Кривая логика - Шервинская Александра Юрьевна "Алекс" - Страница 7

Оставив Лёху и Саву на всякий случай присматривать за тем, чтобы никто мне не помешал, я прошёл ещё немного вперёд и мысленно позвал Погостника. Откликнулся он достаточно быстро, что, в общем-то, и неудивительно: недаром же, стоило нам войти на территорию кладбища, две вороны сразу рванули куда-то в темноту.

– Зачастил ты ко мне, некромант, – услышал я и, обернувшись, увидел стоящего за мной метрах в пятидесяти Погостника, – мне-то оно только в радость, а у тебя-то что за нужда опять образовалась?

– И не говори, – я приветливо кивнул Хозяину Муромского кладбища, – сам удивляюсь, но что ни дело, то так или иначе ведут меня к тебе дорожки.

– Неспроста оно так, – на полном серьёзе ответил Погостник, – видать, судьба нам с тобой, некромант, какое-то время рядом идти. А куда это нас заведёт, думаю, неведомо даже той, что нити судеб в своих руках держит.

– Поэтичненько, – одобрил я сказанное, – наверняка ты при жизни литературой увлекался, приятель…

– Было дело, – хохотнул Погостник, отчего снег на дорожке взвихрился и тут же снова опал. – Так что за дело привело тебя ко мне в такое неурочное время?

– Нужен мне один из тех, кто тут у тебя обитает, – не стал увиливать от прямого ответа я, – причём сам я его к тебе и спровадил.

– Хм… – Погостник задумался, – не про того ли ты речь ведёшь, что заперт у меня в самом что ни на есть дальнем углу?

– Он самый, – подтвердил я его догадку, – но не для того, чтобы миловать его. Вот слушай, что я тебе расскажу, может, что и подскажешь в связи с таким делом.

Мне, конечно, помощь Погостника в данном случае не нужна была совершенно, я и без него обряд призыва «охотника» знал от и до, как говорится. Но нельзя забывать о том, что Хозяева кладбищ – даже такие «продвинутые», как этот – всегда отличались невероятным занудством и склонностью к крючкотворству. Определили к ним кого на вечный постой – всё, дело закрыто раз и навсегда. Тогда он со мной призраков отпустил потому как был уверен, что я верну их в целости и сохранности, так сказать, согласно описи.

– У меня есть девушка…

– Да ладно?! Живая? – перебил меня Погостник, находящийся, видимо, в весёлом расположении духа.

– Живее всех живых, – подтвердил я, и не подумав обижаться или выражать какое-то недовольство, – более того, она ведьма. И ей в последнее время грозит опасность, о том мне сильный ведьмак сказал, которого я с самой Кромки вернул.

– А ведь ты обещал мне всё рассказать, – с едва заметным упрёком сообщил мне мой собеседник, – слово давал.

– Так я и не отказываюсь, – я пожал плечами, – только с делом определимся, так и расскажу, ничего не утаю. Так вот, хочу я для неё надёжную охрану организовать…

– «Охотника» к ней приставить решил, – Погостник не спрашивал, а просто констатировал очевидный факт, – ну что, надёжнее охраны не сыщешь, тут ты прав. А почему этого душегубца решил взять?

– Мне надо, чтобы тот, кого я к ней приставлю, сумел бы убить, не терзаясь морально-этическими нормами, понимаешь?

– Это да, там чистоплюй какой-нибудь не сгодится, – согласился со мной Погостник, – насчёт этого ты прав. А в награду что ему посулишь?

– Тебе отдам, твой же подданный, – я пожал плечами, но по довольному фырканью понял, что правильно решил насчёт Карася, – ну а если не справится с работой и пострадает моя подопечная – распылю, уж не обессудь.

– В своём праве будешь, – согласился главный по Муромскому кладбищу, – ну а я, ежели слово за него замолвишь, так и быть, позволю ему поближе перебраться. Только смотри, некромант, отпускать его не вздумай. Знаю я, что ты правила соблюдаешь, но лишний раз всё ж таки напомню.

– И в мыслях не было, – подтвердил я, – ну что, договорились мы?

– Договорились. Погоди минутку, сейчас я тебе кое-что принесу, ты такого наверняка давно не пробовал.

