"Фантастика 2024-154". Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Барчук Павел - Страница 173

Воспитатель посмотрел на Панасыча. Причем, что удивительно, он реально чекиста не боялся. Наоборот, смотрел с некоторым уважением.

— Просто не стал при товарище Рыкове говорить ничего. Вы только вышли, сразу кинулся в свою комнату. Там лежало. Держите.

Шипко взял коробку, а потом вдруг протянул руку Дмитрию Петровичу:

— Спасибо. Вы нам очень помогли.

— Да хватит вам! — Тот пожал ладонь чекисту, затем смущённо отступил. — Просто Антон Семенович просил. Пойду. А то у меня еще работы много.

Воспитатель кивнул нам обоим, прощаясь, а потом развернулся и побежал обратно к дому.

— Узнал, зараза… — Покачал головой Панасыч. — Ну и память у человека… Гений. А всю жизнь посвятил детям, педагогике.

— Вас узнал? — Переспросил я. — Так это сразу было понятно.

— Не нас. Тебя. На, держи свою драгоценность.

Шипко отдал коробку мне и мы, наконец, пошли к воротам.

Честно говоря, уже не терпелось, наконец, уйти из коммуны, добраться с Панасычем обратно на аэродром и там продолжить разговор. При Павле он снова замолчит, откровенничать не будет. А мне наоборот хотелось узнать все подробности, вообще все. И самое главное — кто второй «хозяин» этого Фигаро.

— Товарищ сержант государственной безопасности! Неужели я вас дождался!

Услышав этот голос, я сначала не поверил своим ушам. Первой реакцией была мысль:«Да ну на хрен! »

Просто, когда мы уже оказались за воротами, выяснился один крайне неожиданный момент. Нас там ждали. Вернее, ждал. Один человек. Он стоял, прислонившись к «воронку», который притаился в стороне от входа, ближе к деревьям. Но едва заметил меня и Шипко, резво пошел нам навстречу. Улыбался при этом дядя Коля так, что я бы предпочёл иметь сейчас в руке что-нибудь посерьёзнее металлической коробки.

И да, это был Клячин. А улыбка его… С такой же улыбкой он появился во дворе бани, когда убил хулиганов.

Глава 17

Все становится на свои места, но пока не понятно, на какие

— И ты представляешь, товарищ Шипко, эти идиоты берут Эйтингона и его группу под наружное наблюдение, а не понимают, что имеют дело с профессионалами. Сам Эйтингтон десять дней как в Москве. Ну ты понял. Ничего не делает. Просто сидит дома. Оперативный отдел установил за ним постоянную слежку, его телефон прослушивается. И тут мы встречаемся с ним на улице. Знаешь, что он мне сказал? Знаешь? Он сказал:«Коля, ты ведь ведь в курсе, как я работал. Ну вот пожалуйста, доложи своему начальству: если они хотят арестовать меня, пусть сразу это и делают, а не устраивают детские игры». Вот, что значит старая школа!

Клячин высказался, откинул голову назад и громко расхохотался.

Не знаю, может, дело в самовнушении, но после вопросов Шипко и его намеков на то, что товарищ старший лейтенант госбезопасности мне мне совсем не товарищ, дядя Коля стал видеться совсем в другом свете. И лицо у него какое-то подозрительное, и голос раздражающий, и смех дурацкий.

А еще вдруг вспомнилось первое впечатление, которое произвёл на меня Клячин. Волк, дикий и голодный. С чего это вдруг я начал видеть лишь овечью шкуру, натянутую поверх натуры хищника, понятия не имею. Наверное, дело в том, что Бекетов в моем восприятии большая гнида, чем Николай Николаевич. Вот я и расслабился, позволив себе относится к Клячину хорошо. А зря. Только теперь совершенно непонятно, когда я смогу нормально поговорить с Шипко и выяснить что же он хотел рассказать. Потому что непонятно, какого черта вообще происходит. Зачем здесь появился Клячин?

— Нет, ты представляешь, Алексей! — Он обернулся и через плечо посмотрел на меня, предлагая поддержать разговор. — Хотели они проженного разведчика под наблюдением держать втихаря! Да он их сразу выкупил. В первый же день.

Я натянуто улыбнулся. Но только по той причине, что от меня ожидалась именно такая реакция.

