Волки (СИ) - Токтаев Евгений Игоревич "Инженер" - Страница 26

— Не придёт. Умный. Как уаш гроегуйр-лливраур, — бритт усмехнулся.

Лливраур — «грамотей» (брит).

— Ты знаешь, кто он?

— Дух. Один из Гуинн Аннун, — ответил бритт, — одделлилса от своры. В Самайн. Анектомар погиб в Самайн.

— Это что за тварь?

Лир пожал плечами.

— Гончий Аннун. Бездна, где мёртуый. Гончий несутса по небу в ночь Самайн, хуадают души.

— Защити, Митга… — еле слышно прошептал Авл Назика.

— Не придёт, — повторил бритт, — сюда нанн. Мы не нужны.

— Откуда знаешь? — спросил Леторий.

Бритт пожал плечами. Прикоснулся к груди.

— Отсюда, — потом прикоснулся ко лбу, — отсюда.

Улыбнулся и развёл руками.

— Не знаю.

— Ну и чего бред всякий несёшь, раз не знаешь? — прошипел Прастина.

Бритт пожал плечами и спросил:

— Так уы будъете пит? Жрат?

— Нет, — отрезал тессерарий, — у нас приказ. И у тебя тоже.

Бритт усмехнулся. Поднялся и подобрал мех. Собрался уже уйти, но задержался. Задумчиво посмотрел в сторону, где стоял лагерь легионов. Покусал губу и сказал:

— А может не гончий. Может — фуэллах.

— Кто? — переспросил Диоген.

Бритт не ответил, сделал три шага прочь, хрустя сучьями и мокрым снегом. Остановился и бросил через плечо:

— Мойо имья Ллейр ап Кередиг. Из атребатов.

X. Тень

Ещё накануне устройства Гентианом засады на хитрого убийцу (по мнению большинства легионеров — неведомую тварь) за стенами легионного лагеря прошёл парад.

Вообще, принцепс некоторое время пребывал в сомнениях, стоит ли устраивать торжество именно сейчас. Ведь приближались Сатурналии, а следом за ними день присяги. Торжеств будет в достатке.

День присяги — 3 января. Присягу легионеры приносили ежегодно, причём все, включая старослужащих.

Однако все высшие командиры поддержали идею проведения парада, которую высказал Лициний Сура.

— Ты думаешь, я тщеславен, Луций? — спросил друга принцепс.

Лициний не ответил, лишь улыбнулся.

— Разумеется, я отпраздную триумф в Городе, — сказал Траян, — но лишнее торжество здесь, посреди этой унылой серости и слякоти никак не потешит моё самолюбие. А работы по строительству стен прервутся на целых два дня.

— Август, голову Децебала лучше предьявить, — заметил Адриан, — дабы закончить пересуды и укрепить дух легионов, пошатнувшийся из-за сплетен.

Траян, подумав, всё же согласился и парад провели. Накануне легионеры не работали на стройке, весь лагерь чистил доспехи, шлемы, оружие, ибо предстать перед алтарём Юпитера Наилучшего Величайшего, не сверкая отполированной сталью и бронзой, означало — совершить святотатство. Заслуженные ветераны нацепили фалеры, все расчехлили щиты и выстроились перед трибуналом.

Нагнали пленных варваров. Родовитых тарабостов во главе с Бицилисом. Пусть полюбуются.

Аполлодор Дамасский, знаменитый зодчий, выстроивший грандиозный каменный мост через Данубий, стоял на трибунале и углём на загодя заготовленных гладко оструганных липовых досках делал наброски. Рисовал легионеров и покорённых варваров.

Несколько сигниферов под присмотром примипила принесли в жертву Юпитеру, Марсу и Геркулесу трёх баранов. Обошлись без быка, не тот статус празднества. По завершении жертвоприношения Траян откинул с головы полу плаща, произнёс пламенную речь и трём легионам, наконец-то, на серебряном блюде предъявили голову царя даков.

Затем последовала раздача наград.

Сальвий Бесс удостоился шейного браслета, торквеса, а Тиберия Максима Траян наградил серебряным почётным копьём и денежным подарком.

