Аромат магии (ЛП) - Снайдер Мария - Страница 56

Острое лицо незнакомца исказилось от отвращения. Он напоминал хищную птицу своим крючковатым носом и светлыми волосами, свободно ниспадавшими, словно перья, на широкие плечи. Он был одет в форму воина и держал свой дадао наготове. Мощные мускулы на его длинных руках были такими же толстыми, как у Квейна. Керрик встал и приготовился к неприятностям.

— Всё так, как я и предполагал, — сказал Ноак мужчине. — Он с мальчиком.

— Чтобы они могли устроить заговор против нас, — отрезал он.

Никто, кроме его отца, не разговаривал с Ноаком в таком тоне, так что, должно быть, это Олав, лидер джевнакеров. Его ярко-голубые глаза с презрением скользнули по Керрику.

— Он держит своё обещание, — сказал Ноак.

— Чтобы усыпить твою бдительность, — он указал мечом на книги. — Мы не можем это читать. Он, вероятно, собирается отравить нас всех.

— В этом нет необходимости, — сказал Керрик.

Олав направил на него острие клинка.

— Объясни.

Керрик взглянул на Ноака, словно спрашивая у него разрешения разозлить Олава. Когда Ноак кивнул, он сказал:

— Болезнь убьёт вас всех. Скатертью дорога, насколько я понимаю.

Олав с воплем бросился на него. Керрик уклонился от удара и схватил стул как раз вовремя, чтобы отразить следующую атаку. Дадао был в первую очередь рубящим оружием, и Олав разрубил деревянный стул на куски, а Керрик увернулся.

В конце концов, у Керрика осталась одна-единственная спица. Но он использовал её как меч. Избегая острого лезвия Олава, Керрик нанёс ответный удар плоской стороной своего клинка. Керрик несколько раз пробирался мимо его защиты, ударяя его по руке и тыча в живот. Олав не обладал ни мастерством, ни изяществом Ноака. Каждое прикосновение приводило его в ярость. В глубине души Керрик понимал, что этот бой добром для него не кончится, но ему было слишком весело провоцировать его.

Несмотря на все мастерство Керрика, меч каждый раз бьет по деревянной палке. Олав обезоружил его и прижал острие дадао к впадинке у основания горла.

— Олав, мой отец взял его под нашу защиту, — сказал Ноак.

— Он должен умереть, — сказал он.

— Это не тебе решать.

— И не тебе, князёк. Тебе не следовало приводить его сюда, — Олав провел кончиком клинка по четырем шрамам на шее Керрика. — Эти отметины означают, что ему повезло. И ничего больше.

— Даже если и так. Он под защитой, — Ноак положил руку на рукоять своего дадао.

Олав отступил.

— Это ненадолго. Как только я женюсь на твоей сестре, я брошу вызов твоему отцу и займу его место.

Ноак рассмеялся. Керрик изумленно уставился на него. Этот человек действительно умел улыбаться.

— У тебя будет право испытать моего отца, — сказал Ноак. — Но подумай, человек, вооруженный только стулом, почти победил тебя.

— Я пощадил твою любимую собачку. Пока. Как только я стану вождём, он умрёт первым, а за ним и ты, — он ушёл, не сказав больше ни слова.

Керрик дотронулся до своего горла. Порезы горели, и кровь покрывала его пальцы, но они казались недостаточно глубокими, чтобы беспокоиться.

Дэнни уставился на его шею со странным выражением лица. Он потянулся к Керрику, сосредоточенно глядя на него. Керрик узнал смысл этого. Он уже видел такой же жадный взгляд на лице Аври перед тем, как она исцеляла кого-то своей магией.

Керрик схватил Дэнни за руку, стараясь не задеть кожу мальчика. Если Дэнни вылечит его на глазах у Ноака, они никогда не отпустят Дэнни на свободу.

Глава 16

У Эстрид был день, чтобы решить, либо согласиться на безоговорочную капитуляцию, либо приговорить нас всех к смерти. Атмосфера накалилась от напряжения и страха. Но для меня этот день прошёл как в тумане. Когда я осматривала пациентов, слёзы текли так сильно, что мне пришлось бежать в свою палату, чтобы заглушить рыдания. Большинство людей в лазарете считали, что я расстроена из-за возможной капитуляции, и я не потрудилась их поправить, поскольку весь день ковыляла, как одна из мертвецов Тохона.

