Наука завоевывать друзей и оказывать влияние на людей - Карнеги Дейл - Страница 4

Чувствуете, что в этих ситуациях нет ни шанса на здоровую коммуникацию? Невозможно ни о чем договориться, остается только биться на эмоциональном поле.

В Уставе немецкой армии прописано, что военнослужащий имеет право подать жалобу на начальство только на следующий день после инцидента. Всякий нарушитель этого порядка будет наказан. Сперва – выспаться и остыть, и лишь потом жаловаться. Отличное правило! На мой взгляд, в гражданском обществе тоже должна быть такая норма: для сварливых супругов, вечно недовольных работодателей, гневливых клиентов и критиканов всех мастей.

Критика может обходиться очень дорого. Как насчет изменения хода истории? Вспомним знаменитую стычку Теодора Рузвельта и Уильяма Говарда Тафта. Заканчивая свой президентский срок в 1908 году, Рузвельт передал кресло в Белом доме своему тогдашнему протеже Тафту – он долго готовил из него преемника. С чувством выполненного долга «Тедди» сложил полномочия и уехал в Африку поохотиться на львов. Вернувшись, он обнаружил, что Тафт не следует оговоренному политическому курсу и подался в консерватизм. Потоку критики от бывшего президента в адрес действующего не было конца. Рузвельт, желая сместить «Большого Билла» Тафта, в 1912 году образовал Прогрессивную партию и попытался баллотироваться на третий срок. В итоге голоса республиканцев разошлись, Уильяма Тафта поддержали лишь два штата – Юта и Вермонт. Для партии это стало самым сокрушительным поражением за все время.

Раскол в Республиканской партии позволил Вудро Вильсону – кандидату от демократов – занять президентское кресло, что впоследствии повлияло на ход Первой мировой войны и повернуло течение истории.

Тафт оправдывался: «Обстоятельства сложились так, что я ничего не смог бы изменить…» Осознавал ли он свою вину? Принимал ли во внимание критику Рузвельта? Признаться, мне совершенно без разницы, кто из двух политиков был прав, а кто виноват – оставим это профессорам университетов. Важно то, что именно критика привела к масштабному расколу в Республиканской партии, именно критика «усадила» Вудро Вильсона в Овальный кабинет (к слову, появившийся в Белом доме при президентстве Тафта). А вот чего критика точно не сделала – это не убедила «Большого Билла» в том, что он был не прав. Но побудила его защищаться и доказывать свою невиновность. Итог вы знаете.

Или вот, например, знаменитый нефтяной скандал Типот Доум времен президентства Уоррена Гардинга, обеспечивший работой всех газетчиков от Восточного до Западного побережья. Позвольте, я напомню.

Некто Элберт Фолл, бывший тогда министром внутренних дел, оказался ответственным за нефтяные месторождения: Типот Доум в Вайоминге и Элк-Хиллз и Буэна-Виста в Калифорнии. Эти запасы нефти принадлежали Военно-морскому флоту США. А теперь попробуйте угадать, проводились ли конкурентные торги на тендер по разработке этих месторождений? Конечно, этого не случилось. Элберт Фолл отдал контракт своему другу Эдварду Доуни за взятку в 100 000 долларов (которую тот с наивностью младенца называл «займом»). Надо ли говорить, что цена в договорах аренды значилась настолько низкой, насколько это возможно. В дальнейшем контрактом заинтересовался сенатор Томас Уэлш, началось долгое, но плодотворное расследование – и в итоге Элберт Фолл угодил в тюрьму.

Типот Доум поставил крест на репутации президента Гардинга, республиканская партия снова чуть не развалилась, а сам скандал получил звание самого громкого в истории американской политики (вплоть до 1970-х, когда случился Уотергейт – прим. ред.).

На Элберта Фолла обрушилось небывалое общественное осуждение. Раскаялся ли он? История дает нам ответ на этот вопрос. Много лет спустя президент Герберт Гувер в одной из своих речей упомянул, что Уоррена Гардинга тогда предал близкий друг, и он так и не смог оправиться от предательства. Имея ввиду, конечно, взяточника Фолла. Услышав эти слова, жена Элберта Фолла вскочила и, в гневе сжимая кулаки, воскликнула: «Мой муж предал Гардинга?! Да как бы не так! Он бы и всем золотом мира не соблазнился, если бы знал, что кого-то предает! Это Элберта все обманули и подставили!»

