Таких не берут в космонавты. Часть 1 (СИ) - Федин Андрей - Страница 17

Я потёр подушечкой большого пальца чернильное пятно на своей ладони.

«Лёша Черепанов в тот день тоже демонстрировал иностранцам 'русскую душу». Но на свой манер: он музицировал в ресторане, исполнял там песни из репертуара Михаила Шуфутинского. Я Лёшу поначалу не узнал — он меня заприметил и подошёл ко мне, когда моя беседа с политиком из РФ завершилась устным договором и скрепляющим его рукопожатием. К тому времени Череп уже весил примерно сто тридцать килограмм (притом, что со времён учёбы в десятом классе он не подрос ни на сантиметр). Помню, как невысокий краснощёкий толстяк указал на меня тонким длинным пальцем и воскликнул: «Да это же Вася Пиняев из Москвы!»

Я усмехнулся — отреагировал на картинку, воскрешённую моей памятью.

«Эмма, представь себе: я его тоже вспомнил. Хотя мы с ним просидели в десятом классе за одной партой всего лишь две недели, и он с возрастом сильно изменился, постарел. С Черепановым в тот день мы беседовали до закрытия ресторана (за фортепиано Лёша в тот вечер не вернулся). Оказалось, что это был его ресторан. Лёша открыл его, когда в начале девяностых, как и я, эмигрировал из России. Черепанов остался таким же болтливым, каким я его и запомнил. Он рассказывал мне о Кировозаводске и о своей школе — называл её „нашей“. Приятная была встреча, пусть и неожиданная. Жаль, что судьба занесла его в Нью-Йорк, а не в Берлин, как меня».

Я снова посмотрел на Черепанова и шепнул:

— Лёха, какое у тебя отчество?

— Что? — переспросил Алексей.

— Отца твоего как зовут?

— Михаил.

Я кивнул и потребовал:

«Эмма, найди-ка мне информацию: какой ВУЗ окончил Алексей Михайлович Черепанов тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. Учти при поиске, что в две тысячи тринадцатом году этот Черепанов был гражданином США, владельцем ресторана „Матрёшка“ в Нью-Йорке».

«Алексей Михайлович Черепанов окончил Кировозаводский механико-технологический техникум пищевой промышленности», — сообщила Эмма.

Я снова взглянул на розовощёкого Черепанова.

«Да ладно. Эмма, ты ничего не перепутала? Он примеры из проверочной работы, как семечки щёлкал. Черепанов поступил в кулинарный техникум?»

«Господин Шульц, я перепроверила результаты поиска. Ошибку в них не обнаружила. Я нашла три ресторана „Матрёшка“ в городе Нью-Йорк, существовавших в две тысячи тринадцатом году. Один из них по документам на сегодняшний день всё ещё принадлежит гражданину США Алексу Черепанофу. У этого владельца ресторана пять страниц в социальных сетях. В трёх из них отмечено, что Алекс Черепаноф окончил сорок восьмую среднюю общеобразовательную школу в городе Кировозаводск, СССР. И Кировозаводский механико-технологический техникум пищевой промышленности. Другой информации о его образовании на этих страницах нет».

«Вот это номер. Спасибо, Эмма. Теперь понятно, почему он занялся именно рестораторским бизнесом. Хотя и очень странно. Куда он подевал мечты о космосе? Или он их попросту перерос?»

«Господин Шульц, запрошенная вами информация отсутствует. Повторите, пожалуйста, вопрос».

«Понятно, что отсутствует, — сказал я. — О таких вещах люди в социальных сетях не пишут».

— Ребята, осталось две минуты, — объявила учительница. — Поторопитесь.

В дверь кабинета решительно постучали. Школьники дружно приподняли головы, повернули лица в сторону входа в класс. Дверь приоткрылась — из-за порога донёсся тихий женский голос: «Вероника Сергеевна, можно вас на минуточку?» Математичка встала из-за стола, прошла мимо доски с заданиями к двери. Вышла в коридор — я услышал её слова «Что случилось? У меня проверочная идёт», прежде, чем учительница прикрыла дверь. Я тут же вернул Черепанову его исписанную примерами промокашку; отдал Алексею и свою, относительно чистую. Череп сунул их в тетрадь с рисунками и снова кивнул в ответ на моё очередное «Спасибо».

Вернулась в класс Вероника Сергеевна.

Она взглянула на часы и объявила:

— Ребята, после урока не расходитесь. Сразу после звонка все вместе идите в спортзал. Там во время перемены состоится собрание учеников старших классов.

