Сосед будет сверху (СИ) - Левина Ксюша - Страница 19

— Охуенно, — сквозь нервный, но удовлетворенный смех выдыхает Дантес.

Это действительно космически круто, потому что я кончаю на третьем толчке. А накатывает моментально — я никогда не ощущала ничего подобного. Тело от предвкушения просто воспламеняется, ногти врезаются в шею Дантеса, лодыжки скрещиваются за его спиной, чтобы не посмел отстраниться.

Твою мать!

Дантес не дает отдышаться ни секунды. Он продолжает в том же оглушающем темпе, а я еле успеваю перевести дух. Это был мощнейший в моей жизни оргазм, которым мне даже не дали насладиться!

От обиды хочу выть, что за херня?

Или все продумано?

Кажется, да. Потому что Дантес вдруг подхватывает меня под задницу, а я цепляюсь за поручень, на котором сидела, и… полный кайф! Он активно толкается в меня, крепко удерживая за бедра и снова разгоняя кровь.

Раз-раз-раз.

От этих влажных звуков, от его рыка, от ощущения совершенной измотанности, почти невесомости и наполненности я снова чувствую, как внизу живота концентрируется напряжение.

— Тв-о-ю... ма-ать!

Черт, неужели это оно? Второй оргазм? Если да, то сразу после мне понадобится скорая помощь. Точно говорю!

Толчки становятся сильнее, давление больше. Кислород в легких заканчивается, и я, кажется, впервые могу предсказать оргазм парня, но думаю только о своем. Втором. Если этот подлец снова не даст мне насладиться каждой секундочкой, то из лифта вынесут труп. Его. Хладный. Опустошенный... да!

Это оно.

Гребаная магия.

Я будто срываюсь с высотки и лечу, лечу, лечу…

Я успеваю кончить снова как раз в тот момент, когда Дантес начинает пульсировать внутри меня.

Р-раунд!

— Да... я...

Задыхаюсь.

— Погоди. — Он выставляет палец и прижимает его к моим губам.

Дышит. Глубоко.

И я. Вслед за ним. Будто под кайфом. Медленно отхожу от растекающейся внутри волны.

Тело продолжает мелко подрагивать. Мышцы где-то внутри сокращаются (я даже не представляла, что умею так), и всякий раз Дантес удовлетворенно улыбается.

Он во мне. И это так странно, что хочется визжать от ярости и восторга.

Он во мне, а сам медленно обводит большим пальцем мои губы с какой-то зачарованной полуулыбкой.

— Я в тебя кончил, если что, — спокойно заявляет Дантес, будто это для нас в порядке вещей.

— Я... я на таблетках, — хриплю быстро в ответ и тут же пытаюсь его уколоть: — А ты доверчивый. У тебя детей уже, наверное, целая орда.

Слова не вырываются изо рта, а с трудом вываливаются. Мне до сих пор тяжело шевелить языком.

— Ага, я отец-героин.

Все. Он меня снова бесит своей самоуверенностью. На сегодня хватит, я не хочу ничего больше слушать, а то он все испортит.

Толкаю его в грудь, но Дантес качает головой. Он не согласен?

Толкаю снова, а он как неваляшка возвращается обратно и просто падает на мои губы, запрокидывая мою голову назад.

Мне уже больно с ним целоваться. Невозможный!

Господи, пусть он прекратит! Или нет…

Дантес, облизав все мое лицо, наконец отрывается от меня и отступает. Мол, вот теперь иди. А меня не нужно просить дважды — только двери открываются, я уже бегу к себе, позабыв про трусы.

Глава 12

Глава 12

Я сижу в ванне, обняв колени. Кожу саднит, будто я вся исцарапана. Тело хочет расслабиться, но я ему не даю. Час назад я вышла из лифта, и таблетки против жара почти сразу перестали работать. Мне кажется, я горю. Ванна — наихудший вариант для человека с температурой, но мне, откровенно говоря, наплевать.

Привет, паранойя, Александра Сергеевна на связи. Можно тележку загонов после секса? И вон ту тревожность и неуверенность в себе с верхней полки.

Черт. Я — шлюха.

Хуже Офелии, ей-богу.

