Оракул с Уолл-стрит 3 (СИ) - Тыналин Алим - Страница 22

Вечерний Нью-Йорк пульсировал огнями и звуками. Отдаленные гудки автомобилей, приглушенные звуки джаза из подпольных баров, обрывки смеха редких прохожих.

— Домой, босс? — спросил О’Мэлли, когда мы устроились на потрескавшейся кожаной обивке заднего сиденья.

— Да, — я подавил зевок. — Тяжелый был день.

— Это точно.

Пожилой таксист, смуглый мужчина с густыми седыми усами, крутанул ручку счетчика и вывернул на Бродвей. Расспрашивать о том, где мы были и что делали, он не стал. В этом городе водители, умеющие держать язык за зубами, жили дольше и богаче.

Когда мы добрались до дома на 42-й Восточной улице, вечерняя прохлада уже сменилась ночной сыростью. Свет в большинстве окон давно погас, лишь изредка за занавесками мелькали силуэты полуночников.

— Увидимся утром, — я кивнул О’Мэлли, направляясь к своей квартире. — Разбуди меня в шесть, если я сам не встану.

— Конечно, босс, — ирландец зевнул, поворачивая ключ в замке своей двери.

Оказавшись в квартире, я первым делом проверил замки и окна, задернул шторы и только потом позволил себе расслабиться. Быстро приняв душ, я лег спать.

Будильник зазвонил ровно в шесть, но я уже проснулся. Лежал, глядя в потолок и обдумывая предстоящую поездку в Акрон. Это шанс не только укрепить отношения с важным клиентом, но и, возможно, узнать больше о Continental Trust.

Быстро собравшись, я встретил О’Мэлли в коридоре. В отличие от меня, ирландец выглядел бодрым и отдохнувшим. Удивительная способность человека, привыкшего к жесткому распорядку тренировок.

— Доброе утро, босс, — поприветствовал О’Мэлли, протягивая небольшой термос. — Мисс Ходжес приготовила нам кофе. Крепкий, как вы любите.

— Спасибо, — я с благодарностью сделал глоток. — Поторопимся. Нужно заглянуть в офис перед отъездом.

Офис «Харрисон Партнеры» в столь ранний час был почти пуст. Лишь пожилая уборщица протирала медные таблички на дверях, да ночной сторож дремал в кресле у входа. Мы прошли к моему столу, где я быстро просмотрел накопившуюся корреспонденцию и оставил несколько записок с инструкциями.

— Мисс Петерсон, — обратился я к появившейся секретарше Харрисона, — передайте, пожалуйста, что документы для Милнера готовы и будут представлены ему лично в Акроне. Аналитическую записку по документам, которые он мне передал, я приготовлю к понедельнику.

— Конечно, мистер Стерлинг, — она сделала пометку в блокноте. — Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Мы вернемся как раз в понедельник.

В восемь часов мы уже прибыли на Пенсильванскмй вокзал. Огромный стальной купол, похожий на римский Пантеон, парил над головами тысяч спешащих пассажиров. Гулкие объявления диспетчера отражались эхом от мраморных стен, смешиваясь с шипением пара и лязгом металла.

— Нью-Йорк — Кливленд через Филадельфию, Питтсбург и Акрон, посадка на платформе номер семь! — разносилось из громкоговорителей.

Наш поезд, сверкающий хромированными деталями, уже ждал у платформы. В первом классе было немноголюдно, большинство пассажиров, способных заплатить за комфорт, предпочитали не путешествовать в пятницу утром.

— Не помню, говорил ли я вам, босс, но я никогда раньше не ездил в первом классе, — заметил О’Мэлли, разглядывая плюшевые сиденья и полированные деревянные панели вагона.

— Сколько времени займет путешествие? — поинтересовался я у проводника в синей форме с золотыми пуговицами.

— До Акрона? — проводник взглянул на карманные часы. — Около двенадцати часов, сэр. Прибываем к восьми вечера, если не будет задержек.

Разместившись в удобном купе, я развернул утреннюю газету. На первой странице New York Herald Tribune красовалась фотография с подписью: «ЧЕЛОВЕК ИЗ БУДУЩЕГО ПРЕДСКАЗЫВАЕТ РЕВОЛЮЦИЮ В ТОРГОВЛЕ». Я невольно расплылся в улыбке.