Громкая трель школьного звонка будто бы подчеркнула важность её просьбы.

Вероника Сергеевна выждала, пока дребезжание смолкло, и сообщила:

— Всё. Урок окончен. Сдавайте тетради.

— Небось, директриса снова нам расскажет, что в этом году будет много выпускников, — предсказал Черепанов. — Скажет, чтобы мы подналегли на учёбу, если надеемся на поступление в ВУЗ. Будто мы сами этого не понимаем. Классуха нам это с начала года твердит, как заведённая. Мои родители тоже об этом почти каждый день говорят.

Черепанов вышагивал по коридору слева от меня — за правую руку меня придерживала Иришка Лукина.

Школьные коридоры вновь заполнились звонкими детскими голосами.

— Вы уже определились с поступлением? — спросил я. — Где продолжите учёбу после школы?

— Я в наш университет пойду, — ответила Иришка. — Поступлю на педагогический факультет. Надеюсь.

— А я подам документы в Высшее авиационное училище лётчиков, — заявил Черепанов.

Мы с Иришкой синхронно повернули головы, взглянули на Лёшино лицо.

— Лётчиком будешь? — сказал я.

Черепанов тряхнул головой и сообщил:

— Космонавтом.

Я заметил, как улыбнулась Иришка.

— Лёша, в лётное училище только с хорошим здоровьем берут, — сказала Лукина. — Мне об этом брат говорил. Он тоже раньше лётчиком хотел стать. Но потом передумал. Этим летом он поступил в Московский институт радиоэлектроники и горной электромеханики.

— Всё нормально у меня со здоровьем, — сказал Черепанов. — Я с сентября почти каждое утро зарядку делаю! И рост у меня для космонавта в самый раз. Такой же, как у Юрия Гагарина: один метр и шестьдесят пять сантиметров.

На полпути к спортзалу наш класс встретила классная руководительница. Лидия Николаевна пересчитала нас; сообщила, что пока не в курсе того, зачем нас собирала директриса. Взволнованной она не выглядела — скорее, уставшей: мне показалось, что мешки под её глазами со вчерашнего дня стали темнее. Пионеры при нашем появлении пугливо шарахались к стенам. Около гардероба наш путь пересёкся с траекториями движения одиннадцатого «Б» и десятого «А» классов. Парни, шагавшие впереди нашей группы, остановились, пропустили оба класса вперёд. Двинулись дальше следом за десятым «А» — замыкали шествие старшеклассников.

К спортзалу наш класс подошёл последним, словно находился на низшей ступени в иерархии старших классов. Я отметил, что моих одноклассников это обстоятельство не смутило, словно было для них привычным. Мы вошли в спортзал. Лукина тут же выпустила мою руку, пошла рядом с подругами. Черепанов шагал рядом со мной. Я заметил, что его щёки вдруг стали темнее, будто от духоты или от смущения. Проследил за Лёшиным взглядом. Увидел зелёные глаза светловолосой девчонки — они пристально смотрели мне в лицо. Память подсказала, что это та самая девица, которая присутствовала вчера на моём концерте в актовом зале: Света Клубничкина.

Сегодня Клубничкина не хмурила брови — она улыбалась (демонстрировала мне ряды ровных крупных белых зубов). Причём, улыбалась Светлана именно мне; что явно не укрылось от внимания черноволосого Геннадия Тюляева, следившего за ней из нестройного ряда учеников одиннадцатого «Б» класса. Тюляев окинул меня изучающим взглядом, будто увидел впервые. Посмотрели на меня и стоявшие по левую руку от него кудрявые братья Ермолаевы. Я равнодушно пробежался взглядом по рядам одиннадцатиклассников. Отметил, что одиннадцатых классов в этом году в сорок восьмой школе выпускалось три — это в полтора раза больше, чем десятых.

Наш класс занял свободное пространство между десятым «А» и шведской стенкой. Классная руководительница прошлась перед нами, подравняла наши ряды. Я встал в первом ряду, около Черепанова. Слушал болтовню Черепа (тот рассказывал мне о прелестях учёбы в лётном училище). Рассматривал стоявших на другой стороне зала школьников (одиннадцатый «А» класс). Отметил, что девчонок и парней там было примерно одинаковое количество (у нас в классе число девиц вдвое превышало численность представителей мужского пола). Справа от меня в строй протиснулась Иришка. Она прикоснулась плечом к моему локтю, отбросила за спину косички.