И нет, я не переживаю по поводу секса с парнем, с которым мы уже неделю ходим вокруг друг друга, задрав хвосты. Ни в коем случае! Я взрослая, адекватная девочка, я понимаю, что два совершеннолетних человека вполне могут перейти в горизонтальное (ну или в вертикальное) положение и без конфетно-букетных периодов. Но... есть пара маленьких «но».

Во-первых, не предохраняться с мудаком, через чью постель ходят толпами, это глупо, очень глупо!

Во-вторых, я ощущаю проигрыш. Я все-таки сдалась ему, и это был, скорее всего, наш первый и последний раз.

Только сейчас, в эту минуту меня осеняет, что грусть я чувствую не от того, что я переспала с Дантесом, а потому что с вероятностью в восемьдесят три процента я ему больше не буду интересна. Ни-ког-да. Я вообще не видела, чтобы Иришки повторялись хотя бы раз. Их путь лежал строго до койки, а я даже до нее не дошла.

В-третьих, жопка моя чует, что я подсознательно надеялась, будто стану для него особенной. Будто если помариную Дантеса месяцок-другой, то из нашей связи выродится что-то настоящее. И только теперь, сидя в ванне и запивая горе темным пивом, я понимаю, какой размечтавшейся дурой была.

В-четвертых, я, блин, о нем ничего не знаю! Даже базовой информации! Просто ноль! Только домыслы и фантазии.

— Дура, — шепчу я сама себе и стучу кружкой по лбу.

Но горячая ванна, к счастью, делает свое дело. Я распариваю воспаленное горло, и оно удивительным образом перестает болеть. Заложенный нос теперь очень неплохо дышит, а мышцы наконец-таки перестают каменеть.

Кажется, я здорова. Значит, завтра буду вообще бодрячком.

Никогда не болею долго. Обычно я закидываюсь горкой таблеток и после одной ночи лихорадки наутро могу петь и плясать. Раскисать мне уж точно некогда! Вот и теперь я чувствую себя здоровой и полной — ну почти — сил.

Закутавшись в халат, я бреду в спальню и падаю под одеяло. В голове слишком много мерзких вопросов: а вдруг он женат или у него есть девушка? Я про постоянную, а не Ирин. А вдруг он бандит? А вдруг он со всеми подряд не предохраняется? А вдруг он уже поставил зарубку над кроватью и это конец? Вдруг завтра скажет, чтобы я на хер шла да еще и оплачивала ремонт?

Никогда еще после секса меня не посещал такой глубочайший — в лучших традициях БДСМ — дроп, иначе не назовешь. Но справедливости ради никогда еще я не спала ни с кем вот так спонтанно, без предварительных классических этапов совращения.

Я — монашка, и на этом можно ставить точку. Мой секс всегда был скучным и обычным, горизонтальным, кроватным, пододеяльным, в то время как фантазии самыми фривольными — под стать тому, что случилось в лифте. С болью я осознаю, что такого напарника по разврату, как Дантес, я ждала, пожалуй, всю жизнь.

Дождалась, блин!

Уснуть я не могу, так что берусь за телефон и пытаюсь улететь с головой в какой-нибудь фанфик, но и там меня преследует неудача за неудачей. В поисках чего-то стоящего я провожу, кажется, часа полтора и в итоге бросаю гиблое дело — прячу мобильный под подушку с намерением уснуть.

А открываю глаза уже под лай Офелии.

С добрым, блин, утром!

Виски простреливает мысль, что мне пора вставать — нечего размазываться по койке! Пора покорять целый мир!

Голова еще побаливает, нос припухший, но, слава богу, без насморка. На всякий случай я измеряю температуру и удовлетворенно смотрю на законные тридцать шесть и шесть. Чудненько! Даже от работы не отмазаться.

Уже через двадцать минут после короткого завтрака сыром с хлебцами мы с моей подругой-псиной срываемся на площадку и почти полтора часа наворачиваем там круги. Офелия сегодня в ударе не меньше меня и радостно носится следом. Пока я тянусь на тренажерах и разминаю забитые мышцы, моя напарница резво скачет перед кучкой гоняющих мяч пацанов.

Кого-то физические нагрузки после простуды добивают окончательно, а я обычно полна сил с первым проблеском выздоровления. Дед утверждает, что это из-за того что мне девятнадцать, мол, свое я еще получу.

— Так, домой! — командую я, и подруга на удивление слушается.