Сыночек в подарок, или Станьте моим мужем, босс! - Гранд Алекса - Страница 1

Алекса Гранд

Сыночек в подарок, или Станьте моим мужем, босс!

Глава 1

Марк

– Марк Алексеевич, станьте моим мужем! Пожалуйста.

Рубит с порога Аня, мой администратор, и нервно теребит воротник белоснежной рубашки.

У меня же от ее нелепой просьбы челюсть едва не пикирует на пол, и кофе чуть не идет носом.

Я обжигаюсь горячим американо, который девушка только что принесла. И пялюсь в треугольный вырез ее блузки вместо того, чтобы поднять глаза чуть выше и отчитать сотрудницу за фамильярность.

– Что-о-о?

Переспрашиваю жестко, возвращая себе дар речи, и силюсь понять, что в наших деловых отношениях пошло не так.

– Ничего. Забудьте!

Анечка отмирает от моего громкого окрика и круто разворачивается на своих десятисантиметровых шпильках. Сбегает, как будто в кресле вместо меня сидит огнедышащий дракон, и хлопает дверью.

Оставляя меня наедине с хаосом мыслей.

– Славина, стой!

Рычу я запоздало и тру двумя пальцами переносицу.

Аня, в отличие от трех предыдущих администраторов, которых я без сожаления уволил, ни разу не была замечена в охоте за моим сердцем и состоянием.

Так что не помешало бы выяснить, что заставило ее так резко сменить курс.

Думаю о возможных причинах, поднимаясь из-за стола, и иду искать удивившую меня помощницу.

– А это еще что за филиал детского сада?

Обращаюсь к затылку Славиной, натыкаясь на сидящего на диванчике в приемной парнишку и стоящий рядом чемодан на колесиках, и окончательно перестаю что-либо понимать.

– Мне вообще-то скоро восемь. Я в школе учусь.

Обиженно уточняет мальчишка с огромными серо-голубыми глазами и крепко прижимает к себе щенка золотистого ретривера, как будто я могу его отобрать.

– Твой пацан? – спрашиваю у переминающейся с ноги на ногу Ани и втайне радуюсь, что еще достаточно рано для посетителей.

– Мой.

Славина отмирает, осторожно поворачиваясь ко мне, и по-детски закусывает нижнюю губу так, что запал как следует ее отругать исчезает.

Остается лишь странное желание погладить девушку по голове и сказать, что все обязательно будет хорошо.

– И что он здесь делает?

– В городе гуляет эпидемия гриппа. Школу на карантин закрыли.

– И идти вам некуда. Понял.

Складываю два и два, напоследок мазнув взглядом по внушительному чемодану, и планирую решать проблемы постепенно.

– Марш ко мне в кабинет. Живо.

Командую, распахивая дверь перед растерянной Анечкой, и не могу взять в толк, откуда берется жалость, поднимающаяся из глубины души.

Девушка кажется такой уязвимой и дезориентированной, что я аккуратно усаживаю ее в кресло, несильно надавливая ей на плечи, и топаю к кофемашине.

Делаю капучино, хоть это определенно не относится к кругу моих обязанностей, и вручаю Славиной плитку Риттерспорта с фундуком.

– Шоколад портит фигуру, – откликается невесело девушка, а я, махнув на нее рукой, парирую.

– Зато улучшает настроение. Ешь.

Залипаю ненадолго на трепещущих угольно-черных ресницах и тонких пальчиках, обхватывающих горячую кружку, и только потом возвращаюсь на свое место.

Переворачиваю трезвонящий телефон экраном вниз и подаюсь вперед, упирая локти в столешницу.

– Ну рассказывай.

– Что рассказывать?

– То, например, почему ты хочешь, чтобы я стал твоим супругом.

– Притворились. Ненадолго. Всего на пару дней, – робко уточняет Анечка и отпивает дымящийся капучино, блаженно жмурясь.

Несмотря на то, что ей тридцать лет, на вид девчонке нельзя дать больше двадцати пяти. А сейчас она и вовсе походит на студентку, ерзающую на стуле перед суровым преподом.

Окрашивающий ее щеки неровный румянец выдает волнение, которое она не пытается скрыть.

– Зачем?

– На следующих выходных у моей одноклассницы свадьба. И я не могу пойти туда одна.

