"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Барчук Павел - Страница 80

Но главное –даже не обстоятельства. Главное — центральная сцена в фильме… Та-дам! Встреча Шадрина и Ленина. Реально. Ради этой встречи и замутили весь фильм.

Солдат с винтовкой и чайником безуспешно ходит по Смольному в поисках кипятка. Он случайно натыкается на Ленина, который уделяет ему время, проявляет большое участие к его нуждам и отвечает на все вопросы. После этого солдат возвращается на фронт. И… И все. Вот и весь сюжет.

Нет, я вполне понимаю, почему сняли подобное кино. Пропаганда о близости вождя к простому народу. Его светлый образ, который подчеркнул своим появлением бывший крестьянин Шадрин. Но… Вот так в лоб? Серьезно? И в это кто-то поверит?

Во время просмотра фильма выяснилось, да. Поверят. Потому что остальные зрители были в восторге.

Я несколько раз с удивлением смотрел на Клячина. Товарищ старший лейтенант выглядел счастливым. Серьёзно. Будто ребёнок, к которому на праздник пришел дед Мороз. В моей душе даже начало шевелиться и подзуживать на крайне необдуманные поступки огромное желание испортить Клячину восторженное настроение. Например, рассказать, как, когда, а главное –от кого Владимир Ильич получал поддержку для организации революционного восстания. Но, естественно, этот порыв я задушил на корню. Договорить не успею, меня Николай Николаевич из своего оружия в расход отправит. Ибо посягну я такими крамольными речами на самое святое.

Плэтому пришлось героически высидеть сеанс до конца. Хотя люди вокруг нас смотрели на экран едва ли не с открытыми ртами. Я один, как дурак, тщательно пытался скрыть зевоту и не уснуть.

А когда на экране рядом с Лениным появился Иосиф Виссарионович, то с публикой стали происходить вообще странные вещи. Мне показалось, кто-то даже застонал от восторга. Кто-то пустил слезу. В лучшем смысле этого слова, конечно. От счастья.

Ну, и конечно, дополняли наше мероприятие средненькое качество изображения, а так же — отвратительный звук. Я вообще некоторые слова только по смыслу угадывал.

Чисто на автомате, мысленно представил, что с окружающими людьми случилось бы, отправь я их всех в какой-нибудь современный зал с объёмной картинкой и звуком. Это было бы, наверное, сильно похоже на первый сеанс братьев Люмьер.

Мне эта мысль показалась настолько смешной, что я невольно хмыкнул себе под нос. Клячин тут же повернулся, уставившись на меня раздраженным взглядом. Вот ведь ушастая и глазастая сволочь. Все он видит, все он слышит…

— Что? Это от восторга… — Пожал я плечами и принялся усердно лупиться на большой экран.

Пока Николай Николаевич не предал меня анафеме, как особо злостного грешника, посмевшего неуважительно отнестись к столь душевной истории про бывшего крестьянина Шадрина и товарища Ленина.

В итоге, когда, наконец, фильм закончился, я из кинотеатра выскочил в первых рядах. Бежал так, что пыль столбом. Не дай бог Клячин решит ещё какой-нибудь фильм посмотреть. Я взвою.

— Ну, что? — Бросился я к чекисту, как только он нарисовался возле выхода. — Куда теперь? Есть охота очень сильно. Корову сожрал бы. Или быка. Кино, знаете ли, сильно за душу тронуло.

Николай Николаевич посмотрел на меня с подозрением. Не сильно ему верилось в мою тонкую душевную организацию.

— Ладно… Идем, здесь имеется блинная неподалёку. Горячий мясной бульон у них… Язык проглотишь. И блины… Знатные блины. — Клячин причмокнул губами. — Там, как раз и поговорим.

Николай Николаевич широким шагом направился прочь от кинотеатра. Как всегда, не оглядываясь. Вот в данном случае я рванул вслед за ним с огромным энтузиазмом. Потому что потрясти грязным бельишком Бекетова было не только интересно, но и полезно. А заодно имелась возможность понять, с какого перепуга Клячин настолько сильно окрысился на своего босса, что собирается мне слить немного компромата. И первая, и вторая информация могут дать весьма серьёзное оружие, которым теоретически я смогу защитить себя в будущем. Причем, не факт, что в далеком будущем.

Глава 16.2

— Значит, хочешь знать правду о своём благодетеле?

