Предопределение - Осадчук Алексей - Страница 9

– Дочь, помнится, ты уже предрекала нам успех в Гондервиле, – с насмешкой в голосе произнесла Микаэла, при этом занимаясь перекладыванием трав. – Ты убеждала нас, что маркграф де Валье обязательно оценит наше выступление и примет деятельное участие в нашей судьбе. Ты говорила, что после твоего соло его сиятельство лично преподнесет тебе букет самых дорогих цветов. И где сейчас маркграф де Валье и его огромный букет?

– Милая матушка, – сузив свои большие голубые глаза, произнесла Бриджитт, – я не виновата в том, что его сиятельство не соизволил посетить грязный, провонявший помоями переулок в предместье Гондервиля, где мы имели честь давать свое грандиозное представление, в котором, кстати, Клер снова перепутала свой текст. Трижды! А Гастон почему-то решил, что ужасная импровизация – лучшая альтернатива отличному сценарию. Матушка! Это чудо, что нас не забросали гнилыми овощами!

Клер и Гастон никак не отреагировали на слова Бриджитт. Видимо, эти упреки они уже слышали не единожды.

– И я искренне рада, что в тот день его сиятельство маркграф де Валье не был свидетелем нашего позора… – почти шепотом добавила Бриджитт. Ее щеки порозовели, а взгляд немного потеплел. Блики костра отражались в ее широко раскрытых глазах.

– Я видела его сиятельство на открытии монумента. Такой высокий, утонченный и блистательный. Его лицо словно было высечено из мрамора. А глаза… О, боги! Я бы не пережила этого позора.

– Детка, – покачал головой мэтр Бризо. – Мы же стояли в самых последних рядах. Ты не могла видеть его лица. Скажу больше, ты должна избавиться от этих иллюзий. Они опасны и безрассудны. Помни, что мы не ровня таким, как он. Уверен, твоя игра, твой голос и твой талант способны заставить рукоплескать любого, даже принца или короля. Возможно, в будущем какой-нибудь барон или граф осыплет тебя цветами и подарками, но ты никогда не станешь частью их круга. Если ты не хочешь стать игрушкой в чужих руках, которую, когда та наскучит, выбросят или сломают, задумайся о более приемлемых для тебя целях.

– О каких целях вы говорите, дядюшка? – Бриджитт повернула голову. В уголках ее больших глаз застыли слезы.

– Выйти замуж, – пожал плечами мэтр Бризо. – Создать семью. Родить детей.

– И за кого же мне выйти? – Глаза Бриджитт слегка прищурились. – Какому мужчине я буду ровней?

– Да вот хотя бы Джеку, – усмехнулся мэтр Бризо и кивнул в мою сторону. Я даже вздрогнул от неожиданности. – Ты не смотри на то, что он слегка сутуловат и его лицо не из мрамора. Да и хромота его скоро пройдет. Зато он еще ни разу не оставил наш котел без мяса. Он силен и сможет защитить свою жену и семью. За таким мужем ты будешь как за каменной стеной.

Бриджитт бросила в мою сторону презрительный взгляд, быстро поднялась в полный рост и гордо удалилась под негромкие смешки.

– Брат, полегче бы ты с ней, – хмыкнула Микаэла, но в ее голосе не было упрека.

– Ничего, она девочка умная, – отмахнулся Бризо и шутливо мне подмигнул, мол, не обращай внимания на наши разборки. – Перебесится и потом еще поблагодарит за науку.

Жан, от которого за все дни нашего совместного путешествия я услышал лишь десяток слов, молча кивнул. Похоже, в воспитании молодых девушек эти двое были солидарны…

Внезапно я остановился как вкопанный.

– Что случилось? – Селина замерла рядом со мной.

– Звуки, – негромко произнес я. – Слишком тихо.

Находясь уже довольно близко к нашей стоянке, я ожидал услышать привычный шум: крики детей, переругивания между взрослыми, лай Черныша и ржание лошадей. Ничего этого не было. Лишь привычные звуки леса.

В следующее мгновение ветер подул в мою сторону, и нос уловил отчетливый запах смерти. Я тут же сорвался с места, на бегу сканируя пространство вокруг себя. Добежав до кромки леса, я остановился и выглянул из-за дерева. Льюнари замерла рядом.

