Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo" - Страница 83

— Без понятия, о чём ты говоришь. Ты прекрасно знаешь правила игры, разве нет? — она невинно хлопала ресницами.

— Ладно, — он сделал глоток. Их стаканы уже почти опустели. Возможно, оставалось по несколько глотков. — Я никогда не шнырял по туалетам, в которых не должен был быть.

— Я никогда не тащилась за девушкой в туалет, в котором её не должно было быть.

— Я никогда не манипулировал Слагхорном, чтобы получить доступ к запретной секции.

— Я никогда не использовала ни на ком легилименцию.

— Я никогда не работал в «Дырявом котле».

— Я никогда не жила в приюте.

— Я никогда не целовал Барнабаса-хуева-Куффа, — сказал он.

Гермиона нахмурилась:

— Как ты узнал об этом? Никто не должен был об этом знать, — это было один раз. После того как он пригласил её на Зимний бал. Она не ожидала такого поворота событий. Не знала, что делать, когда его губы коснулись её губ. Она замерла и ждала, когда всё закончится.

Но они ведь там были одни. Ведь так?

— Поэтому ты поцеловала его в тайном коридоре, куда никто не ходит? — спросил Том, в его голосе прозвучал сарказм, но она не упустила и злость. Намёк на темноту, исходящий от его рта. Поцелуй привёл его в ярость.

Гермиона прикусила губу, глядя в огонь, не в силах встретиться взглядом с его нахмуренными бровями:

— Я удивилась, когда он меня поцеловал. Я не ожидала этого и не знала, что делать, когда это началось, поэтому просто позволила всему случиться, — она не знала, почему ей казалось, что она должна объясниться с Томом. Они же не встречались в то время. Он не имел на неё никаких прав. Да и сейчас они не встречались… разве нет?

Она осушила остатки бокала. Покалывание превратилось в вибрирующее онемение, а по ней разлилось тепло.

— Я никогда не проклинала Барнабаса Куффа после Зимнего бала, когда его паре слишком… нездоровилось, чтобы защититься.

Том смотрел на неё, не мигая. В комнате воцарилась тишина. Она подозревала, что именно он оставил Куффа в том «плохом состоянии», в котором его нашла Гасси. Признается ли он в этом?

Медленно он поднял бокал и осушил его.

— Ты знала? — спросил он. Том не сводил с неё глаз.

— Подозревала.

— Он собирался причинить тебе вред, Гермиона.

— Я — я знаю, — она не хотела думать об этом. Как мог кто-то, кому она доверяла, так её обмануть? Как Том Риддл стал героем? Он не должен быть героем ничьей истории: — Может, мне и не нравится то, как ты это проделал, но я благодарна, что ты был там, — её слова были мягкими. Возможно, немного смазанными.

— Я всегда защищу тебя, Гермиона.

Она, без сомнения, знала, что в его словах была правда.

***

Гермиона проснулась от солнечного света, заливавшего кровать. Сначала она была в замешательстве, её мозг не понимал, где она находится. Но затем её поглотил отчётливый запах Тома, успокаивающий кедр и перечная мята, и она вспомнила.

Он глубоко дышал ей в спину. Она чувствовала тепло его руки, обернувшей её, а его ладонь держала её живот. Он зарылся носом в её волосы.

Гермиона уже не была на краю кровати. За ночь она вторглась в его пространство. Прижалась к нему ближе, а Том ответил тем, что положил на неё свои руки.

Это не совсем тот сценарий «не касания», который она представляла, но она не могла злиться. Она хотела никогда не покидать чувство комфорта и безопасности, данное его объятием.

Отбросив все мысли, Гермиона провела пальцами по его коже, ощущая мускулы его руки, покрытые гладкой плотью. Ей снился приятный сон. Она была дома и помогала маме готовить рождественский ужин. Рон, Гарри, Том и Гасси тоже были там. Нельзя сказать, что они ладили, но их выходки её забавляли. Том дулся из-за того, что Рон что-то сказал. Потом она проснулась.

Они уснули поверх покрывала, даже не удосужились залезть под одеяло. Её ночная рубашка задралась, оголив бёдра почти полностью. Их ноги переплелись, её — нагие, а его всё ещё в брюках. Она поблагодарила Мерлина за это. Гермиона пыталась не слишком много думать об эротической позиции, в которой они оказались.

