Вернуть красоту - Айртон Ширли - Страница 21

Флой не могла поверить своим ушам.

– Это про гамбургеры ты говорил, когда обещал угостить меня лакомством, от которого можно язык проглотить? – изумилась она.

– Один или два?

В Ньюри кафе и ресторанов было столько же, сколько и людей, и почти все они были очень высокого уровня. По выходным тысячи людей высыпали на улицы города, чтобы отведать какой-нибудь деликатес или просто поболтать с друзьями за чашечкой кофе. И хотя это было любимое времяпровождение Флой, уже несколько месяцев она не могла себе позволить обед в ресторане. А Клод, который за два месяца заработал добрую часть ее денег, собирался угостить ее гамбургером!

– Два, – буркнула она и заставила его купить ей пакетик жареной картошки в придачу.

Она не проронила ни слова, когда Клод, забрав гамбургеры, направился к ближайшей скамейке. Она молча проследовала за ним, что заставило ее спросить себя, когда в последний раз она следовала за мужчиной.

Они сели на скамейку в маленьком скверике, полном цветов на любой вкус и цвет. Высокие лиственные деревья блестели на солнце яркой зеленью. С наслаждением вдыхая пахучий аромат растений, Флой призналась себе, что испытывает благодарность по отношению к Клоду, который вытащил ее из темного пыльного лома на свежий воздух. Давно уже она не была на природе.

Клод протянул ей гамбургер.

– С кетчупом?

Отрицательно покачав головой, Флой откусила большой кусок. Как вкусно! – подумала она, чувствуя, как пышное тесто тает у нее на языке. На мгновение приятный вкус теплого гамбургера отравило горькое чувство досады. Она ненавидела, когда Клод оказывался прав.

– Так почему ты не сказал мне? – спросила она, прожевав первый кусок.

– О чем? – Клод сосредоточил свое внимание на гамбургере, стараясь не смотреть Флой в глаза.

– Что мы с тобой принадлежим к одному кругу людей.

– Это не так.

На секунду Флой представила Энн и Майлза Уиллис, чтобы удостовериться в правильности своего вывода.

– Ну да. Я только что видела…

– Ты видела двух самых любопытных и самых назойливых родителей на земле. Они любят меня. Но они никогда не отпускали меня от себя, контролируя мои поступки, желания, мечты. Она всю жизнь все пытались решать за меня. В своем маленьком, убогом домике на окраине Ньюри я часто думаю о них и скучаю, но только там я впервые почувствовал себя свободным человеком. – Он взял Флой за руку, посмотрев на нее своими бездонными глазами, в которые закралась тайная боль. – Я не думаю, что у тебя был подобный опыт в детстве.

При воспоминании о своем детстве глаза Флой заволокли слезы. Всю свою жизнь она чувствовала себя коровой на коньках, выступающей перед тысячной публикой, которая ждала, когда она опозорит свою семью, когда она упадет лицом вниз. И никто за всю ее жизнь даже не потрудился понять, каково ей. Только Алекс.

А Клод? Он смотрел на нее с таким сочувствием. Он понимал. Он понимал все. Предаваясь горестным воспоминаниям, Флой даже не заметила, как опустошила пакетик с картошкой, за один раз поглотив недопустимое количество калорий.

– Я говорю о том, Клод, что мы оба родились и выросли в очень обеспеченных семьях.

– Не могу сказать этого о себе.

– Да перестань. Я видела туфли твоей матери. Настоящая итальянская кожа. Стоят не одну сотню фунтов, – сказала она, слизывая крошки, прилипшие к ее влажным губам. Она принялась за второй гамбургер. – А бриллиантовые серьги? Изумительные. Не пытайся убедить меня, что твои родители еле-еле сводят концы с концами.

Клод положил себе в рот последний кусок своего гамбургера и, откинувшись на спинку скамейки, вытянул ноги, любуясь разнообразием цветовой гаммы вокруг. – Я и не пытаюсь.

– Ты все время называл меня принцессой. Почему ты о себе ничего не рассказывал?

– А когда я должен был это сделать? При встрече, когда нанимался к тебе на работу? – Он встал. – Или когда на тебя нападали те женщины в историческом клубе? Или когда мы целовались в сквере?

