снова повернула ко мне лицо.

— Мне нравятся красивые и сильные мужчины, — сказала она. — Высокие. Умные.

— Как Гагарин? — спросил я.