Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 102

— Уважаемые студенты. Дорогие гости Хогвартса. Закончился ещё один учебный год. Тяжёлый для всех нас.

Зал затих.

— Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, — продолжил Дамблдор, — но прежде всего я должен признаться, что мы потеряли очень хорошего че­ловека, который должен был сидеть здесь, — Дамблдор махнул рукой в сторону стола Хаффлпаффа, — и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Я хотел бы, чтобы все сейчас встали и подняли стаканы в честь Седрика Диггори.

Студенты всех факультетов, включая иностранцев, встали. Трагедия, произошедшая на Турнире, не оставила равнодушным никого. Дамблдор продолжал говорить о Седрике. Миллисента, сидевшая напротив, утёрла слёзы.

Теодор и сам едва сдерживался. Этим утром он получил письмо от взъерошенной совы, написанное дрожащей рукой.

«Я надеюсь ты цел. Пожалуйста никогда не совершай моих ошибок. Не знаю увижу ли тебя сынок. Мы с мамой любили тебя больше жизни. М».

— Министерство не хочет, чтобы я это говорил вам. И всё же. Седрика убил Волдеморт.

Студенты тут же загомонили. Те, кто уже знал эту новость, как Нотт или Малфой, отреагировали вяло, однако прочие ярились. Кто-то доказывал, что это невозможно, другие кричали, что виноваты Крам, Поттер и организаторы. Дамблдор поднял руку.

— Возможно, некоторые из ваших родителей будут в ужасе от того, что я сделал. Либо потому, что они не верят в возвращение Волдеморта, либо потому что считают вас слишком маленькими, чтобы говорить об этом. Но я уверен: правда в любом случае предпочтительнее лжи, а пытаться представить смерть Седрика несчастным случаем или заявить, что он сам в этом виноват, было бы оскорблением его памяти.

Кто-то заверещал.

Малфой наклонился к Пайку, на лице у которого было написано отвращение к другим слизеринцам, и попытался что-то ему сказать, но тот отодвинулся и отвернулся, не желая слушать. Теодор оглянулся. Все студенты Слизерина были ошеломлены, кто-то со страхом, кто-то — с какой-то безумной надеждой.

Дамблдор продолжал говорить. Он вспоминал Диггори и самоотверженность Поттера, вернувшего его родителям, то, что Турнир был призван служить укреплению дружбы между магами разных культур и про то, что в Хогвартсе всегда находят помощь те, кто о ней просит.

Когда он закончил и прошёл на своё место, никто не хлопал.

Иностранцы покинули Хогвартс на следующее утро, прежде чем студенты отправились на Хогвартс-Экспресс.

***

Поездка в поезде показала, что и как британские молодые волшебники думают обо всём случившимся.

Рита Скитер выпустила по горячим следам статью «Трагедия в Хогвартсе» — но ни словом не задела там ни Поттера, ни слова Дамблдора, рассказав лишь о «бредовых версиях случившегося» на Турнире и о том, что и как приводило к смерти Чемпионов в прошлом.

В своём купе Теодор оказался поначалу один.

Артур и многие другие хаффлпаффцы поехали в общем вагоне, обсуждая слова Дамблдора и всё то, что каждый из них думал о ситуации.

Дин поехал со своей девушкой. Гриффиндорец, даже не пытаясь быть обходительным, сказал ему перед поездом, что доберётся до дома сам.

Симус не удостоил Теодора внимания.

Джинни в сопровождении братьев поднялась в свой вагон, даже не удостоив его взгляда. Как будто бы ничего не было.

Изо всех гриффиндорцев Клуба самообороны только Невилл составил ему компанию.

— Ты знаешь, кто весь этот год, ну… изображал перед нами Шизоглаза? — спросил он негромко, закрыв за собой дверь. Теодор чувствовал себя отвратительно, и едва нашёл силы, чтобы покачать головой.

Даже Блейз Забини ехал отдельно. Терри Бут обещал заглянуть позже, но Теодор чувствовал, что это только оттого, что он уже был ему чем-то обязан. Даже на Слизерине родство с Пожирателями смерти, пусть никто и не верил Дамблдору, стало линией, отчудившей одних от других. Не желая того, Малфой, Крэбб, Гойл и Нотт оказались в одной ситуации.

К тому же ранним утром кошмар, разбудивший его, сжал всё его нутро в жуткий комок, заставляющий едва ли не плакать, и не отпускавший его до самого подъёма. Мальчик был если не уничтожен, то точно раздавлен.