С этими словами он рассыпался на миллион снежинок, а я перевёл дух: были у меня сомнения в том, что с Погостником удастся легко договориться, были. Он ко мне, конечно, по-своему расположен, но кто их, Хозяев кладбищ, знает. Мало ли что от зимней скуки ему в голову придёт!

Погостник вернулся через несколько минут, держа в руках две фляжки, от которых тянуло чем-то неуловимо знакомым.

– Держи, некромант, – он протянул мне одну флягу, – так-то рановато ещё, конечно, но есть тут у меня пара расторопных, уже подсуетились. Да ты пей, не бойся…

Понимая, что любое промедление будет расценено Погостником как проявление недоверия, я взял в руки фляжку и сделал большой глоток. И вот тут меня проняло… Ведь сколько бы я ни прятался за маской симпатяги и дамского угодника Антона Широкова, на самом-то деле я существо, гораздо более близкое к миру тех, кто живёт под Луной. Более того, я принадлежу к самой мрачной и страшной его части, ибо некроманты всегда больше ладили с мёртвыми, нежели с теми, в ком ещё бежит горячая кровь. Мне удобно быть Антоном, потому что я существую среди живых, и это мой осознанный выбор. А сейчас…

Мне казалось, что я вернулся домой. Не в то место, где я ночую, где всё привычно и обустроено под мои нужды, где обитают существа, ставшие мне дорогими. Нет… Сейчас я будто припал к истокам… Словно вновь оказался в тёмном подвале дома Димитриоса, где впервые осознал и принял свою новую сущность. Где родился заново и почувствовал силу, которая сейчас билась и бесновалась внутри меня, требуя свободы.

Оглянувшись на укрывшихся от ветра за приземистым склепом помощников, я завернул за толстое дерево, росшее неподалёку от того места, где расположились мы с Погостником, и быстро скинул одежду. Сила рванулась из меня с такой скоростью, что чуть не переломала мне кости и не опрокинула меня на снег. Она носилась вокруг нас с Погостником, взвихривая снег, закручивая в воронки ледяной ветер и пугая ворон. Вот она нырнула в запорошённый склеп, чтобы снова взвиться в воздух угольно-чёрным смерчем совсем на другом конце кладбища. Полагаю, что поголовье мышей, кротов и ещё какой-нибудь мирно дремавшей в норках живности за время прогулки моей силы существенно уменьшилось. Впрочем, вряд ли Погостник поставит мне это в вину. Побесившись так с полчаса, она вернулась, довольная и готовая снова стать послушной. Это было очень кстати, потому как я начал конкретно замерзать, точнее, тело стало непрозрачно намекать, что ещё чуть-чуть, и придётся искать новое. Одевшись, я встряхнулся и снова присоединился к мирно сидевшему на снегу Погостнику.

– Сильна талая вода, что прошла через корни первого дерева, посаженного на погосте, – негромко проговорил мой собеседник, – она всю силу собрала, что впитало оно за сотни лет. Чистая, хрустальная мощь смерти… Самое то для таких, как мы с тобой, некромант. Ну что, угодил я тебе?

– Угодил – не то слово, – я благодарно поклонился, тем самым здорово повысив самооценку Погостника, – давно не испытывал такого чистого, ничем не замутнённого наслаждения. Благодарю тебя.

– Да ладно, чего уж там, – довольно проворчал тот, – так чего, звать твоего убивца или ещё посидим?

– Зови, – вздохнул я, – а то там мои спутники совсем промёрзнут.

– А и хорошо, – хохотнул Хозяин кладбища, – тогда уж точно тут останутся, и пограничник, и Троедушник… То-то мне весело станет!

– Не сегодня, извини, – я покачал головой, – так что зови нашего злодея, будем разговоры разговаривать.

– Да чего с ним говорить-то? – совершенно искренне удивился Погостник. – Ему за счастье любое задание будет, лишь бы из того безвременья, куда я его определил, выбраться.

– Ну и славно, – я сладко потянулся, – значит, служить станет не за страх, а за совесть.

– Да откуда она у него, совесть эта? – покачал головой Погостник. – Не было её у него, так и взяться неоткуда. Ну да то твоя печаль, некромант.

Тут он замысловато свистнул и что-то коротко велел свившемуся перед ним снежному вихрю. Тот качнулся и усвистал куда-то в глубину кладбища, чтобы через минуту появиться вместе с полупрозрачной, едва различимой тенью того, кто когда-то держал в руках весь криминальный Зареченск.