Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo" - Страница 158

Конечно, он знал! Наверное, специально облегчил систему безопасности, ожидая его приход. Он мог и инсценировать их предыдущий разговор в тот день, чтобы показать Тому феникса.

Глядя на Гермиону, он заметил, как солнечный свет, проникающий через окна, пляшет на её сияющей коже. Чистая и без единого шрама.

— Не говорите ей, — сказал Том, его голос дрогнул. Когда он в последний раз разговаривал?

Дамблдор с любопытством приподнял одну бровь.

— О кабинете, о том, что я сделал. Пожалуйста, не говорите ей.

Он сказал «пожалуйста» Альбусу Дамблдору. А ещё он был у него в долгу, ведь именно волшебник привёл сюда феникса. В обычной ситуации это вызвало бы у Тома тошноту, но облегчение пересилило отвращение, которое он мог бы почувствовать.

— Хорошо, — кивнул Дамблдор и медленно вышел из комнаты.

Том не был готов к тому, что Гермиона узнает, как он на коленях со слезами на глазах умолял феникса прийти и исцелить её. Он не мог сказать ей, что любит её…

Дамблдор оставил его одного. Он рухнул в кресло и откинул голову назад. Измождение, которой он никогда прежде не испытывал, навалилось на него, словно каждая мышца в его теле просила отдыха. Его веки опустились, с трудом удерживаясь в открытом состоянии. Теперь, когда Гермиона была в безопасности, его настиг весь пропущенный сон.

Она в безопасности. Она не умрёт. Проклятья больше нет.

Он сделал это…

— Чёрт… — он нагнулся вперёд, облокотившись локтями на колени и уронив голову на свои ладони.

С ней всё будет в порядке… Она будет жить. Том посмотрел на Гермиону, тревожно ожидая прибытия Тонизирующего глотка мандрагоры. Он с тоской ожидал, как кровь наполнит цветом её щёки. Жаждал увидеть её сияющую улыбку и танцующие искры в её глазах карамельного цвета. У него ныло тело от желания прикоснуться к ней, к чувству её тепла у своей кожи.

Он крепко зажмурился. Глаза жгло. Почему ему внезапно захотелось заплакать? Ему не было грустно! Что происходит? Он никогда не плакал, а теперь он собирается плакать дважды за одну неделю.

По крайней мере, на этот раз это не были тошнотворные, давящиеся рыдания в кабинете Дамблдора. Это была тихая дымка. Слабая влажность вокруг глаз, пока он смотрел на свою ведьму.

Он и вправду её любил.

···· ★ ·* ﾟ⁂ ﾟ* · ★ ····

Не было ничего. Будто испарилось само существование, оставив за собой пустоту. Чувствуя изоляцию, Гермиона была в ловушке собственного разума, не в состоянии взаимодействовать с миром. Просто была. Тьма. Ничто. Ни боли, ни агонии. Ничего.

По её конечностям пробежали мурашки. Тени расступились, их место занял вихрь ярких, размытых цветов. Было больно. Её тело находилось в стазисе и возвращалось к жизни. Уже сталкиваясь с подобной ситуацией, она знала, что её ждет. Но на этот раз не физическая боль поглотила её, а ясность, внезапно наступившая в её мыслях. Агония, когда она поняла, что с ней произошло.

Том солгал ей. Он заставил её поверить, что василиск мёртв, дав ей его клык. Затем он использовал существо против неё, несмотря на то, что знал о её истории! Она рассказала ему о своём диком страхе перед змеями после окаменения на втором курсе!

Она была в такой ярости, что не поняла, что боли больше нет. Её разум больше не был затуманен кошмарами и мраком.

Гермиона резко села прямо, не обращая внимания на волну головокружения от внезапного движения. Болезненность и слабость распространились по всему телу — результат бесчисленных дней, проведённых в постели. Дамблдор стоял перед ней, слегка приподняв уголки губ. Гермиона задрала подол блузки и в шоке уставилась на гладкую кожу живота.

— Ч… — прочистила она горло. Её голосовые связки сопротивлялись движению после столь долгой неподвижности. — Что случилось?

— Мой феникс настоял прийти к Вам. Он предоставил слёзы, чтобы исцелить Ваше проклятье.

Гермиона ахнула. Фоукс был здесь и вылечил её? Что она сделала, чтобы заслужить это? Гарри утверждал, что Фоукс прилетел в Тайную комнату, пока он боролся с василиском, и тот спас ему жизнь. Гермиона не сделала ничего достойного внимания. Ей никогда не приходило в голову, что феникс может исцелить её.