Первое, что бросилось в глаза, это бездыханное тело Черныша, лежавшее рядом с потухшим костром в центре пустой поляны, где еще этим утром был наш лагерь. Сканирование показало, что вокруг не было ни души. Выйдя из-за дерева, я быстрым шагом двинулся к мертвому псу. Быстрый осмотр трупа показал, что Чернышу размозжили голову чем-то тяжелым. Видимо, пес пытался защищать своих хозяев.

Я встал и медленно обошел стоянку. Здесь было много следов от сапог и копыт. Хм… Четырнадцать… Нет, пятнадцать всадников.

– Макс! – послышался приглушенный голос Селины на другом конце поляны у опушки леса. – Сюда!

Когда я подбежал, Льюнари кивнула в сторону кустов. Там, словно безвольная кукла, лежал Гастон, муж Клер. Его мертвые, остекленевшие глаза дико таращились в небо. На его льняной рубахе в районе сердца проступало кроваво-бурое пятно.

Я покачал головой и обернулся, снова внимательно осматривая поляну.

– Что дальше? – тихо спросила Льюнари.

– Следы ведут на северо-запад, – кивнул я.

Мы не стали терять времени и сразу двинулись по следу. Спустя примерно полчаса быстрой погони по лесной тропе, на обочине, среди спутанных веток и придавленных трав я обнаружил Жана.

Он лежал на животе, а на его спине чернела глубокая рубленая рана. Здоровяк был без сознания. Его руки и ноги были неловко раскинуты, словно он до последнего пытался цепляться за корни и камни, сперва стараясь удержаться на ногах, а затем, истекая кровью, ползти вперед, пока силы окончательно не оставили его.

Я аккуратно перевернул Жана, приподнимая за плечи и стараясь не задеть рану. Его лицо посерело от потери крови и боли, глаза закрыты, дыхание едва ощутимо. На руках и ладонях комья влажной земли и старой листвы. Похоже, он упал уже давно, но упрямо пытался двигаться дальше, пока не лишился чувств.

Перейдя на истинное зрение, я прищурился. Внутри энергоструктуры Жана еще теплились слабые искорки жизни, готовые угаснуть в любой момент. Сердце билось редко, но ровно. Здоровяк был на волосок от смерти, но, если действовать немедленно, у него есть шанс выжить.

Зачерпнув из источника сгусток маны средних размеров, я создал плетение лечения и аккуратно вплел его в энергосистему Жана. Золотая мана начала действовать мгновенно. Понаблюдав немного за процессом, я облегченно выдохнул. Здоровяк будет жить.

Вытащив из рюкзака чистые бинты и флягу с травяным настоем, я аккуратно разрезал рубаху Жана и промыл рану, а затем перевязал его. Кровотечение почти остановилось – золотая мана сделала свое дело.

Оглядевшись, я заметил неподалеку раскидистое дерево с толстыми, низкими ветвями. Следующие полчаса я потратил на то, чтобы затащить здоровяка на дерево и привязать его к ветвям. Теперь он не рухнет на землю, и дикие звери вряд ли до него доберутся.

Я еще раз проверил повязку, тихо ругаясь сквозь зубы, не туго ли затянул, не пропустил ли где кровь. Внезапно Жан вздохнул и открыл глаза. Сначала его затуманенный и ничего не понимающий взгляд блуждал по моему лицу, но потом в его глазах появилось узнавание. Его губы чуть дрогнули:

– Джек…

– Да, это я, – тихо ответил я, пригибаясь ближе, чтобы он меня слышал. – Что случилось, Жан? Кто на вас напал?

Здоровяк моргнул, с трудом сглотнул и прошептал:

– Патруль… патруль маркграфа де Валье…

– Ты ничего не путаешь? – нахмурился я, внутренне холодея.

– Нет… Их командир так сказал. А еще его знамя… Я видел его знамя…

Вдруг Жан резко схватил меня за руку и крепко сжал ее. Явно результат воздействия золотого плетения.

– Со мной все кончено! Спаси их, прошу…

– Я найду их и верну тебе, – аккуратно высвободив руку, произнес я. – А потом Микаэла подлатает тебя. А теперь спи.

Наговор на раненного подействовал быстро. Его голова упала на грудь, и он мерно засопел.

Привязав к ветке рядом с его рукой флягу с отваром, я спрыгнул с дерева и побежал дальше.

Когда солнце уже скрылось за кронами деревьев, след вывел меня к небольшому хутору, в центре которого бандиты, назвавшиеся моими людьми, устроили себе праздник.