Осторожно она переместила своё тело так, чтобы оказаться с ним лицом к лицу. Том снял рубашку и забрался в постель возле неё. Его твёрдая грудь прижалась к ней. Его глаза оставались закрыты. Длинные ресницы отбрасывали тени на его скулы. Она была так близко, что могла разглядеть светлые веснушки на его щеках. Он выглядел умиротворённым во сне.

Том ей нравился, и было очевидно, что она его привлекает. Гермиона не могла сказать, насколько глубоки его чувства к ней. Может быть, то, что было между ними, помешает ему открыть Тайную комнату. Возможно, он не будет пытаться захватить весь волшебный мир.

Гермиона подняла руку и откинула волосы с его глаз, а затем провела пальцами по щетине на его челюсти. Он был таким красивым. Это несправедливо.

Подушечками пальцев она провела по его полным губам, ощущая его дыхание на своей плоти, а затем снова переместилась на его щеку. Ей хотелось запомнить каждый изгиб и угол его прекрасного лица. Сохранить его навсегда. Если она найдёт дорогу домой, у неё всегда будет это воспоминание. Она хотела, чтобы оно было как можно более ярким.

— Гермиона, — его ладонь накрыла пальцы на его щеке. Том держал глаза закрытыми. Он не видел, как ярко покраснело её лицо. Ей показалось, будто он только что поймал её за руку, ворующей печенья из банки. — Я думал, мы договорились о том, что не будет никаких касаний.

— Твои руки утром были на мне, — промямлила она.

— Хм-м… Но я спал, и они там оказались. Меня нельзя винить за бессознательные прикосновения.

С него не убудет притянуть её ближе, пока она спала, и использовать это как оправдание.

— Прости. Я думала, ты спишь.

Том держал её пальцы прижатыми к своей щеке. Как будто собирался заманить её в ловушку. Не сказать, что ей не нравилась эта мысль…

— Спал, — его голос был бархатным и мелодичным — лаской сам по себе. Его глаза открылись и устремили на неё сонный взгляд. Он обернул её своей рукой и наклонил голову, чтобы оставить лёгкий поцелуй на её ладони. По всему её телу пробежали мурашки. — Теперь нет, — его губы снова двигались вдоль её запястья, пока он разговаривал. Том прижался ближе к ней, их ноги всё ещё были переплетены, но она чувствовала его эрекцию у своего бедра. Именно этого она пыталась избежать, оставаясь с ним. Прямо сейчас Гермиона не могла вспомнить, почему не хотела этого. Он был таким завораживающим.

Его пальцы скользили по её руке, а глаза продолжали изучать её. Том ждал, когда она отстранится. Хотела ли она вообще остановить его?

Гермиона запустила руку в его волосы и прижалась к нему. Между ними заискрилось электричество, разгораясь маленьким огнём. Момент настал. Либо она затопчет огонь… либо раздует его до пламени.

Её тело решило за неё. Её губы нашли его губы в медленном, целомудренном поцелуе. От этого движения её бедро потёрлось о его твёрдый член в брюках.

Том простонал. Они схватились друг за друга. Она притянула его к себе. Их рты снова встретились. Сонно и медленно. Его язык проскользнул по её губам, и она приоткрыла их, позволяя ему исследовать её рот изнутри. Она поблагодарила Мерлина за то, что чистящие чары позволяют соблюдать гигиену полости рта — пока эта мысль полностью не ускользнула от её сознания.

Когда она прикусила его зубами, он снова простонал и перевернул её на спину. Том накрыл её своим телом. Его кожа была горячей на фоне тонкой ночной рубашки, задравшейся до бёдер. Его твёрдый член терся о её сердцевину, скрытую лишь лёгкой материей трусиков. Он вжимался в неё так упоительно, что всё её тело содрогалось.

Его рука запуталась в её волосах, чтобы лучше держать её. Другой рукой он обхватил её обнажённую ногу и приподнял над своим бедром, проводя по коже, пока не обхватил её попу своей ладонью, сжимая плоть. Он прижался к ней пахом.

Святые угодники, она чувствовала себя будто летит. Нет. Не летит — она ненавидит летать, — но от него у неё сносило голову. Она влюблялась. По уши. Её опьяняли его запах, губы, руки, тепло и тело. Как он качал бёдрами. Даже сквозь его брюки и её трусики она чувствовала его форму. Он доводил её до состояния, ранее ей не знакомого. Но и не нежелательного.