Ненормальный практик 1 (СИ) - "Извращённый отшельник" - Страница 10

— При всём уважении, господин завуч, — отвечаю ему всё также спокойно, — разве не в этих стенах нас учат преодолевать свои ограничения? Или академия существует только для тех, кто уже рождён сильным?

Строганов прищурился:

— Неплохо сказано, Волков. Пожалуй, даже слишком неплохо для тебя. Но ответ всё равно — нет. Никаких дуэлей.

Он поднялся из-за стола, прошёлся по кабинету.

— И вот тебе ещё совет, юноша. Даже если каким-то чудом ты одержишь верх над Ковалёвым в честной дуэли — это лишь создаст куда более серьёзные проблемы. Ты ведь понимаешь, о чём я?

Дарья рядом едва кивнула.

И я мысленно усмехнулся. Картина начинала складываться. Ковалёв — не просто зазнавшийся курсантик. За ним стоит кто-то влиятельный. И если я унижу наследника столь благородного семейства, ответный удар прилетит не на тренировочной площадке. В памяти всплыли десятки подобных ситуаций из прошлой жизни. Месть редко приходит оттуда, откуда её ждёшь. И часто бьёт не по тебе, а по близким.

— Благодарю за мудрый совет, Георгий Павлович, — изображаю лёгкий поклон, пряча улыбку. — Вы правы. Никаких дуэлей.

— Вот и славно, — он вернулся за стол. — Можешь идти. И постарайся не создавать новых проблем.

Выходя из кабинета, я уже прикидывал варианты. Есть много способов преподать урок зарвавшемуся аристократу, не прибегая к официальным дуэлям. Не зря же меня считали одним из лучших специалистов по неформальному решению конфликтов.

В коридоре Дарья немного расслабилась — официальная часть осталась позади. Мы вместе спускались по широкой лестнице, и заметил, как она украдкой поглядывает в мою сторону.

— Правда, что ты потерял память? — наконец спросила она, когда мы свернули в боковой коридор.

— Да, — отвечаю ей, прислушиваясь к гулу голосов из-за дверей классов. — Хотя иногда всплывают какие-то кадры. То одно, то другое. Но без единой картины. Просто несвязные куски.

— Понятно, — она задумчиво поправила значок старосты. — Такое бывает. Говорят, через неделю память обычно приходит в норму.

Неопределённо пожимаю плечами, мол, время покажет.

Мы спустились на второй этаж и остановились у двери с табличкой «Основы эфирного контроля». Оттуда доносился приглушённый голос преподавателя.

— Идём, — Дарья взялась за дверную ручку. — Пара уже началась.

Преподавательница — элегантная старушка в строгом синем платье — прервала объяснение, стоило нам войти.

— А, Дарья… и Александр, — она приветливо улыбнулась. — Группа 105б, встречайте своего одногруппника, Александра Волкова. Кто ещё не знает — он потерял память после происшествия, так что не наседайте с расспросами.

Тридцать пар глаз уставились на меня с плохо скрываемым любопытством.

— Как вы себя чувствуете, Александр? — поинтересовалась преподавательница.

— Вполне сносно, благодарю, — вежливо киваю ей и осматриваю аудиторию.

Ничего особенного не ощущалось — обычное вливание в новый коллектив. После десятка различных спецподразделений, отрядов и тайных школ боевых искусств это даже забавляло. Было что-то освежающее в том, чтобы снова оказаться за учебной партой, слушая объяснения учителей. Хотя, признаться, перспектива регулярной учёбы не особо вдохновляла. Одно дело — схватывать на лету боевые техники в разных уголках мира, и совсем другое — корпеть над учебниками. Но выбора особо не было — где ещё научиться управлять эфиром? Конечно, можно было бы попытаться разобраться самостоятельно, но зачем, если здесь есть и преподаватели, и спарринг-партнёры? К тому же, после долгих лет, проведённых в тибетских монастырях и затворнических додзё, академия с её шумной студенческой жизнью казалась вполне привлекательной альтернативой. Особенно учитывая присутствие весьма симпатичных студенток.

— Присаживайтесь, — преподавательница указала на свободное место. — Мы как раз обсуждаем базовые принципы эфирного контроля. Думаю, вам будет несложно включиться в материал.

— Благодарю.