Хотел бы искренне подержать веселье Клячина, вот только понятия не имею, что за Эйтингтон такой и почему Николаю Николаевичу весело от того, что за этим Эйтингтоном следят. По мне, вообще ничего веселого, когда за человеком ходят сотрудники НКВД.

Ну и конечно, единственная эмоция, которую я ощущал в данный момент, это напряжение. Причём напряжение, которое зрело не только внутри меня. Оно буквально искрило в воздухе, пробегая невидимыми разрядами электричества, от Клячина к Шипко, от Шипко к Клячину. И периодически перескакивало на меня.

Панасыч, кстати, тоже не смеялся. Он был максимально сдержан и даже хмур. Причина его состояния крылась, само собой, в Клячине. Вернее, в поведении дяди Коли.

Пока еще ничего не происходило, но при этом было вполне очевидно, непременно должно произойти. Имею в виду, не происходило ничего, связанного со мной, поездкой в коммуну, с Клячиным. Даже тема эта не поднималась. Мы все трое изображали какую-то крайне нелепую сценку, в которой каждый знает, что надо говорить на самом деле, но вслух произносит совсем другие слова.

Свое появление Николай Николаевич объяснил… никак. Вообще. Будто наша компания не под Харьковом встретилась, а где-то на Московской улице. Правда, справедливости ради, стоит отметить, что и мы себя вели точно так же. В итоге, со всех сторон разыгрывался спектакль, но все понимали, он вот-вот подойдёт к концу и тогда финал может получится хреновый.

Сдаётся мне, Шипко сразу это оценил, но отчего-то решил подыграть Клячину. Я, естественно, придерживался той же линии.

— Вот как… — Тихо высказался он, когда мы вышли за ворота и увидели идущего навстречу Николая Николаевича.

Причем высказался не для меня, а для самого себя. Такое ощущение, что появление этого, конкретного чекиста Шипко удивило, но несильно. И удивление такое было, сомнительное. Не в плане:«О, боже! Как неожиданно!», а скорее:«Хм…Неужели ума только на это хватило? »

— Предполагаю, вы данной встречи не планировали? — Так же тихо спросил я.

— Ну, скажем, она не входила в расписание сегодняшнего дня. Коробку прибери вон, под куртку. Чего ты ей размахиваешь, как знаменем полка? — Ответил чекист, а потом ускорил шаг, направляясь к Клячину.

Сначала взгляд у дяди Коли был очень выразительный. Я, честно говоря, внутренне приготовился к смертоубийству. Потому что уже видел подобные взгляды у товарища старшего лейтенанта госбезопасности. Шальное, дурное веселье. Вот как оно выглядело. Похоже на пьяный азарт, когда так и хочется дать кому-нибудь в морду. В случае с Клячиным речь, конечно, не о простой драке. Сталкивались, знаем.

С другой стороны, в двух шагах от коммуны, можно сказать, среди бела дня, будет очень странно, если два чекиста сойдутся в смертельной схватке. Черт… Сравнения-то какие в голову лезут пафосные… В любом случае, это совсем уж лютая дичь получится.

Видимо, понимал столь очевидную истину не только я. Чем ближе подходил Николай Николаевич к нам, тем спокойнее становилось его лицо. Он, похоже, просто-напросто взял себя в руки.

— Ну какая же приятная встреча! — Громко сообщил Клячин нам обоим. — А я, главное, приехал в школу, хотел увидеться со своим подопечным, а мне говорят, нет его. Я расстроился. Думаю, ну что за гадство. И прямо следом меня сюда отправляют. И что я узнаю? Мой товарищ Николай Панасыч и мой подопечный Алексей тоже в Харькове.

Клячин широко отвел руку в сторону, будто собирался влупить леща Панасычу, но в итоге просто протянул ее для приветствия. Типа, пошутил.

Панасыч ладонь «коллеги» пожал. Выпендриваться не стал. Он словно притаился в засаде, ожидая дальнейших действий со стороны товарища старшего лейтенанта госбезопасности. Чертовы игры чекистов. И Алеша Реутов между ними.

— А где Павел? — Поинтересовался я, выглядывая из-за плеча Клячина.

Вопрос, кстати, был вполне насущный. Потому что Павел пропал. Исчез. Машина на месте стояла, а Павла в ней не было.

— Да ему пришлось срочно убежать. Дела, знаешь ли. Служба. — Отмахнулся Клячин, будто речь шла о чем-то крайне обыденном.