Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич - Страница 6

— Что здесь происходит⁈ — потребовал объяснений выскочивший из ближайшего барака поручик с располосованной сабельным шрамом щекой.

Прежде чем ответить, я снял револьвер с боевого взвода и убрал его в кобуру, лишь после этого улыбнулся.

— Сущее беззаконие, поручик! Грабёж средь бела дня!

Глава 3

12−1

На всеобщем обозрении устраивать разбирательство офицер не пожелал и пригласил нас с младшим урядником к себе. Пригласил — это велел препроводить троице стрельцов в кирасах и шлемах, при оружии и с белыми повязками на рукавах. Сии деятели определённо отвечали за поддержание в лагере порядка, но пресечь нашу стычку никому из них и в голову не пришло. Стояли и пялились наравне с остальными.

Бараны!

— Говори! — потребовал поручик, уже немолодой и с сединой в волосах, когда нас завели в его комнату с крохотным окном, затянутым москитной сеткой.

Младший урядник сплюнул кровью в платок и, чуть шепелявя, произнёс:

— Этот из нового пополнения с револьвером заявился. Говорю «не положено», а он в драку… — Молодчик вытер подбородок и добавил: — Зуб сколол, сволочь…

Офицер остановил его решительным взмахом руки и уточнил:

— А тебе какое дело до его оружия?

Младший урядник потупился, но ответил без малейшей заминки:

— Так не положено же! А я его в лагерь привёз, значит — отвечаю!

— Ясно, — хмыкнул поручик и обратился ко мне: — А ты что скажешь?

Я пожал плечами.

— А что тут сказать можно? Я — адепт, а значит — младший урядник. И с чего эта образина…

— Да ты никто ещё! Никто! Понял? — заорал молодчик, брызнув окровавленной слюной.

Он шумно задышал, с ненавистью глядя на меня, я покачал головой.

— В младшие урядники тебя, надо понимать, не за сообразительность произвели? Ты что же — совершенно постороннего служащего Южноморского союза негоциантов обобрать решил и вот так легко в этом сознаёшься? — Я напоказ вздохнул. — Поручик, этот разбойник отказался выдать мне расписку за изъятое оружие!

— Да какая ещё расписка? — поморщился офицер и резко бросил молодчику: — Скройся с глаз моих! С лекарями сами договаривайтесь! — Затем он смерил меня пристальным взглядом и потёр шрам на щеке. — А вот что с тобой делать…

— Предлагаю отправить меня обратно в Тегос для переаттестации. По бумагам у меня десятая ступень возвышения, а на деле — двенадцатая. Это дополнительный червонец в месяц, а когда и два!

— Умный-умный, а дурак… — прокомментировал моё требование офицер, отпустил дежурных стрельцов и взял лежавший на столе пробковый шлем. — Будет тебе переаттестация, не сомневайся даже!

Прозвучало это отчасти даже угрожающе.

Отвели меня в итоге в ничем не примечательный барак, где в небольшой комнатушке кемарил развалившийся в плетёном кресле офицер — тоже поручик.

— Просыпайся, Чеслав!

Только нет — этот самый Чеслав хоть и закинул ноги на стол, а на лицо опустил шляпу, но совершенно точно не спал и даже не дремал. Я предельно чётко ощутил нацеленное на себя внимание.

Тайнознатец!

Так оно и оказалось. Молодой человек опустил ноги на пол, кинул шляпу на стол и сел ровно, прищурил цепкие глаза светловато-сизого оттенка. Аколит он или цельный аспирант, понять не удалось, несомненной была лишь склонность к стихии воздуха.

— Новичок из твоих нашкодил — разберись, — заявил поручик со шрамом на щеке, перехватил внимательный взгляд сослуживца и пояснил: — Своих я сам взгрею, как лекари подлатают.

Такая постановка вопроса меня отнюдь не порадовала, и я напомнил:

— Собственно, я настаиваю на переаттестации, поскольку вышел на пик ранга, в то время как прохожу по бумагам только адептом десятой ступени возвышения.

Чеслав подтянул к себе папку, раскрыл её и вытащил несколько соединённых ржавой скрепкой листов желтоватой бумаги.

— Лучезар Серый?

— Да.

Тайнознатец кивнул и сказал сослуживцу:

— Иди, я разберусь.

Сопроводивший меня сюда поручик отправился восвояси, а Чеслав поднялся из кресла и прошёлся по комнате, сунул в рот сигару, закурил и уточнил:

— Вот так сразу исходящий меридиан прожёг и оправу сформировал?