По пути к своему месту улавливаю обрывки шепотков:

— Опять этот Волков…

— Надо же, явился…

— После той взбучки ещё смеет…

Память тела отозвалась напряжением — похоже, прежний хозяин привык к подобному отношению. Забавно. Меня эти детские подколки только развлекали.

У третьего ряда произошла заминка. Девушка вдруг резко отодвинула ногу и сгримасничала:

— Ой, Волков! Зачем же так грубо наступать на чужие ноги⁈

Останавливаюсь, разглядывая юную провокаторшу. Тонкие черты лица, большие голубые глаза, чуть вздёрнутый нос. Русые волосы собраны в косу, на воротнике мундира — серебряная брошь с кристаллом. Всё в ней кричало о благородном происхождении, от осанки до манеры говорить. И при этом было в ней что-то. Как у красивой, но ядовитой змеи.

Класс затих. Наверняка все ждали привычной реакции — заикания, покраснения, неловких извинений.

— Мадемуазель? — делаю паузу, вопросительно глядя на неё.

— Софья Вишневская, — она чуть приподняла бровь, откровенно наслаждаясь ситуацией.

— Мадемуазель Вишневская, — слегка киваю. — Боюсь, вы ошибаетесь. Я физически не мог наступить на вашу ногу — она находится в добрых тридцати сантиметрах от места, где я стою. Если, конечно, вы не обладаете способностью удлинять конечности с помощью эфира… — и делаю задумчивую паузу. — Хотя вашим прекрасным длинным ножкам этого и не требуется.

Она без прикрас была хороша — высокая, стройная, с грацией, что присуща потомственным аристократкам. Тонкая талия, изящные лодыжки, едва заметные под форменным кителем округлости… Годы, проведённые в высшем обществе разных стран, научили меня ценить такую утончённую красоту.

По классу пробежал удивлённый шёпот. Софья залилась краской — то ли от смущения, то ли от возмущения.

— Но если вы настаиваете, что я наступил на вашу ногу, — наклоняюсь к ней, понизив голос до интимного шёпота, — можете наступить на мою. Я не против.

Улыбка, которой я одарил её, была особенной — отработанной годами в игорных домах Макао и салонах Монте-Карло. Та, что заставляла светских львиц краснеть, а куртизанок — бледнеть. И, судя по тому, как расширились её голубые глаза, эффект превзошёл ожидания. Сейчас точно запишет меня в извращенцы. Что ж, это даже забавно — пусть лучше считает озабоченным, чем слабаком. По крайней мере, больше не будет пытаться прилюдно унизить.

— Я… я… — Софья растеряла весь свой аристократический лоск.

— Не напрягайтесь, я всё понимаю, — и прохожу мимо неё.

Усевшись на свободном месте замечаю, как Софья резко обернулась, буравя меня взглядом. Что ж, похоже, моя репутация в классе точно изменится. Правда, вряд ли в ту сторону, на которую рассчитывала бабушка, хе-х.

По кабинету прокатилась волна разговорчиков. Кто-то с задних рядов подавился водой, кто-то нервно хихикнул. Курсанты, привыкшие видеть в Волкове тихого забитого мальчишку, сейчас напоминали рыб, выброшенных на берег — рты открывались и закрывались, но звуков не было.

— Он что, совсем? — прошипел веснушчатый парень.

— После травмы точно мозги отшибло, — отозвался его сосед.

— Дерзить самой Вишневской…

— Ему точно конец.

— Да его же семья…

— Покойничек…

Шепотки множились, расползаясь по аудитории. Даже местные изгои, обычно радовавшиеся любому случайному унижению «благородных», сейчас смотрели на меня со смесью ужаса и восхищения.

Я же спокойно достал тетрадь и перо. Раз уж оказался в академии — буду учиться как положено. А все эти интриги, девицы и социальные игры подождут. В конце концов, за прошлую жизнь усвоил главное — сначала дело, развлечения потом.

— Итак, — преподавательница обвела взглядом класс. — В прошлый раз мы обсуждали систему градации эфироправов. Кто может назвать все ранги, от низшего к высшему?

В воздух взметнулась рука. Худощавый юноша в очках с тонкой оправой, сидевший через два ряда от меня, горел желанием ответить.

— Слушаем вас, курсант Левицкий.

— Система эфироправов состоит из девяти основных рангов, включающих по три ступени, — поправил он очки. — Первые три — ученические ранги: Неофит, способный поглощать эфир; Инициированный, умеющий направлять потоки; и Адепт, владеющий базовыми техниками выбранной специализации.