Наследница сиротского приюта (СИ) - Нова Юлия - Страница 6

Я в шоке села на кресло, стоявшее в углу зелеварни, и растерянно спросила:

— Маркус, какая спальня и что за лавка? Память как назло молчала и я ждала объяснений ребёнка.

Глава 8

Маркус спокойно ответил, уже привыкший к моим вопросам:

— Ну, лавка и спальня над ней, в магической части дома. За той дверью, что закрытая стояла всё это время. Ты говорила, что дала слово папе не жить в магической части дома. А в зельеварню же можно, она ограждена рунами, чтобы вспышки магии не портили ингредиенты и зелья. Это во всех зельеварнях так делают, ты сама же рассказывала и показывала в книгах.

Уточнила сразу, как услышала:

— И где же эти книги сейчас находятся?

— Они в зельеварне хранятся, я по ним учусь. И ты сама говорила, что источника в зельеварне нет, это слово не рушит. Получается, что теперь, когда отца нет… — По ребёнку я прекрасно видела, насколько плохо отец относился к сыну, да и память прежней Энн кое-что оставила во мне. Маркус боялся отца, и было за что.

Маркус с трудом сдерживался от рыданий, и я обняла его, поддерживая, показывая, что у него была защита: взрослый, который не бросит.

Мы сидели, обнявшись, и я тихо утешала ребёнка, на ухо нашёптывая, что теперь у нас не было запрета и мы сможем многое в жизни поменять. Вот только мне самой было страшно. Это Маркус хоть что-то знал о магическом мире, я же собиралась побывать там первый раз.

Когда мы оба успокоились, я решительно встала сказав:

— Так, сначала продадим зелья, потом немного погуляем по ближайшим улицам. Возможно, мы даже что-то с тобой купим в магическом квартале. А дома я возьму книги, которые ты мне посоветуешь, и начну их читать. Да и тебе не помешает продолжить образование по магическим наукам, так ведь?

Маркус с радостной улыбкой кивнул, поправил одежду и решительно ответил:

— Я согласен, мама. Идём быстрее, чтобы мастер Гришем не ворчал.

Я растерянно спросила ребёнка:

— И как выйти в магический квартал, Маркус?

— Надо вернуться в общую прихожую, и после входа на кухню, коридорчик упрётся в стену. Там ты и запечатала дверь, чтобы папе всегда было видно, что входа в магическую часть дома нет.

Мы пошли в ту часть дома, а я расспрашивала ребёнка дальше. Так я и узнала, что печать, получается, должна была слететь. Честно говоря, меня несколько удивило немного спокойное отношение сына к смерти отца. А вспомнив моменты, которые помнила об этом Майкле Моргане, я поняла, что отец не принимал сына, его не устраивала его сила. Была ли это зависть, или действительно аллергия на магию, этого мне знать не хотелось.

Ритуал был похож на предыдущий, про него мне напомнил Маркус. Я прикоснулась к стене, на которую указал сын, ждать пришлось долго, не меньше минуты. Неожиданно для меня дверь начала прорисовываться, появляясь перед нами. Дверь вела во вторую часть прихожей, справа была узковатая винтовая лестница на второй этаж, а в магической части прихожей я увидела дверь, не похожую на входную.

Мы вошли и оказались в прихожей. Узкая винтовая лестница вела наверх и вниз.

Дверь, похожая на входную, оказалась у нас за спиной. Осторожно открыв её, мы увидели крохотный дворик. Это явно был чёрный выход. А где же был парадный, на улицу? И мы вернулись, закрыв дверь, решив открыть ту дверь, что была второй в прихожей.

Мы оказались в комнате, больше похожей на склад, а вот дальше была та самая лавка, покрытая, как и всё здесь, слоем пыли. Мы прошлись по первому этажу, нашли просторную уборную. Меня кое-что там удивило, но я оставила всё на потом. Наверху оказались две крохотные спаленки, и я попросила сына:

— Погоди немного, я хочу понаблюдать за прохожими здесь, на этой стороне.