– Так у тебя вроде есть муж.

Я красноречиво указываю подбородком на полоску белого золота на ее безымянном пальце, а Славина шумно выдыхает и припечатывает меня глухим.

– Мы разводимся.

– Хреново.

Соглашаюсь я, прослеживая, как бьется жилка на Аниной шее, и постепенно начинаю въезжать в ее мотивы.

Встречи с одноклассниками практически всегда превращаются в парад лицемерия. Так что признаться перед троллившими тебя одиннадцать лет однокашниками, что жизнь покатилась в тартарары, так себе перспектива.

– Забудьте, Марк Алексеевич. Глупости это все.

Неверно трактуя повисшую между нами паузу, произносит Аня и снова собирается сбежать. Но я останавливаю ее коротким жестом, тарабаню пальцами по столу и говорю то, что она меньше всего ожидает от меня услышать.

– Пожалуй, я готов принять твое предложение.

– Правда? – в серо-голубых глазах Славиной, больше похожих на два бездонных озера, загорается огонек надежды и тут же гаснет, когда я твердо высекаю.

– Правда. Только я хочу, чтобы ты в обмен оказала мне одну услугу.

Глава 2

Аня

Утро начинается паршиво.

– Аня, ты собрала вещи?

Кричит из другой комнаты муж, а я прирастаю пятками к полу и глупо пялюсь расфокусированным взглядом в точку на стене.

Кофе с шипением вытекает из турки на плиту. И я не знаю, что больше расстраивает меня в эту секунду.

То ли то, что у мужа есть любовница, и она ждет от него ребенка. То ли то, что вместо крепкого ароматного американо я получила невзрачную коричневую лужицу на керамической поверхности.

– Собрала.

Бурчу я неразборчиво и двигаюсь к раковине, чтобы намочить губку.

Я узнала о том, что Олег мне изменяет, две недели назад, и успела пройти три стадии принятия неизбежного.

Сначала я отрицала очевидное. Отчаянно мотала головой. И затыкала уши, лишь бы не слышать подробности их интрижки.

После упала в котел лютого гнева. Расколотила половину сервиза, подаренного свекровью. И испортила недавно купленную в рассрочку плазму.

Потом торговалась с совестью до жжения в легких. Пыталась убедить себя в том, что еще можно сохранить семью.

Глупая.

– Мамочка, не грусти, пожалуйста! Скоро я вырасту и заработаю нам много-много денег. Мы купим с тобой большой дом и никогда не будем ни в чем нуждаться.

Из омута безрадостных мыслей меня вытаскивает сидевший молчком сын. Косится на меня из-под пушистых ресниц. А я захлебываюсь щемящей нежностью от его непосредственности.

Пересекаю рваным шагом кухню. Опускаюсь рядом с ним и растрепываю его каштановую шевелюру.

– Обязательно купим, сынок. Ты у меня самый лучший мужчина на свете.

Говорю ему со всей искренностью, на которую я только способна, и поражаюсь тому, как быстро взрослеют современные дети.

И мне бы ругать глобализацию и чертовы гаджеты, в которых залипают подростки. Но в глубине души я понимаю – в первую очередь виноваты мы с Олегом.

Это мы лишили собственного ребенка нормального детства.

– Аня, что с кашей?

– Сгорела.

Я отвлекаюсь на переступающего через порог супруга и небрежно пожимаю плечами.

Я вряд ли бы сильно огорчилась, если бы этот дом обуглился дотла. А тут какая-то овсянка.

– Хочешь, возьми бутерброд.

– Аня! Ты же знаешь, я терпеть не могу питаться всухомятку.

– А мне что прикажешь делать? Катеньке своей позвони. Пусть готовит тебе первое, второе и компот.

От упреков, на которые Олег больше не имеет права, во мне просыпается злобная стерва. Это она выразительно выгибает бровь, иронично хмыкает и язвит.

Пытается спрятать за показной броней уязвимость и боль, которая плещется глубоко внутри.

– И ты еще удивляешься, почему я попросил развод?

Муж стоит посередине комнаты, сцепив руки в замок, и смотрит на меня так, как будто мы с ним давно чужие люди. Как будто мы не делили с ним постель, не давали клятвы верности и не обещали любить друг друга до гробовой доски.