— Это был Бартемиус Крауч, — выдавил из себя Невилл. Тео видел, что приятелю с Гриффиндора так же плохо, как и ему.

— Но ведь они постоянно были рядом, — точно так же выдавил из себя Нотт. Невилл всхлипнул. Даже жаба, которую он таскал с собой, молчала в его сумке.

— Другой. Дамблдор сказал бабушке, она… она смотрела на его тело. Это был Бартемиус-младший. Ты ведь слышал, что случилось с моими мамой и папой, да?

Не найдя в себе сил ответить, Нотт кивнул.

— Это сделали Лестрейнджи и Крауч. Их поймали и всех четверых отправили в Азкабан… и Крауч умер там через несколько лет, я хорошо помню, как бабушка отмечала это.

— А Лестрейнджи?

— Я их ненавижу, но они по-прежнему живы.

Мальчики замолкли.

— Ты не сердишься на меня, ну… — спросил вдруг Теодор.

— Нет. Я знаю, что ты не тот, кто поддержал бы ублюдочное правление Волдеморта, — твёрдо ответил Лонгботтом. Теодор сглотнул комок и одними губами поблагодарил своего приятеля.

В тишине они и ехали, пока к ним не заглянул Бут.

— Тео, я, это… — он неловко присел на краешек дивана. — Я не верю в эту чепуху, которую сказал директор, — наконец, набравшись смелости, признался он. — Я знаю, что твоего отца оправдали тринадцать лет назад, и не хочу, чтобы эти обвинения, которыми бросаются хаффы, повлияли на нашу дружбу.

— Спасибо, Терри, — прошептал Теодор, всё так же сидя, прислонившись к окну. — Я… спасибо. Я надеюсь, что все это поймут.

Бут, осознавая неловкость своих действий, встал и, пожелав отчего-то хорошей дороги, вышел, прикрыв за собой дверь.

Тео не заметил, как задремал.

***

На вокзале ему казалось, что каждый, каждый волшебник косится ему вслед. Каждый видел в нём не самостоятельного пятнадцатилетнего, почти взрослого, колдуна, а сына Пожирателя смерти. Думал ли директор о таких последствиях, когда говорил о возрождении Тёмного лорда? Думал ли он, что студенты тут же возложат друг на друга эту ненависть?

Артур поймал его возле камина.

— Тео, — он взял его за плечо. Нотт шёл, ссутулившись, и их глаза оказались почти на одном уровне. — Твой отец, он, ну…

— Ты и так знаешь.

— Поттер всем рассказывает, — прошептал он, — что видел твоего отца там, среди прочих. Там был бой, я не хочу, чтобы ты понял неправильно, но…

— Но ты не составишь мне компанию сегодня вечером, — тускло продолжил Теодор. — Я и не прошу. У тебя завтра корабль. Останься в Дырявом котле, что ж, деньги у тебя есть.

Гэмп отпустил плечо Нотта и неловко кивнул ему, прощаясь.

— Я напишу тебе, как только смогу, — почему-то отчаянно, прикусив губу, сказал Артур. — Прости меня, друг, прости!

Теодор пошагал дальше, почти не чувствуя вес своего саквояжа в руке. Камин казался ему слишком простым способом вернуться домой, и он выбрал долгий. Летнее закатное солнышко приятно согревало его спину в белой рубашке, когда он садился в маггловский поезд, но думы Теодора были далеки от того, чтобы веселиться этому солнечному летнему деньку.

Уже стемнело, когда он подошёл к границам Нотт-холла. Когда-то к их дому вела одинокая мощёная булыжником дорога, ещё римская, как говорила ему бабушка. Теперь от неё не осталось и следа. Громады маггловских домов нависали вокруг. Големы, которыми их строили, сменились множеством новых лиц. Пакистанцы и кенийцы, выходцы из Гвианы и Афганистана заселили новые кварталы на бывших землях Ноттов.

Малфой, заикаясь про дружбу, наверняка не знал о том, как именно его отец нанёс оскорбление семье Ноттов. Снедаемый дурными мыслями, Теодор переступил границу палисадника. С удивлением он обнаружил, что и последние магглоотталкивающие чары на особняке пропали. Дверь была оклеена жёлтым полицейским скотчем, вызывавшим неприятные воспоминания о ночной вылазке три года назад. С силой дёрнув на себя дверь, Теодор с удовлетворением заметил, что чары его узнали и сами открыли замок. Хоть что-то магическое осталось в этом доме.