На нечеткой фотографии был запечатлен человек в серебристом костюме, стоящий на импровизированной платформе посреди Таймс-сквер, окруженный морем любопытных лиц.

— Смотрите-ка, — я протянул газету О’Мэлли. — Похоже, наш рекламный трюк для универмага Фуллертона сработал даже лучше, чем мы ожидали.

О’Мэлли пробежал глазами статью:

— «Загадочный посланник из 1978 года, назвавшийся Джоном Темпусом, утверждает, что прибыл засвидетельствовать историческое открытие универмага Фуллертона…» — он покачал головой. — Надо же, собрал толпу в пять тысяч человек! Движение было парализовано на два часа.

— Это только начало, — я перевернул страницу. — Вот, смотрите, еще заметка о «Охоте за сокровищами Фуллертона». Люди со всего города ищут золотые монеты с номерами.

Когда поезд тронулся, я продолжил изучать газеты, наслаждаясь плодами своих маркетинговых идей. Фуллертон, должно быть, на седьмом небе от счастья, такой рекламы не получал еще ни один магазин.

Нью-Йорк постепенно оставался позади. Сначала промелькнули окраины с их фабричными трубами и складскими помещениями, затем потянулись пригородные районы с аккуратными домиками и подстриженными лужайками. Наконец, поезд набрал полную скорость, и за окном развернулись живописные пейзажи сельской местности Нью-Джерси.

К полудню мы достигли Филадельфии, где к нам в купе подсел новый пассажир, полный джентльмен лет пятидесяти, с внушительными бакенбардами и золотой цепочкой от часов, пересекавшей его жилет.

— Седрик Уинтроп, — представился он, аккуратно размещая шляпу на полке. — Производитель шляп из Питтсбурга.

— Уильям Стерлинг, — я пожал его руку. — А это мой коллега, Патрик О’Мэлли.

— Приятно познакомиться, джентльмены. Вы по делам в Питтсбург?

— В Акрон, — ответил я. — К Говарду Милнеру из Milner Rubber Works.

— Ах, Милнер! — глаза Уинтропа загорелись. — Знаменитый резиновый король. Мы с ним встречались на конференции промышленников в прошлом году. Поразительная история успеха. Двадцать пять лет назад он таскал рулоны каучука на заводе, а сегодня владеет половиной Акрона.

Уинтроп оказался словоохотливым попутчиком. Когда проводник принес обед на серебряных подносах, шляпник был в разгаре увлекательного рассказа о том, как едва не разорился в 1907 году.

— Это был настоящий крах, джентльмены, — говорил он, аккуратно разрезая бифштекс. — Банки закрывались один за другим, кредиты замораживались. Мне пришлось заложить дом и фабрику, чтобы выплатить долги поставщикам.

— И как вы выкарабкались? — спросил я, искренне заинтересованный. Его история могла дать ценные подсказки для моих планов относительно грядущего краха 1929 года.

— Диверсификация и железные нервы, молодой человек, — Уинтроп промокнул усы салфеткой. — Я сосредоточился на военных контрактах. Фуражки, береты для европейских армий. Когда началась война, мое предприятие уже было готово к резкому увеличению заказов. — Он отпил глоток вина. — И знаете, что еще спасло меня? Золото. Мой дед всегда говорил: «Держи десятую часть состояния в золоте, и ты никогда не останешься без гроша».

Эти слова поразительно перекликались с моими собственными рекомендациями в «Плане штормового предупреждения».

После Филадельфии наш поезд продолжил путь в сторону Питтсбурга. К нам в купе подсел еще один пассажир, худощавый мужчина лет сорока, представившийся профессором Гарвардского университета Эдвардом Мортоном.

— Экономист? — поинтересовался я.

— История экономических кризисов, — уточнил профессор, раскладывая на столике бумаги. — Сейчас работаю над монографией о финансовых паниках XIX века.

Это становилось все интереснее. Словно сама судьба подбрасывала мне собеседников, чьи знания могли оказаться полезными.

— Я как раз обсуждал с коллегами перспективы нашего нынешнего экономического бума, — вставил я, пытаясь направить разговор в нужную сторону. — Некоторые утверждают, что мы вступили в эру бесконечного процветания.

Профессор поднял глаза от бумаг:

— Бесконечного? — он невесело усмехнулся. — Молодой человек, в истории мировой экономики не было ни одного периода роста, который не сменился бы спадом. Это так же неизбежно, как смена времен года.