Клячин отодвинул пустую тарелку, взял стакан с чаем, сделал несколько глотков, а потом уставился на этот чай с таким задумчивым видом, словно там, на дне посуды, кроется великая истина. Переигрывает Николай Николаевич… Ой, как переигрывает. Хотя… Может я просто страдаю маниакальной недоверчивостью к окружающим. Такое тоже допустимо. Особенно в свете всех обстоятельств.

Причём слово «благодетель» чекист произнес с определенной интонацией. Выразительно, значимо. Прямо бросил в меня этим словом. Выплюнул его. Будто на самом деле, Бекетов вовсе таковым не является. И данный нюанс — показательный момент. Похоже, я не ошибся, заподозрив товарища старшего майора госбезопасности в двойной игре. А то развел, блин сопли. Друзья… Прошлое… Детские воспоминания… Муки совести… Ага! Непременно!

Ну, и, само собой, теперь уж точно понятно, что у Клячина к шефу накопилось немало личных претензий. Вот, что двигает Николаем Николаевичем. Сильная обида сидит в нем. Злая обида. Гложет его, словно крыса. И пока Клячин не накормит эту крысу, он не успокоится.

— Ну…вообще хотелось бы, конечно, понимания. Если Вам есть, что рассказать, буду премного благодарен. — Я тоже осторожненько отставил опустевшую тарелку и с ожиданием вылупился на чекиста.

Честно говоря, вот эта роль недалекого по жизни, простоватого парня начала меня утомлять. Задолбался изображать из себя лоха. Все-таки, хорошо, что сейчас я нахожусь именно в секретной Школе, которая готовит резидентов. Надеюсь, меня ждёт конкретно данное направление в карьере. Не то, чтоб с детства я мечтал быть шпионом. Точно нет. Ну, его к черту. Однако, раз уж так сложилось, значит будем брать, что есть и с этим работать.

Через пару месяцев начну проявлять себя. В том плане, что перестану вот так по-глупому таращить глаза и выставлять деда наивным до безобразия пацаном, который ни черта не соображает. Если возникнут вопросы, скажу, Шипко — педагог от бога. Взрастил во мне настоящую личность. В том же и есть смысл обучения. Сделать из раздолбаев, способных классно украсть любую вещь или проникнуть в любое помещение, настоящих разведчиков. А тут без характера, без стального стержня никак. Но пока что…Пока что я просто сидел напротив Клячина и хлопал глазами.

— Разрешите пояснить, Николай Николаевич…

Чекист оторвал взгляд от стакана и с интересом посмотрел на меня.

— Ну, попробуй, Реутов. Пояснить…слово то какое странное. Вроде привычное. Объяснить…а ты его совсем другим боком вывернул. Впрочем, черт с ним. Давай, слушаю.

— Понимаете…– Я оглянулся по сторонам, проверяя наличие свидетелей нашей беседы. Не оказался ли кто-нибудь слишком близко, чтоб услышать то, что крайне нежелательно им слышать. — Возможно, с моей стороны это — черная неблагодарность…но…не верю я товарищу Бекетову. Вот хоть убейте меня, не верю.

— Ну…с такими выраженьицами ты погоди. Не раскидывайся. Убейте…– Клячин покачал головой. — Но по сути…верно говоришь. А чему не веришь, Алексей? Давай твои предположения сначала послушаем.

— Да глупо как-то это все…– Я наклонился немного вперед, глядя чекисту прямо в глаза. — С родителями дружил, а во время их ареста — оказался в стороне. Не знал о случившемся. Хорошо. Пусть так. Могу понять желание Игоря Ивановича уберечь свою голову. Это — нормально. Знал, не знал, не столь важно. Испугался вмешиваться и просить о милости к друзьям детства? Очень даже обычная ситуация. А сейчас что? Прошло много лет. И вот он находит меня в детском доме. Подстраивает все так, чтоб мое имя оказалось в списке беспризорников, которые попадут в секретную Школу. Присылает Вас. Заботится обо мне. Принимает участие. И это, на минуточку, старший майор государственной безопасности. Зачем ему это все? Доброта, милосердие, бескорыстное желание помочь? Ну, знаете, я в такое давно не верю. Чувство вины? Совесть?

Едва произнес последние две фразы, Клячин засмеялся. Не громко, не на весь зал. Видимо, тоже не хотел привлекать внимания. Однако, он, откинувшись на спинку стула, искренне веселился с моих слов. Действительно искренне.