Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 142

Наступила звенящая тишина.

— Снимаю кандидатуру в пользу Руфуса Отто Скримджера! — сказал мужской голос.

— И я снимаю кандидатуру в пользу Руфуса Отто Скримджера! — добавила визгливая женщина.

Ещё трое чародеев из Низкого Визенгамота отдали голоса Скримджеру, и вскоре…

— Итоги голосования, — провозгласил Уизли. — За Руфуса Отто Скримджера, представителя Глостершира, Англия: триста два голоса. За Руперта Кэссиди, представителя Клуида, Уэльс: два голоса. За Филиппа Антуана Диппета, лода Диппета: шестьдесят шесть голосов. За Джереми Аргуса Филча, представителя Грэмплана, Шотландия: шестнадцать голосов. За Альбуса Персиваля Дамблдора, представителя Хогвартса, сто двадцать два голоса.

Зал заседаний зашумел. Теодор переглянулся с бабушкой, сидящей на месте Джонсов, и она показала ему сжатый кулак. То, что всего один чародей Высокого Визенгамота не снял кандидатуру, и это был старик, перешагнувший двухсотлетний порог, выглядело очень странным. Несколько ирландских колдунов что-то яростно доказывали кому-то третьему на рядах Нижнего Визенгамота.

— Как Верховный Чародей я принимаю решение, — важным голосом провозгласил Фоули. — Руфус Отто Скримджер становится Министром Магии Магической Британии с завтрашнего дня!

Неистовствование Визенгамота длилось несколько минут, пока Уизли не применил какие-то административные чары, заглушившие все крики. Тео, откинувшись на неудобную спинку, лихорадочно размышлял, зачем Дамблдор вставил себя в голосование. Очевидно, что его ненавидели слишком многие выдвинувшиеся члены Высокого Визенгамота из старых родов, и они назло ему отдали голос главе Аврората, чистокровному пусть и авторитарному лидеру, который мог при этом открыто выступить против Тёмного лорда. Было ли это планом директора?

— Уважаемые чародеи Визенгамота! Рассматривается дело о беспорядках в Министерстве Магии. Введите подсудимого! Первый обвиняемый — Антонин Святослав…вич Долохов! Вменяется нарушение Статута о Секретности, побег из Азкабана в составе организованной группировки, участие в террористическом объединении и посягательство на захват власти!

Двое авроров, чернокожий и индус, ввели бледного, высокого и худого мага. Его длинные волосы были затянуты в хвост, а роба заключённого, полосатая, лучащаяся ограничивающей движения магией, придавала ему облик картинного злодея. Сириус Блэк, проведший в Азкабане немногим меньше, выглядел значительно хуже, чем этот славянин.

— Psya kurwa! — громко заявил Долохов, когда кандалы сомкнулись на его руках.

— Уважаемые чародеи и чародейки Визенгамота, прошу вас, задавайте свои вопросы!

— Как вам удалось бежать из Азкабана? — скрипучим голосом обратился лорд Диппет, самый старый маг в зале. — Мы зачаровывали его на совесть.

Долохов рассмеялся, обнажив гнилые зубы.

— Idinahy chrt! — выплюнул он. — Пъвлитель придёт за вами, трусы и лжецы. Придёт и уничтожит!

Его слова произвели гнетущее впечатление, будто бы волна холода прошла по рядам.

— Поцелуй ему! — крикнул валлиец Кэссиди. — Он повинен во всём, что ему вменяли и в прошлую кампанию!

Слова магглорождённого мага вызвали шквал негодования. Долохов улыбался и пучил безумные глаза, периодически выкрикивая что-то на своём псином языке. Теодор видел, как аврорам, что стояли, направив на мага палочки, было некомфортно.

Вскоре его увели, приговорив Визенгамотом к очередной отправке в Азкабан. Лорд Уизли риторически задал вопрос Фоули о том, насколько это остановит тех, кто сбежал оттуда однажды, и эта мысль пугала многих.

Таким же образом отправили в Азкабан Снайдов. В отличие от Долохова, они не были безумными. Их серые, покрытые каким-то тленом, лица демонстрировали увядание, и можно было бы счесть их безобидными, если бы не материалы их старых дел. Газета, которую Тео проглядел перед завтраком, содержала подшивку о том, почему конкретным бежавшим из Азкабана приспешникам Тёмного лорда была назначена пожизненная кара; Снайды принесли в жертву целую школу детей в кровавом ритуале на острове Мэн с неясными целями.