Он приглядывался ко мне, я — к нему.

Лет двадцати пяти, сухопарый и подвижный. Не красавец, но и не урод. Обычный. Никакой.

Но это если брать в расчёт одну только внешность. Тайнознатцем Чеслав был совершенно точно не из последних, от него ощутимо веяло силой, будто ветер в лицо задувал. Из-за этого свербело в носу и хотелось сощуриться.

Пауза начала затягиваться, и я сказал:

— Не так сразу. Просто переаттестацию не проходил. Смысла не было, поскольку оклад лекаря все доплаты перекрывал.

Чеслав развёл руками.

— Так и здесь ничего не изменится, — заявил он с непонятной улыбочкой. — Определим тебя к магистру Гудимиру, и станешь заколачивать… Сколько? Полторы сотни в месяц?

Я насупился.

— И всё же настаиваю на переаттестации.

Поручик пожал плечами.

— Настаиваешь — проведём. — Он прищурился и резко спросил: — Что за представление ты тут устроил?

— Всего лишь не дал себя ограбить.

— Да-да-да! — покивал Чеслав. — Всё так и было. Но, скажи на милость, зачем ты их покалечил? — На ладони тайнознатца закрутился полупрозрачный вихрь. — Достаточно было просто показать силу, и эти недоумки сразу поджали бы хвосты!

Я его уверенности отнюдь не разделял, но придержал сомнения при себе. Вообще ничего отвечать не стал, промолчал.

— Ты тайнознатец, а повёл себя как какой-нибудь, прости Царь небесный, босяк! — продолжил распинаться Чеслав. — Так кто ты: слабак, едва совладавший с парочкой простецов, или злобный ублюдок, ради собственной прихоти покалечивший двух хороших парней?

— Если так ставить вопрос, — пробурчал я, — предпочту оказаться злобным ублюдком.

Поручик наставил на меня указательный палец.

— Правильный выбор, только одного желания тут будет недостаточно. Придётся показать силу, иначе затравят. Злобному слабаку у нас не выжить!

— Не затравят, — упрямо заявил я.

— Ставить себя надо сразу! — объявил Чеслав. — Этим ты сейчас и займёшься. Идём!

Он нахлобучил на голову шляпу и двинулся на выход. Я поплёлся следом, гадая в какие очередные неприятности угораздило вляпаться на сей раз. Даже жалость к самому себе накатила, но совладал с эмоциями и унынию предаваться не стал.

Выгребу, черти драные! Выгребу!

Привёл меня Чеслав на край лагеря, где вешками с цветными тряпками была отмечена небольшая рощица, заросшая преимущественно бамбуком. Но небольшая — это если шагами мерить, корчевать такую и корчевать.

— Ты огневик? — хмыкнул поручик. — Вот и выжги здесь всё до отбоя. Только пожар не устрой!

На нас поглядывали, но с немалого отдаления, и я позволил себе проявить несогласие с полученным приказом:

— Это работа для дровосека, а не для лекаря!

— А это и не работа вовсе! — ухмыльнулся поручик. — Это наказание за драку. Исполняй!

Он надавил интонацией, но мог бы и не утруждаться. Я уже и сам по достоинству оценил предоставленную возможность выказать свою удаль молодецкую, так что кочевряжиться не стал и с усмешкой бросил:

— Будет исполнено!

Чеслав недобро глянул в ответ и отправился восвояси, а я кинул на землю вещевой мешок, после неспешно стянул парусиновую куртку и положил её сверху, там же устроил шляпу. Солнце уже начало клониться к закату и особо не пекло, но было душно и сыро, нещадно хотелось пить. Я сорвал травинку, придирчиво изучил её и сунул в рот, с показной ленцой огляделся.

С уходом поручика стрельцов в поле зрения заметно прибавилось. Кто-то выглядывал из ближайшего барака, кто-то подошёл от соседних. Они переговаривались между собой и с интересом посматривали в мою сторону. Я поскрёб затылок.

Рощица вплотную подступала к сложенной из бамбуковых стволов ограде, запалю — неровен час огонь на забор перекинется, а то и крытые соломой крыши от разлетевшихся искр полыхнут. По головке за такое точно не погладят. Впрочем, это как раз особой проблемой не являлось, но меж высоченных деревьев густо разросся кустарник, через него пришлось бы продираться и смешить народ, а этого нужно было кровь из носу избежать.