Мои мысли постоянно возвращались к тому, что рассказала мне Селина. Сначала я подумала, что она солгала, просто чтобы быть беспощадной. Но она описала смерть Керрика с такими ужасающими подробностями. К тому же у неё был его меч. Тот самый, который подарил ему отец. Керрик никогда бы не расстался с ним добровольно.

Заснуть было невозможно. Каждый раз, когда я закрывала глаза, я видела образ того, как Керрика разрывает на части стая уф. Горе и вина переполняли меня, пока я не подумала, что взорвусь на тысячу кусочков. Сдавшись, я вернулась в лазарет. Я уже несколько дней хорошенько не отдыхала и сомневалась, что это вообще случится в будущем.

Пока пациенты спали, я собрала всё необходимое и приготовила утреннюю порцию лекарств. Когда я справилась со всеми делами, я вернулась в свою комнату, легла на кровать и разобрала свои скудные пожитки. Если Эстрид сдастся, я не сомневалась, что Тохон заявит на меня права и мне понадобятся мои вещи.

Из-за перчаток, которые дал мне Белен, потекли слёзы. Я сжала их в руках, надеясь, что он всё ещё жив. Возможно, я могла бы спросить Селину, поймали ли его, когда она вернётся, чтобы получить ответ Эстрид.

Порывшись в рюкзаке, я нашла мешочки с токсином Лилии Смерти. Почему Лилия Смерти дала их мне? Этот токсин не подействовал бы на мёртвых солдат Тохона, и я бы не стала использовать его ни на ком живом. Хорошо… Я бы с удовольствием ввела его Тохону, но у него был иммунитет. Размышляя, я положила мешочки на ночной столик.

Тохон без колебаний использовал бы их для запугивания и/или пыток своих врагов, поскольку почти все, кому вкололи яд, умирали долгой и мучительной смертью. А те немногие, кто выжил, стали целителями. Такова была теория. Тохон пытался создать больше целителей, но я уничтожила его сад Лилий Смерти и спасла Дэнни и Зилу — единственных выживших в его ужасном эксперименте — прежде, чем это стало известно. Могут пройти годы, прежде чем мы узнаем наверняка.

Я должна уничтожить мешочки, чтобы Тохон не смог их конфисковать. Тем не менее, Лилия хотела, чтобы они были у меня. Я обдумала, что ещё я узнала о токсине. Когда Тохон ввёл его мне, моё тело отреагировало так, как будто я была внутри Лилии Смерти. Моё сознание отделилось от тела, но тело подчинялось командам Тохона. Когда я была свидетелем того, как Тохон создавал своих мёртвых солдат, он вводил в них что-то, прежде чем заморозить их в магическом стазисе, предохраняя их тела от разложения.

Катая один из мешочков по столу, я вспомнила, как думала, что он использовал токсин Лилии Смерти, чтобы оживлять мертвецов, но у них не было сознания, которое можно было бы отключить. К тому же он заморозил их, чтобы токсин не подействовал. Вот только вещество, которое он ввёл, подействовало, несмотря на стазис.

Лилия Смерти также хотела показать мне, что Лилия Мира не вернула нас с Блохой к жизни… ну, технически, нет. Что это была комбинация сыворотки и прикосновения.

У Тохона были сотни Лилий Мира, растущих вокруг его замка в Согре. Что, если Тохон ввёл сыворотку Лилии Мира кому-то, кто умер? Нахлынул ужас. Были ли они на самом деле живы?

Нет. С содроганием я вспомнила их безжизненные взгляды, чёрную кровь и запах гниения, когда им отрубали головы. Не живые, но способные понимать приказы и выполнять их. Почему? Тохон прикасался к ним после введения сыворотки. Я предположила, что он помещал их в стазис, чтобы они не разлагались, но что, если это сыворотка предохраняла их от гниения? Блоха пролежал внутри Лилии шесть месяцев и прекрасно сохранился!

Итак, прикосновение Тохона оживляло мёртвых. Но они не были по-настоящему живыми. Магия Тохона, должно быть, не возвращала мёртвых к жизни. Или же он манипулировал своей магией, чтобы получить этих послушных, неудержимых существ. В этом был смысл.

Я задумалась. Возможно, если бы его мертвецам ввели токсин Лилии Смерти, это нейтрализовало бы действие сыворотки и остановило их. Я подняла мешочки и была уже на полпути к двери, когда вспомнила, что мы находимся под флагом перемирия. Эстрид никогда бы не согласилась нарушить его ради моей безумной теории. Если бы теория провалилась, последствиями были бы жизни всей её армии.