Рудольфус Лестрейндж был безумцем, как и Долохов. Его младший брат Рабастан, напротив, выглядел почти живым, если бы не абсолютно пустой и бесчеловечный взгляд его холодных глаз. Наконец, ввели Люциуса Малфоя. Теодор поразился переменам в его облике. Лощёный, холодный и утончённый, он выглядел разбитым и поломанным. За какие-то сутки его аристократическое лицо потеряло всякий лоск. Опухшие красные глаза, ссадины на лбу, тремор рук и постоянные всхлипывания.

— Я не хотел! — кричал он. — Это проклятье подчинения!

Такие унижения от того, кто ещё недавно был — или казался — властелином положения, одним из столпов поддержки Министерства… Конечно же, его отправили в Азкабан — Нотт, как и в каждом предыдущем голосовании, не поднимал палочку, ловя на себе недовольные, а затем и злые взгляды соседей. Он догадывался, что война только начинается, и пользовался статусом отца, чтобы не нажить себе лишних врагов.

Старший Крэбб был крепким и грустным мужчиной, его мозолистые руки как будто бы не находили себе места. Все обвинения в свой адрес он, в отличие от Малфоя, выдержал молча, и только в конце попросил слово.

— Уважаемый Визенгамот! Вы все меня знаете. Теперь вы знаете, что именно толкало нас в спину. Не прошу снисхождения. Прошу приготовиться к тому, что мы вернёмся.

И его слова навели ещё большую волну холода на всех, кто был в зале.

***

После завершения судилища — маги даже не прервались на обед, чтобы успеть закончить хотя бы к семи часам вечера, Теодор поднялся, и из Атриума камином отправился в паб «Квинта Кентавров» в Бристоле. Туда, где, как гласил прилетевший ему в руки бумажный самолётик, лорд Огден забронировал аж целый кабинет для разговора с ним.

В Бристоле Теодор был лишь единожды. Летом после третьего курса, когда они в Дувре накупались так, что больше не хотелось, втроём ребята побывали в городе, куда Стивенсон отправил своих героев приключения за сокровищами — и где они нашли пиратов Джона Сильвера. Тогда город встретил их проливным атлантическим дождём, и ничего, кроме вкусного какао в магическом кафе Конкорда, они не нашли заслуживающим внимания.

Выйдя из камина, Теодор с интересом огляделся. Паб был на самом деле пабом — низкие своды потолка, закопчённого сотнями свечей и факелов, грязные засаленные стены, но всё это убранство было напускным. Тео видел, что это магия создала и копоть на потолке, и грязь на стенах. За стойкой на полках лежали бутылки огневиски от собственно винокурен Огдена, а над лестницей висел герб с собственно пятёркой кентавров.

Нотт подошёл к стойке, за которой стоял ухоженного вида гоблин. Это было необычно по британским меркам.

— Слушаю, — скрежетающим голосом спросил он, перестав натирать пивную кружку. — Не молоды ли вы для нашего заведения, а, юноша?

Тео смутился.

— Мне назначена встреча с мистером Огденом, — проговорил он, чувствуя, как щёки краснеют.

— А! Прошу прощения, — гоблин тут же сделался подобострастным. — Поднимайтесь по лестнице, первая дверь направо. Уборная в конце коридора.

Нотт кивнул и пошёл по ступеням наверх. Едва он прошёл один пролёт, его взору открылась совершенно иного облика обстановка. Убранство было не показательно-роскошным, но всей своей строгостью подчёркивало лаконичный статус того, что клиенты этой части заведения были уважаемыми людьми.

Он постучал в дверь и, не дождавшись ответа, толкнул её, тут же оказавшись в помещении на пятерых гостей. У места в торце стола стояла табличка, гласившая: «Т.М. Нотт». Остальные четыре места табличек не имели. Тео несмело отодвинул стул и бросил взгляд на настенные часы. Они показывали четверть восьмого — на двадцать минут ему и назначал Огден.

Не успел он сесть, как с негромкими хлопками стали в помещении появляться маги. В глазах слегка зарябило от обилия защитных чар и магических амулетов, которыми были обвешаны четверо его нынешних визави. Двоих он уже знал — это были мистер Тюбер и лорд Огден, а двое других были ему незнакомы.