Немного шокированная его грубым тоном, она тоже поднялась.

– Я просто хочу сказать, что два человека, у которых одинаковый жизненный опыт…

– Как раз этого-то у нас и не было, Флой, пойми! У нас вообще нет ничего общего. – С этими словами он быстро зашагал к грузовику.

Они молча ехали, и Флой не сразу заметила, что он везет ее в противоположную ее дому сторону.

– Куда мы едем?

– Увидишь.

– Я не люблю сюрпризов.

– Тогда тебе вряд ли понравится то, что я собираюсь тебе показать, – сказал он, ухмыльнувшись.

Флой посмотрела в окно и увидела, что они едут по району, известному в Ньюри под названием «Старый город». Множество зданий здесь было построено в конце прошлого века, и сейчас большинство из них уже было непригодно для житья. Они стояли заброшенные, одинокие. Их владельцы давно уже переехали в новые квартиры в процветающих районах города.

Казалось, старым домам суждено было вечно смотреть тоскливым взглядом на равнодушных прохожих, отвечая им холодом и гробовым молчанием. Но, когда мэром стала Элла Рэйнальдс, она издала приказ реконструировать заброшенные дома «Старого города», и в некоторых из них уже начались ремонтные работы. Они вывернули влево и оказались перед старинным двухэтажным особняком викторианской эпохи, с облупившейся штукатуркой, треснувшей краской и разрушающимися башенками на крыше. Было видно, что рука мастера еще не тронула эти ветхие стены, хотя признаки жизни были налицо. Газоны возле дома подстрижены, а на подоконниках стояли цветы в маленьких глиняных горшочках.

Клод заехал во двор и поставил грузовик в углу.

– Мой дом, – невесело сказал он. – Свежее приобретение. Заходи.

В фойе лежал старый ковер.

– Лежит тут еще с 1956 года, – прокомментировал Клод, с отвращением гладя на него. – Какой идиот положил его на деревянный пол? Я все здесь переделаю, как только скоплю достаточно денег.

В гостиной стоял камин зеленого цвета, украшенный резным орнаментом.

– В пятидесятые годы была отвратительная мода, – сказал Клод. – Сочетание зеленого и оранжевого должно быть запрещено законом. Это я тоже переделаю.

Кухня представляла собой лабиринт из многочисленных углов и укромных местечек. Стены были разукрашены хаотичным рисунком трещин. Дверь низкого шкафчика, края которого были выкрашены в черный цвет, понуро болталась на единственном болте. Полы издавали тоскливый скрип под тяжестью шагов.

– Наверное, не один десяток лет издевались над бедной кухней, – заметил Клод. – Она в ужасном состоянии. Я, пожалуй, начну с нее. – Он посмотрел на Флой непроницаемым взглядом. – Если выберусь из долгов.

– Долгов?

Лицо у него было хмурое, даже грозное и как будто говорило: «не вмешивайся не в свое дело». Хорошо. Он, очевидно, думал, что раз она узнала, что у него богатые родители, то считает, что он живет на их деньги.

– У тебя золотые руки, – сказала она, стараясь переменить тему. – Тебе обязательно надо заняться реконструкцией старинных домой нашего города. Что тебе сказали в мэрии?

– Что проекты понравились. Попросили зайти на следующей неделе. Закончу твое здание, и буду числиться мастером первого класса.

– Значит, мой дом – твоя первая ступенька в большой карьере.

– Да. – Он почесал щетину на подбородке.

Хрустящий звук заставил содрогнуться что-то внизу ее живота.

– Ты показываешь мне все это, чтобы убедить, что у тебя тоже нет денег, как и у твоих родителей? – усмехнулась Флой.

– Послушай, я продал все, чтобы купить этот дом.

– Да? – недоверчиво произнесла она.

– Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Она сжала руки в кулаки и положила их на пояс.

– И за кого же я тебя принимаю?

– За мужчину с приличным капиталом.

– Ты видишь меня насквозь, – с иронией сказала Флой.

Он схватил ее за руку.

– Послушай, моя бывшая жена забрала себе почти все, что у меня было. Так что больше я не завидный жених.