Её глаза наполнились слезами, и в следующую секунду она уже плакала. Всё закончилось. Она выжила. Гермиона разрыдалась. Дамблдор протянул ей носовой платок и подождал, пока она приведёт себя в порядок.

Она так отвлеклась на свои рыдания, что даже не заметила, как тёплая рука взяла её и начала поглаживать её костяшки.

— Снаружи ждут некоторые Ваши друзья. Они бы хотели увидеться с Вами, когда Вы будете готовы. Мы не хотели, чтобы слишком много людей было рядом, когда Вы вернётесь в сознание, — сказал Дамблдор.

Она взглянула и заметила, что возле её койки сидит Том Риддл, его выражение лица было невозможно прочитать. В одну секунду её неудержимая радость превратилась в необузданный гнев. Она не собиралась устраивать с ним жаркой ссоры, особенно не при Альбусе Дамблдоре.

Мадам Блейни стояла на другом конце комнаты, склонившись над Альфредом Хенсли. Возле его койки сидела пожилая женщина. Даже на таком расстоянии Гермиона разглядела её пронзительно-зелёные глаза. Должно быть, это его мама. Её удивило, что они пригласили магла в замок. Когда Гермиона окаменела в прошлый раз, её родителей не допустили к посещению. Они отправили язвительные письма об этом Дамблдору, который ответил, что по этому вопросу у него связаны руки.

— Тебе лучше впустить нас, Гермиона! —услышала она Гасси снаружи больничного крыла.

— Августа, это должно быть решение Гермионы, — сказал Дамблдор, но в его голосе не было выговора. Гермиона увидела на его лице веселье.

Гермиона кивнула в знак согласия, и Дамблдор вышел из комнаты. Дверь распахнулась, и в комнату вбежала Гасси, а за ней Арчи, Аластор и Джулия. К её удивлению, Барнабас Кафф вошёл следом за ними, но потом, к её огромному облегчению, остановился у койки Альфреда, не удостоив Гермиону и взглядом.

— Гермиона! — рыдала Гасси. Она бросилась на неё, заключив в объятья, отчего обе упали обратно на подушки.

— Гасси? — это же её подруга, да? Могла ли она всё ещё быть под Империусом? Гермиона вскоре услышала от неё ответ.

— Гермиона, прости меня, мне так жаль! — завывала Гасси. Она неуправляемо рыдала, держа Гермиону в крепком объятии. Гермиона не могла сесть из-за веса Гасси на ней. — Я не знала! Я испортила твоё зелье и не знала об этом! Это всё Вальбурга! Прости меня, мне очень жаль!

Вальбурга?! Это Вальбурга пыталась убить её? Гермионе потребуется время, чтобы осознать эту информацию, но Гасси требовала её сиюминутного внимания. Она пыталась успокаивающе похлопать подругу по голове, но та только заплакала сильнее. Гермиона не могла разобрать следующих слов, произнесённых ею сквозь слёзы.

Вмешался Аластор:

— Эм. Вальбурга наложила заклятье Империус на Гасси и приказала ей испортить твои зелье и котёл.

— Понятно…

На щеке Аластора было несколько едва заметных царапин в месте, где котёл взорвался в его лицо. Они несомненно оставят шрамы. Гермиона знала, что у Аластора будет ещё целая жизнь заработать шрамы. Выражение лица Арчи исказил яростный оскал. Риддл оставался бесстрастным, но удерживал всё своё внимание на ней. Гермиона старалась не смотреть на него. Она знала, что от этого вскипит её ярость.

— Клянусь, я не делала ничего нарочно, Гермиона! Я бы ни за что не причинила тебе вреда! — перед блузки Гермионы намок в качестве доказательства слёз Гасси.

— Гасси, прекрати! Я ни в чём тебя не виню! Я и сама догадалась, что ты была под Империусом.

Это заявление захватило всеобщее внимание. Гасси отодвинулась, в шоке глядя на Гермиону:

— Ты знала?

— В зелье был добавлен сироп арники. Его нужно было добавить моментально перед тем, как я его выпью, иначе он бы не сработал. Это могла быть только ты, — призналась Гермиона.

— Что ещё за чёртова хрень этот сироп Антарктики?! — взвизгнула Гасси, её голос эхом отражался по всему больничному крылу. Мать Альфреда укоризненно посмотрела на Гасси, а потом вернула внимание сыну.