Я уже наблюдала за прохожими с той стороны, и эти, в магическом квартале, были очень похожи. На улице было чище, даже бедняки выглядели лучше, чем те, которых я видела из окна в обычной части Саутгемптона. Я посмотрела на Маркуса, решаясь действовать, и уверенно кивнула ему:

— Пойдём, Маркус, нам действительно пора. Ты ведь подскажешь, куда нам идти и как мне нужно будет разговаривать с мастером Гришемом?

Маркус улыбнулся, кивнул и начал рассказ.

Парадный выход в магическую часть логично находился в самой лавке. В первые моменты выхода в новый мир моё сердце билось как сумасшедшее. Хорошо, я по жизни научилась держать лицо, а уж как я себя чувствовала, это был другой вопрос. Я откровенно боялась попасться магам, не зная, что со мной сделают, если поймут, что моя душа не родная этому телу. И я, получается, подселенка.

Вроде спрашивала сына и понимала, что магия в этом мире — это не чтение мыслей, шары света и электрические молнии. Это ещё одна сила, которой владели отдельные люди. Вид энергии? Вполне возможно. Мне нужны были книги по основам, и срочно, потому что в памяти большей частью закрепились отрывочные знания.

Так вот, первые минуты мы просто шли по улице, не торопясь, осматриваясь и наблюдая за жизнью в магическом мире. Мы прошли мимо книжной лавки, я встретилась взглядом с сыном, на меня смотрели такие же жаждущие глаза.

Покачала головой сожалеючи:

— У нас дома есть книги, которые ты ещё не читал, а я забыла. Давай-ка, сын, всё постепенно узнаем, и деньги не будем спешить тратить. Сейчас для нас главное — выжить.

Я помнила наш недавний разговор про дом, который нам достался. Уголь на отопление такого дома стоил 1 шиллинг в неделю. Шиллинг — это 12 пенсов. И в месяц, получается, нужно было где-то взять 54 пенса. Продукты многие покупали готовые. В Саутгемптоне за пенни можно было купить пирожок, или пару печёных картофелин, или варёное яйцо. Большую чашку чая или какао за 2 пенса, а горохового или рыбного супа опять же пенни за пинту.

Но нам повезло, у нас был свой дом, и с одной стороны, это было благо, и ту же дюжину яиц мы могли купить за два пенса и сами сварить, когда было нужно, а не покупать в готовом виде дороже.

С другой стороны, дом нужно было содержать в порядке, на него тратились средства. А ещё нужно было платить налоги. Сын помнил, что налог был на дом и на количество в доме очагов. С этим тоже стоило разобраться, чтобы понимать, сколько средств нужно было заработать на жизнь.

Пока шли по магической улице, Маркус начал улыбаться, да и я ощущала прилив сил. Видимо, это и была та самая магия, разлитая в пространстве, о которой рассказывал сын.

Мастер сам стоял за стойкой, сын разглядел его через окно лавки и успел предупредить. Поэтому я поприветствовала мастера Гришема, а он взволнованно замахал руками и довольно грозно свёл брови, выговаривая мне:

— Как же так, я ждал вас ещё пару дней назад, миссис Морган, а вы так меня подвели. Смотрите, я прощу вас только в том случае, если зелья будут идеальными.

Когда мастер произнёс мою фамилию, я прямо ощутила пренебрежение, с которым он произносил её. Вспоминал слова опоенного мужа Энн, и вспомнила, что в девичестве она была Хенли. И в отличие от Морганов, эта семья в консервативном магическом мире имела хорошую репутацию.

Что во мне сыграло, я и сама не понимала, но я выпрямилась и со спокойной гордостью ответила:

— Хенли. Я вдова Энн Хенли, мастер Гришем, а это мой сын, Маркус Хенли.

Крайнее удивление на лице мастера, его искренние слова соболезнования. Больше всего меня удивили его последние слова:

— Я рад, что эта семейка не забрала вашу жизнь, миссис Хэнли. Вы уже связывались со своими родными?

Я не знала, что ответить мастеру, память молчала, и я деловито ответила, переводя разговор в нужное мне русло:

— Давайте поговорим о зельях, что я принесла вам, мастер Гришем, и о моей оплате.

Глава 9

Мастер кивнул нехотя, но всё же перешёл на деловой тон. Когда зелья, сваренные не мной, были проверены и на лице мастера появилось довольное выражение, я услышала сумму, положенную мне, и поначалу обрадовалась.