Погибших товарищей декуриона император отметил выделением денег на изготовление надгробий, дабы не тратить средства солдатской похоронной коллегии. Эта часть наград была приватно оглашена Адрианом, дабы не умножать пересуды о том, что случилось с этими храбрыми воинами.

Лонгин поздравил Тиберия, но тот отреагировал вяло. Даже, скорее, раздражённо. Декурион пребывал в скверном расположении духа, рассчитывал на большее. Он мечтал о corona exploratoria, венке разведчика. Совсем другой почёт и уважение. Кроме того, надеялся на повышение по службе.

— Ты же не захватил Децебала живым, — хмыкнул Лонгин, когда Тиберий решился высказать ему всё, что лежало на душе, — да и убил его не ты лично.

После этих слов Тиберий ещё сильнее замкнулся в своей обиде. Почти весь его отряд уничтожен, теперь он «соломенный» декурион. Одним Бессом можно покомандовать, да и тот в последние дни лазил по лесам с Лонгином в поисках неуловимых разбойных варваров.

Тиберий целыми днями мучился бездельем в лагере. Прошло уже несколько дней, а о нём словно все забыли. Никто не давал ему другого назначения и новых людей не приводил. По ночам Тиберий украдкой пил, рискуя наутро надышать перегаром в лицо кому-нибудь из вышестоящих начальников. После второго похищения у него это, наконец, получилось. Он попался на глаза Адриану и получил выволочку.

Следующей ночью Тиберий сидел в палатке рядом с храпящим Бессом, обнимал кувшин с паршивой фракийской кислятиной и испытывал силу воли. Пока получалось неплохо. Адриан в своих угрозах умел быть очень убедителен.

Ночная жизнь лагеря, конечно, по насыщенности не могла сравниться с дневной, но все же никогда не замирала полностью.

Горели костры и факелы, негромко переговаривались часовые, выставленные у обоих ворот, возле принципия и претория, у святилища, в котором хранился Орёл и сбережения солдатских коллегий, у квестория, где располагалась легионная казна.

Преторий — резиденция командующего легионом.

Патрули прогуливались вдоль вала с палисадом, служивших временным укреплением. Будущая каменная стена пока существовала лишь в виде фундамента по всему периметру лагеря, да уже выложенного участка в районе Преторианских ворот.

Еженощно дежурила одна когорта. Часовые в течение ночи регулярно менялись, так что одномоментно бодрствовали две центурии. Несмотря на темноту, в лагере без пригляда оставалось немного закоулков, потому появление незваного гостя заметили сразу же.

В середине второй вигилии здоровенная темная фигура играючи перемахнула палисад за спинами пары легионеров, которые неспешно прохаживались вдоль вала. Они обернулись на шум. Один сразу же повалился на колени с распоротым горлом, захлёбываясь кровью. Второй, потеряв дар речи от увиденного, попятился. Не смотря на охвативший солдата ужас, он инстинктивно и заученно прикрылся щитом, а факел, который нёс в руке, взял наизготовку, словно копье. Впрочем, это ему не помогло. Облеченная плотью тень вырвала щит из трясущейся руки, отшвырнула в сторону, шагнула вперёд. Легионер, который так и не закричал, взмахнул факелом, но в следующее мгновение разделил судьбу своего товарища. Факел выскользнул из разжавшихся пальцев, и, кувыркаясь, улетел в сторону палаток.

Оставив за спиной два трупа, тень метнулась между рядов палаток. Здесь, в претентуре, ближней к Преторианским воротам половине лагеря, располагались вспомогательные части. Перемещалась тень стремительно и почти бесшумно, но все же судьбе было угодно, чтобы её обнаружили прежде, чем она добралась до своей цели.

Факел упал на кожаный полог, прикрывавший полотняную палатку. Первый снег везде растаял, дождя давно не было, но выпала обильная роса и в промозглом зимнем воздухе сгустился туман, потому кожа полога отсырела. Чтобы воспламенить её ушло бы много времени, однако на крыше факел не удержался, скатился вниз, и жадное пламя вцепилось в грубое полотно. Оно, хотя тоже было влажным, сопротивляться огню не смогло, зашипело, задымило. Пламя занялось довольно быстро.