Все повинны, кроме него. Друзья, враги, те, кто не захотел оказать помощь, те, кто оказал ее неправильно… Как правило, если конкретных виновных не находится, всегда есть то, что в деловых контрактах принято называть force majeure – обстоятельства непреодолимой силы. Вина – будто горячая картошка, которую мальчишки достают из углей и начинают перебрасывать ее один другому. Не я, не мое, быстрее бы избавиться.

Вот она – человеческая природа – мы все такие. Да, и вы тоже. Поэтому в следующий раз, когда вам захочется кого-то покритиковать, вспомните этих ребят: Элберта Фолла, Аль Капоне, Кроули «Два пистолета». Объект вашей критики «ни в чем не виноват» – такова его позиция, и она совсем не гибкая.

Осознайте, что критика подобна почтовому голубю: она всегда возвращается туда, где ее дом.

Поймите, что тот, кого вы собрались критиковать, станет оправдываться и постарается в ответ обвинить в чем-нибудь вас.

Или просто разведет руками как «Большой Билл» Тафт: «Обстоятельства сложились так, что я ничего не смог бы изменить…»

Субботним утром 15 апреля 1865 года в спальне скудно обставленного домишки портного (он располагался прямо напротив Театра Форда) умирал 16-й президент США Авраам Линкольн. Он лежал по диагонали на слишком короткой для его роста кровати, в керосинке подрагивало желтое пламя. Над изголовьем висела дешевая репродукция «Конной ярмарки» Розы Бонер. Всем присутствовавшим в спальне было ясно, что это финал.

«Честный Эйб» Линкольн скончался в 7:22 утра. Когда это произошло, министр обороны Эдвин Стэнтон сказал: «Здесь лежит величайший правитель из всех, каких только знал мир. Теперь он принадлежит истории».

Ни один живущий не способен заслужить таких слов, если он не умеет обращаться с людьми. Я целое десятилетие подробнейше изучал личность Авраама Линкольна, еще три года потратил на написание его биографии «Неизвестный Линкольн». Особняком я исследовал его способы взаимодействия с людьми. И вот что скажу: в начале своего пути один из величайших президентов США был тем еще критиканом и занозой.

В юности он подходил к осуждению окружающих весьма творчески. Молодой Эйб писал высмеивающие письма и даже целые поэмы – и просто разбрасывал их по улицам Пиджен-Крик Вэлли, штат Индиана, где на тот момент жил. «Уж кто-нибудь да наткнется на них!» – полагаю, так думал тогда Линкольн, в нетерпении потирая ладони. И даже позже, уже открыв адвокатскую практику в Спрингфилде, штат Иллинойс, он не изменил привычкам – на сей раз его едкая критика находила место на страницах газет. Сейчас вы, верно, заметите: «Да уж, вы правы, парень был той еще занозой!»

Однажды Авраам Линкольн все-таки заигрался. Осенью 1842 года он умудрился поднять насмех политика Джеймса Шилдса, вспыльчивого и тщеславного ирландца. Эйб высмеял его в анонимном письме в «Спрингфилд Джорнал», буквально заставив весь город разразиться хохотом. Гнев Шилдса не заставил себя ждать: он выяснил, кто же был автором этого ненавистного письма, мгновенно вскочил в седло и, добравшись до дома Эйба, вызвал того на дуэль. Надо сказать, что сам Линкольн вовсе не был дуэлянтом – скорее, противником подобного способа установления справедливости. Но отказ означал бы, что он не готов бороться за свое доброе имя. Взяв пару уроков фехтования, будущий президент США пришел в назначенный час на песчаный берег реки Миссисипи, готовый биться насмерть. К счастью, дуэль в последний миг остановили секунданты. Как знать, какой была бы американская история, убей тогда Шилдс Линкольна из-за несдержанной критики последнего?